— А мои родители?

      — Твои родители давно умерли. Их звали Чарльз и Элизабет Холланд.

Значит, мое настоящее имя — Пейсли Холланд. Звучит довольно непривычно.

      — Расскажи мне о них.

      Я сажусь на барный стул в надежде, что Джейкоби последует моему примеру. Мне будет гораздо спокойнее, если он будет сидеть. К счастью, он так и поступает. И тогда я немного расслабляюсь.

      — Моя мама обожала рассказывать о твоей семье после выпитых дома пары бокалов мартини. Но только в пределах дома. И я был единственным человеком, с которым она позволяла себе поговорить на эту тему. Так что — кое-что из известного о тебе с самого начала — не более, чем пьяный бред, — он делает короткую паузу.

      — В таких случаях обычно говорят: «что у трезвого на уме, то у пьяного на языке», — я стараюсь, чтобы мой голос звучал небрежно, и с деланным спокойствием подношу кружку к губам.

      В ответ парень широко улыбается. Ему явно по душе, что я достаточно расслабилась, чтобы шутить с ним.

— Твои родители жили по соседству с нами. И каждый раз, когда я видел их, они выглядели довольно счастливыми. Наши матери были лучшими подругами. И моя мама всегда говорила, что твой отец заботился лишь о двух вещах — деньгах и имидже. Элизабет была идеальной женой для такого человека, как Чарльз. Она была очень красива, и к тому же весьма умна. Всегда сдержана и хорошо образована. Одна из тех женщин, на которых каждый мужчина, едва войдя в комнату, бросает заинтересованный взгляд. Я никогда не видел ее не в дизайнерском платье и без жемчуга на шее.

      — Мне кажется, я ее немного помню.

      — Это хорошо, — Джейкоби дружески похлопывает меня по руке, а я с огромным трудом сдерживаю себя, чтобы не отпрянуть. — Я до сих пор помню, как мне всегда хотелось, чтобы мои родители как можно больше походили на них. Эта пара казалась такой идеальной... А потом появилась ты, и все изменилось.

      — Мой отец не хотел иметь детей?

      — Он хотел детей. Но только своего собственного ребенка.

      — О чем ты?

      Я почти уверена, что знаю, о чем он говорит. Но мне важно услышать это от него.

      — Твоя мать смухлевала. Твоим отцом был не Чарльз.

      — Но мне показалось, ты сказал, что они были идеальны. Где же логика?

      — Они были идеальны лишь для маленького мальчика, жившего среди постоянных ссор своих родителей. Когда я стал старше и собрал воедино все факты, мне стало ясно, что они были далеки от совершенства. Просто умели хорошо скрывать это. Чарльз относился к твоей матери как к выгодной партии, а не как к своей половинке. Она застряла в браке без любви и партнерства. Дружба с моей матерью тоже ей не помогала. Оказалось, что Элизабет ложилась в постель к любому, кто был готов уделить ей хоть чуточку внимания, — Джейкоби усмехается и слегка качает головой. — Моя мама была просто чудачкой. Она вечно по пустякам приставала к моему отцу. Боже, какие ссоры она устраивала между ними. В любом случае, если она и была шлюхой, то никогда не влюблялась в других парней, как твоя мама.

      — Извини, но я не могу в это поверить. Ты утверждаешь, что моя мама изменила своему мужу, и она... — я даже не могу закончить. Знаю, это звучит довольно глупо, но мне сейчас нужны еще какие-нибудь слова.

      Между нами повисает неловкое молчание. В ожидании ответа я задерживаю дыхание, но он еще некоторое время мучает меня.

      — Мы с тобой — плод неверности и измены наших матерей, Пейсли, — его слова ясны, как божий день. — Чарльз всегда — несмотря ни на что — добивался своего. А самым важным для него было создание надлежащего имиджа. Но как только ты родилась, даже мне — хотя я был всего лишь ребенком — стало понятно, что он был весьма бесчестным и жестоким человеком с точки зрения его общественного статуса. Элизабет в один миг разрушила весь его тщательно создаваемый, представительный образ.

      Да, я в ужасе от услышанного. Но, по крайней мере, эта информация помогает мне понять, как мама могла так поступить. Может, она просто не знала, как из всего этого выбраться? Я в шоке замираю. Не уверена, что хочу знать еще больше. И все же… я ведь приехала, чтобы узнать ответы.

— Чарльз каким-то образом узнал правду? Или мама сама ему сказала?

— Не думаю, что Элизабет сразу поняла, кто твой настоящий отец. Предполагаю, что в то время у нее был любовник.

Я пытаюсь поставить себя на ее место. Понимаю, что Джейкоби преподносит мне информацию с ее позиции, но мне это не помогает.

      — Твоя мама несколько месяцев скрывала от Чарльза свою беременность. И ему это сразу не понравилось. Как только она сообщила ему эту новость, он стал внимательнее ко всему прислушиваться. В конце концов, — хотя я и не знаю, каким образом, — он все же узнал про ее роман. И до конца беременности запретил ей выходить из дома, чтобы ни один человек не узнал об этом. Затем он нанял для родов частную акушерку и хорошо заплатил ей, лишь бы она никому не сообщили о родившемся младенце. Сразу же после твоего рождения, Чарльз сделал тест на отцовство и узнал правду. Ты была не его.

      Так вот почему в моем свидетельстве о рождении нет никакой реальной информации. Просто я родилась вне больницы. А факт моего рождения Чарльз хранил в строжайшем секрете.

— Ты говорил, что никто, — кроме тебя и твоих родителей — не знал обо мне?

