Сия исповедь настолько потрясла меня, что я стал даже рассматривать возможность остаться, чтобы как-то помочь Пауану в час испытаний. Быть может, я был не прав, возможно, я допустил ужасную ошибку, когда все же поддался на его уговоры и мольбы покинуть страну; как бы там ни было, весь остаток жизни в моей душе будет кровоточить открытая рана, образовавшаяся там после бегства, и до конца дней моих я буду горько сожалеть о содеянном.

Итак, обливаясь слезами, я простился с Пауаном, собрал спои жалкие пожитки и бежал из столицы среди ночи. Когда после утомительного блуждания по горным склонам я добрался до перевала, за которым начинались владения Королевства Где, я в последний раз обернулся и посмотрел на восток, туда, где лежала столица королевства Одевания. Судорожно сжимая полу своего драгоценного, своего несравненною жилета из шерсти фландрина, я всматривался вдаль, и моему взору предстала следующая незабываемая картина: над горизонтом словно пылало гигантское пламя, несомненно, то было пламя занимающейся зари, а над самой линией горизонта неподвижно висела черная грозовая туча – огромная, страшная.

С тяжким сердцем я продолжил путешествие, и мои странствия привели меня во многие края и страны, поразившие мое воображение причудливостью нравов и обычаев. Однажды со мной приключилось нечто такое, что я чуть не умер со стыда: когда я спал, укрывшись от дождя под выступом скалы, каким-то воришкам удалось похитить мой несравненный, мой драгоценный жилет из шерсти фландрина вместе со всеми моими деньгами. Об утрате денег я сожалел, но убивался вообще-то не слишком, ибо что такое деньги? Это, если так можно выразиться, своеобразная визитная карточка, впрочем, весьма сомнительная и ненадежная… Но какя смогу вернуться на родину без моего чудесного жилета? Меня охватило горькое чувство сожаления и раскаяния, так как я счел, что меня жестоко покарала судьба за то, что я не подарил его Пауану… Быть может, он в свой черед преподнес бы его в дар королю, и тот благодаря моему жилету сумел бы восстановить порядок в своем королевстве?… О, мне не было никакого дела до короля, он меня вовсе не интересовал, я беспокоился только о спасении и благополучии моего друга Пауана… Но как бы там ни было, сожалеть теперь о сделанном или несделанном было слишком поздно, и все угрызения совести и упреки, обращенные к самому себе, были бесполезны, и мне теперь оставалось лишь скитаться по свету. И я вновь пустился в странствия, я долго-долго влачил свое жалкое и грешное тело по городам и весям, гораздо менее отличным друг от друга, чем принято считать и чем утверждают путешественники, и вот тогда в конце концов я оказался на границе страны амазонок.

Местность, окружающая страну амазонок, чрезвычайно дикая, туда изредка отваживаются забредать лишь некоторые самые отчаянные охотники, не боящиеся набегов этих свирепых воительниц, но таковых очень немного. Конечно, случаются такие набеги лишь изредка, потому что амазонкам надо преодолеть реку, что само по себе является делом нелегким; да, разумеется, амазонки могли бы преодолевать это препятствие на лошадях, ведь лошади великолепно плавают, но после такого разбойничьего набега лошадям, кроме награбленного, пришлось бы везти еще и пленников, на что они оказались не способны. Сами же амазонки чрезвычайно легки и повергают в изумление своей кажущейся хрупкостью и своим изяществом, притом, что силой, которой они наделены, они превосходят почти всех мужчин, которых без труда одолевают в бою. Однако, несмотря на то, что в последний раз амазонки напали на сопредельные территории уже очень давно и с тех пор сменилось два или три поколения (да и то, возможно, это всего лишь вымысел, легенда), перспектива стать пленником амазонок так страшит охотников, что они по большей части избегают даже приближаться к реке.

