— Как ты меня назвала? — цедит он, — проституткой? Как же быстро ты забыла, как разгуливала в купальнике перед своим жалким ведьмаком, предлагая себя, как последняя…

Лицо Хелен искажается от гнева, и почти не контролируя свои действия, она со всей силы впечатывает ладонь в щеку Первородного.

Громкая пощечина заставляет Элайджу на мгновение замолчать, но затем он лишь сильнее сжимает хрупкие плечи.

— Я тебя снова в цепи закую, — почти рычит он, и девушка испуганно отступает назад.

Она не смотрит куда идет, и через пару шагов запинается о ковер у камина, падая на спину. Майклсон не дает ей и малейшего шанса подняться на ноги, мгновенно нависая над ведьмой.

— Так-то лучше, — глухо выговаривает он, и Хелен широко распахивает глаза, слыша, сколько ярости в его голосе.

Она почти жалеет о сказанном, но прежде чем с ее губ успевает сорваться хоть слово, вампир с силой переворачивает ее на живот, удерживая запястья.

— Что ты…

Вместо ответа Элайджа безжалостно расправляется с ее платьем, с треском разрывая нежный шелк, обнажая девичьи ягодицы. И Хелен уже знает, что последует за этим.

— Ты извинишься, — твердо говорит Первородный, нанося первый удар по округлой попке ведьмы, отчего та невольно вскрикивает.

— За проститутку, — шлепок, — за Дерека, — шлепок, — за ваш чертов обряд на озере, — шлепок, — за насмешки сестры, за…

— Хватит, — едва слышно шепчет Хелен, и в ее голосе слышатся слезы.

Элайджа прекращает экзекуцию, переворачивая ее на спину, и ему хватает пары секунд для того, чтобы стянуть с нее обрывки платья, оставляя лишь тонкие трусики. Он не говорит ни слова, жадно изучая налитую грудь, плоский живот, стройные бедра, и Хелен вспыхивает под его горячим взглядом, чувствуя, как в ее крови начинает бурлить ответное желание, потому что своего Майклсон совсем не скрывает.

Он подается вперед, устраиваясь меж ее ножек, и Хелен, отчаянно пытаясь сопротивляться зову плоти, пытается вырваться из его объятий, но вместо освобождения, лишь трется промежностью о пах вампира, ощущая силу его желания.

— Отпусти ме…

Договорить ей не позволяет нетерпеливый поцелуй, в котором мужской рот сминает девичьи губки, и ведьма понимает, что пропала.

Вкус его губ, запах, тяжесть любимого тела, до боли знакомые руки, все это сливается воедино, и Хелен сдается. Она больше не хочет борьбы. Не хочет обид, боли, ревности и мести. Она хочет любви. И готова ради нее бороться. И простить.

Верная своему решению, ведьма подается вперед, обвивая мужскую шею, и чувствуя это, Элайджа на миг отрывается от ее губ, заглядывая в голубые глаза:

— Ты ведь потом не будешь обвинять меня в том, что я изнасиловал тебя, ангелочек?

— Заткнись и раздевайся, Майклсон, пока я не передумала.

Первородный вскидывает бровь, тихо смеясь в ответ, когда Хелен сама стягивает с его плеч пиджак, а потом и рубашку. Она жмется к нему, скользит пальцами по коже, а ее розовые губки порхают по широкой мужской груди, даря невесомые поцелуй. От этих нежный ласк Элайджа мгновенно теряет контроль, и ведьма пользуется этим, переворачивая его на спину.

Глаза Хелен снова загораются голубым цветом, и, улыбаясь хищной улыбкой, она спрашивает:

— Что это сука хотела тебе сделать?

Майклсон только щурится в ответ, едва сдерживая рык, когда ведьма быстро стягивает с него брюки вместе с бельем, высвобождая напряженный член.

— Ангелочек, — тянет он, но Хелен лишь бросает на вампира горящий взгляд, и ее губки скользят по его каменной плоти, от основания до головки, которую она обводит языком, прежде чем вобрать пульсирующий от возбуждения член в свой горячий ротик.

Элайджа шепчет что-то невнятное, пока ведьма ласкает его плоть, стараясь принять ее как можно глубже, но не проходит и минуты, когда он мягко отстраняется, притягивая Хелен к себе.

