В мгновение ока мир вокруг как будто перестал существовать. Подозрения, сомнения, враждебность — все растворилось в обоюдном желании. Остались только она и он, сжигаемые пламенем неистовой страсти, рвущейся наружу, два существа, стремящиеся раствориться друг в друге.

— Господи, как я хочу тебя!

Эти слова вырвались из самых глубин его души.

Винс резко рванул платье Тори вниз. И его руки заскользили по ее телу вслед за спадающим алым шелком по бокам, по бедрам... Затем он подхватил ее под ягодицы и прижал к себе.

Его пальцы жгли огнем. Тончайшая ткань рубашки была как наждак для ее обнаженных грудей, которые, налившись желанием, стали очень чувствительными.

— У тебя такое красивое тело... Мужчина запросто может лишиться рассудка...

Он произнес это так, будто был зол на себя за то, что не в силах совладать со своими эмоциями. Он хотел ее, это чувствовалось в каждом его вздохе, в каждом прикосновении. И она его тоже. Когда руки мужа легли ей на грудь, Тори едва не разрыдалась.

— О, Винс, я не могу...

Что она хотела сказать? Что вся горит, что малейшее его промедление будет для нее пыткой, пусть сладостной, но пыткой...

— Поздно, моя дорогая. — Винс понял ее по-своему. И, подхватив на руки, понес на кровать. — Сегодня не будет отдельных спален. Сегодня я не буду сходить с ума, представляя, как ты лежишь здесь одна. Сегодня мне не придется мучиться оттого, что я не с тобой. Сегодня, любовь моя, ты покажешь своему мужу, что такое истинный рай на земле!

Вырвавшись из-под контроля разума, страсть дарила ей обещание неземного блаженства... Но даже теперь, когда от близости любимого все чувства ее обострились, а мозг утратил способность здраво оценивать ситуацию, одна мысль все же молнией промелькнула в ее сознание. Фло ничего ему не сказала! Скорее всего, она не заметила их тогда с Дигби в ресторане. Потому что, в противном случае, не преминула бы поставить Винса в известность. Нечего рассчитывать на порядочность женщины, влюбленной как кошка.

И вот сегодня ночью он принадлежал только ей, Виктории. Он был с ней. Хотел быть с ней. Винсент. Отец ее будущего ребенка. Мужчина, которого она любит так, что ей самой становилось немного страшно.

Тори почему-то захотелось заплакать... Но тут он опустился на нее, придавив своим сильным телом, жаждущим обладания. Две страсти схлестнулись в безумном вихре, два тела были готовы слиться в одно...

Тори казалось, что он должен взять ее прямо сейчас. И она бы с готовностью приняла его... Только Винс почему-то медлил. Он даже разделся и то не сразу. Его умелые изощренные ласки сводили ее с ума. Похоже, ему нравилось видеть, как трепещет ее тело под его руками. Как она содрогается под его поцелуями. Как отдается ему вся...

А Тори хотелось, чтобы миру пришел конец и остались только она и Винс. Это восхитительное наслаждение и горящий взгляд любимого, боготворящего ее тело.

Он ласкал ее бедра, колени, ступни. Она слышала его сбивчивое дыхание. И ей было так хорошо оттого, что она возбуждает его. Что он ее хочет.

— Виктория... — прошептал он, коснувшись губами пальцев ее ноги. Это было так эротично, так чувственно...

Снаружи поднялся ветер. Фонари в саду закачались. Пятна света и тени пробежали по обнаженному телу молодой женщины. Винс привстал, опершись на локоть. Он смотрел на нее сверху вниз, и во взгляде его полыхало такое желание, что Тори притихла, затаив дыхание. Но было в его взгляде что-то еще — темное и глубинное. Что-то похожее на страдание.

Впрочем, Тори сейчас не могла задумываться над этим. Пленница своего собственного желания, которое настойчиво искало выхода, она медленно раздвинула ноги, подчиняясь настойчивым прикосновениям руки Винса.

— О, Винс... не мучай меня. Пожалуйста... я не могу больше ждать! Не могу! — Она опять умоляла его. И пусть даже когда-нибудь в будущем он снова припомнит ей это, а припомнив, снова сделает больно... Сейчас Тори было все равно.

Она хотела его. И только это имело сейчас значение. Она хотела обнять его. Обхватить его бедра ногами так, словно не отпустит никогда. Она хотела шептать ему, как сильно его любит. И слышать в ответ, что он тоже любит ее. Сильно-сильно.