В действительности единственные, кто без бахвальства и без ложного стыда может признаться в том, что ведут дела с амазонками и знают их довольно хорошо, это торговцы солью. В стране амазонок соли нет, а надо сказать, что эти воительницы обожают ее до умопомрачения, так что купцов, торгующих солью, принимают там с распростертыми объятиями, как самых дорогих гостей, не причиняя им никакого зла, а напротив, щедро платя им за их товар. Купцы доставляют на спинах мулов соль, добываемую в далеких горах, на берег реки. Когда торговцы говорят, что везут соль на продажу амазонкам, многие люди приходят в ужас, некоторые возмущаются и высказывают желание избить купцов, находятся даже и такие, кто жестоко бьет этих бедолаг, но все же в конце концов большинство из числа людей здравомыслящих понимают, что торговцам надо как-то жить и зарабатывать деньги, даже если они и занимаются столь низким, презренным делом, как торговля солью, к тому же многие говорят себе, что путем этой торговли, вполне вероятно, можно будет понемногу задобрить амазонок, и они постепенно утратят свою свирепость. К тому же торговцы, желая добиться прощения своих соплеменников за то, что ведут дела с амазонками, достаточно хитры и умеют достать и всучить кому следует мелкую монетку или вытащить из мешка и показать ожерелье из тех ожерелий из драгоценных камней, оправленных в медь, что столь искусно делают амазонки и которыми обладать вообще-то могут только торговцы солью. Кстати, купцы никогда не продают эти ожерелья потому, что им запрещено торговать чем бы то ни было, кроме соли. Если же после этого среди окружающих торговцев людей ощущается некоторая враждебность по отношению к ним, то они умеют ее быстро преодолеть, привлекая к себе всеобщее внимание увлекательнейшими историями о нравах и обычаях амазонок и об ужасной участи их пленников. Именно во время рассказов о судьбе пленников купцам сопутствует наибольший успех, и они, зная это, для пущей таинственности понижают голос до шепота, слушатели придвигаются к ним все ближе и ближе, и каждый из тех, кто внимает рассказам купцов, дрожит от страха… Однако, несмотря на испытываемый ужас, все без устали еще и еще раз выслушивают уже многократно слышанные подробные, обстоятельные рассказы о жутких, чрезвычайно изощренных пытках, которым подвергают своих пленников на диво изобретательные по этой части амазонки. Надобно заметить, что рассказы эти никогда никому не надоедают, всякий раз купцов упрашивают рассказывать обо всем, что им известно об амазонках, во всех деталях, и потому постепенно эти рассказы превратились в настоящее искусство; похоже, с течением времени торговцы солью стали почитать своим долгом находить новые, все более точные сравнения, более удачные выражения, а быть может, даже и прибегать к игре воображения, придумывая все более и более волнующие и устрашающие подробности; таким образом, люди, уже слышавшие подобные рассказы много раз, в очередной раз слушают купца внимательно, не испытывая чувства пресыщения, не страдая от скуки, слушают, можно сказать, с наслаждением, как истинные знатоки, отмечая про себя самые незначительные изменения и добавления в повествовании, вплоть до изменения тембра голоса рассказчика в том или ином месте, и восхищаясь самыми смелыми метафорами. Быть может, что-то в этих рассказах купцы и преувеличивали, что-то выдумывали, что было вполне возможно, но как это проверить? Всякий любит увлекательные, захватывающие истории, ведь развлечения в тех краях столь редки, и потому все эти россказни принимались на веру, слушатели не ломали себе попусту голову над их правдоподобием и истинностью, а выслушав все побасенки, отпускали торговцев с миром к реке, отпускали почти с сожалением. Все понимали, что если воспрепятствовать купцам вести торговлю, то амазонки, лишившись источника получения соли, еще, пожалуй, обрушатся на ближайшие городки и деревни, чтобы отомстить…

Итак, вместе с мулами, везущими поклажу, купцы гонят к реке обычно и быков, которых покупают по очень высоким ценам, так как только становится известно, что вот-вот в тех краях появятся купцы, торгующие солью, так тотчас же там цены именно на быков взлетают чуть ли не до небес, правда, приобретают они быков немного и только тех, на которых укажут сами, руководствуясь одними им известными критериями. Обычно торговцы покупают быков у одних и тех же скотоводов, и выбор их бывает очень странен, они не перебегают дорогу обычным покупателям, ибо не покупают животных, привычных к ярму и палке погонщика; быки, на которых уверенно указывают пальцами купцы, не способны тянуть повозку или плуг, а также не годятся они и для употребления их мяса в пищу, ибо оно столь жесткое, что из него невозможно приготовить вкусное рагу. Купцы же упорно хранят молчание относительно причин, заставляющих их делать такой выбор, но скотоводы на подобное положение дел не жалуются, и все остаются довольны.