— Чарльз ревностно защищал свой имидж. Он хотел быть уверенным, что твоя мать никогда не бросит его и не сбежит. Ты была его страховкой.

— Что это значит?

— Ты была его публичным позором и потому стала вечной пленницей, — мое внимание привлекает молниеносное движение за передним окном, но я всеми силами стараюсь сохранить самообладание. — Он держал тебя взаперти в маленькой комнатке наверху. Не думаю, что он сказал тебе хоть одно слово за все то время, что ты жила в его доме. Хотя однажды ты призналась, что он причинял тебе боль, и ты очень боялась его.

      — Но зачем же Чарльз держал меня в своем доме? Почему просто не отдал на усыновление?

      — Элизабет запретила ему, — Джейкоби встает, и я начинаю нервничать. Я боюсь его непредсказуемости, а также опасаюсь, что он раньше времени увидит то, что не должен. — Она иногда выпускала тебя из комнаты, когда муж был на работе. Но это было совсем не часто. Она боялась, что ты сломаешь что-нибудь или устроишь беспорядок, который она не сможет скрыть от него. Я ни разу не видел, чтобы ты играла на улице.

      — Но ты же сказал, что знаешь меня? Значит, она все же нарушила правило?

      — Наши матери были лучшими подругами. Так что я часто приходил и играл с тобой. Я долго не понимал — пока не стал намного старше — что происходит, и почему мне было строго-настрого запрещено с кем-либо говорить о тебе, — парень резко сокращает расстояние между нами, и я с трудом заставляю себя не вздрогнуть, когда он обхватывает мое лицо своими ладонями. Он приближает свое лицо к моему так близко, что мы почти вплотную смотрим друг другу в глаза. И я боюсь, что сейчас он попытается меня поцеловать. — Ты вспомнила что-нибудь из этого, Пейсли? Помнишь меня?

      — Нет. И не думаю, что хочу этого.

      Его пристальный взгляд замирает на моем лице, и я вижу это снова — слишком знакомое чувство, которое сильно нервирует меня. В его глазах есть что-то такое, что кажется очень знакомым. Цвет? Форма? Мои губы сжимаются в тонкую линию, а мой лоб морщится, пока я раздумываю над этим. Я видела их раньше... их нефритовый цвет и эти на зависть длинные и пушистые ресницы. Я уже где-то видела эти глаза… но у кого-то другого.

Ничего не понимаю.

      — Твое детство было не таким уж и плохим. Ты была моим лучшим другом. Каждый день — пока наши матери шептались внизу — мы с тобой играли в «валетов». И это я нарисовал для тебя те цветы на стене по трафарету. Ты ведь помнишь цветы, верно? Я знаю это, потому что ты вытатуировала их на своей коже. Тогда-то я и понял, что какая-то часть тебя до сих пор помнит меня. Какая-то часть твоего сердца все еще со мной.

Кажется, меня сейчас стошнит. «Прекрасные цветы», приносящие мне «покой» во время моих кошмаров?!

      — Так что же случилось? Что случилось с моей мамой? И как я оказалась в приемной семье?

      — Ты никогда не выходила из дома. Ни разу до той самой ночи, когда в доме произошел пожар.

      Я открываю рот, чтобы спросить, что же случилось той ночью, но кое-что позади Джейкоби отвлекает меня. Он оглядывается через плечо, чтобы посмотреть, что могло привлечь мое внимание, и мгновенно начинает двигаться. Его рука обхватывает меня под грудью, а холодное лезвие ножа прижимается к моему горлу.

      Передо мной — мой самый любимый мужчина. И в его руках снова направленный на мишень пистолет. Но, к счастью, в этот раз его мишень не я. Его цель — стоящий позади меня человек, который сейчас использует меня как живой щит.

Глава 28

Бёрк

      Джей Спенсер приставляет нож к шее Пейсли. Человек, которого я нанял. Человек, который должен был помочь нам покончить со всем этим дерьмом. И, кажется, именно тот, кого мы все это время искали.

      — Как вы нас нашли?

      — Система GPS. В плече Пейсли есть локаторное устройство, имплантированное сегодня утром. Мы знали, что Брэйлин тебя не интересует. И она сейчас именно там, где ей самое место. Мы планировали, что ты бросишься за Пейсли.

      Его рука скользит от ее талии вверх и оглаживает ее плечо со спины. Джей нащупывает то, что ищет, и приближает свой нож. Разрезав материал, он видит свежую рану. Я делаю несколько шагов вперед, но он тут же возвращает нож к ее горлу.

      — Только подойди ближе хоть на дюйм, и я с легкостью перережу ей горло прямо здесь, у тебя на глазах.

      Я замираю на месте, а он подносит нож к ее плечу. Еще раз ощупывает кожу пальцами, а затем втыкает лезвие. Пейсли вскрикивает от боли, а кровь из раны капает на пол. Этот придурок вырезает чип из ее тела. Я не могу отвести глаз от моей девочки. Не могу оторвать взгляд от ее страдальческого лица. Наконец, чип ударяется об пол.

      — Похоже, это идея Кая. Ты бы никогда не додумался до такого. Кстати, а где он? — этот чертов отморозок, сделав паузу, театрально оглядывает комнату. — Именно его я хочу видеть больше всего. Он что, оберегает твою милую сестричку? — Джей качает головой и цокает языком. — На самом деле никто не сомневался, что вы двое не сумеете нормально воспитать маленькую Тиган. Ей было суждено стать той шлюхой, которая трахалась с принимавшим участие в ее воспитании парнем — лучшим другом ее брата. Как думаешь, завозя ее каждый раз в школу, он вспоминал самый первый раз, когда трахнул ее?