Ей так хотелось сказать ему, но она молчала. И он тоже молчал. И так, наверное, было правильно. Потому что их тела, тянущиеся друг к другу, говорили сами за себя.

— Думаешь, только тебе одной больно? — неожиданно прошептал Винс.

Он чуть отстранился, и Тори вдруг испугалась, что он сейчас поднимется и уйдет, оставив ее терзаться муками неудовлетворенного желания. Но он отодвинулся лишь для того, чтобы снять с себя одежду, за которую Тори цеплялась, охваченная необузданной, едва ли не животной страстью.

А потом он вошел в нее. Поначалу медленно и осторожно, потому что — как поняла Тори со щемящей благодарностью — он опасался навредить ее будущему ребенку. Но постепенно ритм его движений делался все настойчивей, все необузданней. И вскоре Винс уже не владел собой.

— Виктория...

А потом мир вокруг них как будто взорвался. Их тела содрогнулись одновременно, достигнув вершины наслаждения. Тори показалось, что она действительно очутилась в раю. В раю, где были только они вдвоем. Сердца их бились, как одно сердце. Тела слились в восхитительном экстазе, растворившись друг в друге. Они так и заснули, не разжимая объятий.

Когда Тори проснулась на следующее утро, Винса рядом не было. Она приняла душ, одела светло-бежевую юбку и белую блузку без рукавов и в прекрасном настроении спустилась в столовую, надеясь, что муж там. Но застала она только Маргарет, которая убирала со стола. Выходит, Винс уже позавтракал.

— Он рано сегодня уехал, — ответила экономка на вопрос Тори. — Кто-то ему позвонил, и он вылетел как угорелый. Вас он будить не стал. Хотел, чтобы вы поспали.

— Но сегодня же воскресенье, — пробормотала Тори, обращаясь, скорее к себе, чем к Маргарет. — Вот, что значит выйти замуж за трудоголика.

Сегодня Тори чувствовала себя лучше. Она даже не отказалась от достаточно плотного завтрака. И экономка удовлетворенно кивнула, забирая у Тори пустую тарелку.

— Хорошо, что у вас появился аппетит. — Обычно суровые черты лица Маргарет смягчились. — Говорят, самое сложное — это первые три месяца, а потом уже легче.

Тори пробормотала в ответ что-то подходящее к случаю. Не станет же она объяснять, что последние недели у нее не было аппетита не только из-за беременности. Хотя Маргарет тоже ведь не слепая... С того злополучного дня, когда Винс застал Дигби у Тори в спальне, он практически не бывал дома. А когда все-таки приезжал, они спали в разных комнатах. Экономка все это видела и наверняка сделала определенные выводы.

Впрочем, теперь все будет по-другому, мысленно поклялась себе Тори, пряча улыбку. Она закинула руки за голову и с удовольствием потянулась, как сытая и довольная кошка. Вчерашняя ночь была поворотным пунктом в их отношениях с Винсом. Теперь можно забыть о прошлом. Обо всем, что было плохого. И если даже вчера, когда Винс зашел к ней в спальню, у него еще оставались какие-то сомнения, то теперь их просто не может быть после поистине сказочной ночи...

Тори поднялась из-за стола, безотчетно вертя большим пальцем золотое обручальное кольцо у себя на безымянном пальце.

Да, сегодня она себя чувствует превосходно. Молодая женщина машинально положила ладонь себе на живот. Винс все-таки ей поверил... во всяком случае, готов поверить. Теперь можно строить планы на будущее. Думать, как они станут воспитывать их ребенка. Отныне все будет так, как и должно быть.

Тори не сиделось на месте. Ей казалось странным, что после столь бурной ночи муж уехал куда-то, не сказав ей ни слова. Чтобы убить время, она решила покататься по окрестностям на машине.

Выехав из города, она повернула к пустоши — как будто что-то ее тянуло туда. Не нужно было даже выходить из машины, чтобы увидеть, какие чудовищные последствия имел вчерашний пожар. Весь склон холма почернел. Повсюду, куда ни посмотри, выжженный вереск и папоротник. Обугленные деревья в бесформенном сплетении мертвых ветвей. Громадные темные лужи, почти озера, блестели на солнце, напоминая о самоотверженной работе пожарной команды. Высоко в небе кружил ястреб, высматривая добычу.