— Это не честно, — шепчет он в припухшие губки, и на лице ведьмы расцветает смущенная улыбка.

Майклсон улыбается в ответ, укладывая ее на спину, и дальше влюбленным совсем не требуются слова, пока из тела сливаются в танце страсти.

Хелен тихо стонет, извиваясь под Первородным который ласкает ее груди, слегка покусывая их затвердевшие вершинки. Мужские ладони скользят по точеному телу, не пропуская ни единого изгиба, и вскоре тонкие труски — единственный оставшийся на ней элемент одежды — летят в сторону, и Элайджа спускает дорожкой поцелуев в развилке меж подрагивающих от возбуждения девичьих ножек.

Она уже совсем мокрая, течет от желания, и вампир дразнящими движениями проходится по горячим складкам плоти, мягко прикусывая клитор. Ведьма вскрикивает, вскидывая вверх бедра, и Майклсон ловит ее мутный взгляд, который призывает его действовать смелее.

Двумя пальцами он наполняет тесное лоно, и Хелен стонет, когда он начинает медленно двигать ими, доводя ее до грани.

— Я хочу тебя, Элайджа, — шепчет она, выгибая спинку, — прошу, сейчас…

Майклсон, и сам сходящий с ума от страсти, не заставляет просить себя дважды, и подавшись вперед, он забрасывает девичьи ножки на свои плечи, как в их самый первый раз. Он входит в мечущуюся под ним Хелен, наполняя ее до самого основания, и библиотека наполняется их горячими стонами, пока Первородный берет своего белокурого ангелочка, двигаясь сильными толчками.

Раз за разом. Вновь и вновь. Пока по ее телу не проходит волна крупной дрожи, свидетельствующая о том, что Хелен совсем близка к пику.

— Так кто я? — спрашивает Элайджа, ускоряя движения, от чего ведьма, кусая губки, изгибается дугой.

— Любимый, — выдыхает она в ответ, — ты — мой любимый.

И наслаждение накрывает их обжигающей волной, сметая все на своем пути.

— И каков наш план? — вскинула бровь Крис, стараясь не смотреть на буравящего ее насмешливым взглядом Клауса, расположившегося на диване с бокалом бурбона.

Помимо них в гостиной дома Майклсонов были еще и Кол с Тори, а также Дерек, но ведьма совсем не ощущала их присутствия, все больше погружаясь в гипнотизирующую ауру первородного гибрида, который теперь совсем не спускал с нее глаз, будто ожидая момента, когда они останутся наедине.

Кристина знала, чем ей грозило исполнение его желания. Триумф девушки после случая у тайника с артефактами был недолгим. Очень быстро ведьма поняла, что Клаус не оставит ее выходку безнаказанной, и самым страшным было то, что она не боялась, а хотела этого наказания.

Наряду с этим даже новость о том, что Хелен осталась на несколько дней наедине с Элайджей, не казалась Крис такой уж пугающей. В конце концов, ангелочек при всей ее доброте, отличалась благоразумием, и ни за что не позволила бы вновь втянуть себя в игры старшего Майклсона, который по всей видимости так и не оставил надежды на возобновление отношений с белокурой ведьмой.

Кристина переживала за сестру, и все же ее собственные чувства заслонили мысли о Хелен. Вот только в следующую минуту, услышав шум открывающейся двери, ведьма, глаза которой, как и всех присутствующих, удивленно расширились, поняла, что зря упустила из внимания совместное проживание сестры и соблазнившего ее первородного вампира.

Стоящая на пороге Хелен смущенно улыбалась, глядя на присутствующих, и было совершенно очевидно, что девушка чувствовала себя неловко. Причиной к тому по всей видимости была ладонь Элайджи, покоящаяся на ее тонкой талии, завидев которую Крис зло прищурилась.

— Хелен, — протянула она, стремительно приближаясь к сестре, обжигая старшего Майклсона полным презрения взглядом, — теперь ты со мной, и не один напыщенный кровосос не посмеет тебя и пальцем тронуть.

Кристина заключила белокурую ведьму в крепкие объятья, а затем внимательно оглядела ее порозовевшее лицо, и от ее внимания не ускользнули искрящиеся счастьем глаза. Причины этих изменений были более чем очевидны.

— Крис, не нужно так, — еще больше краснея, начала Хелен, — я должна тебе кое-что рассказать…