И когда Пандора Клатч злобно втиснулась в предложенные ей рамки, Мерлин, Хлодвиг и Морган-ап-Керриг, удаляясь по коридору, беззаботно признались друг другу, что совершенно не помнили этого зала и просто поразились тому, чем это он набит.

– Мы могли бы, вероятно, устроить что-то вроде распродажи старого хлама, – потирая руки, сказал Мерлин. – Это повысило бы нашу популярность в городе.

– Не повысило бы, – сурово сказал архивариус. – Не дай бог ваша старая шляпа попала бы в руки детям.

– Э-э… Да, пожалуй, в этом вы правы, – согласился Мерлин. – Но вообще следует чаще заглядывать за некоторые двери.

– Да, в особенности за эти… такие… очень уж замшелые, – согласился профессор Морган, и разговор тут же забылся.

– Сегодня, Гвидион, вы наконец сможете провести аутопсию, – отечески сказал Мак Кехт. – Я достал для вас труп.

Гвидион вскинул на него глаза, оторвавшись от препарата лягушки.

– Да, из Лондона выписывал, – с кротким торжеством в голосе прибавил доктор.

Гвидион живо представил себе, как Мак Кехт, ничего не говоря ему, списывался с научным обществом, потом с Королевской больницей, заполнял сотню бумаг, ходил по три раза в неделю на почту, беспокоился и ждал, и вот теперь он сообщает о приготовленном для ученика подарке небрежно, как если бы ему ничего не стоило раздобыть его. Представив себе это, Гвидион хотел наклониться поцеловать Мак Кехту руку, но тот уже натянул хирургические перчатки, говоря:

– Пойдемте, я вам сделаю разрез, а там уж будете препарировать хоть дотемна.

Королевская больница в Чэлси прислала женский труп, отягощенный неясными обстоятельствами смерти. Когда Гвидион, страхуемый Мак Кехтом, экспонировал большую часть внутренних органов, в дверь постучали. «Диан, вы мне простите?..» – робко спросили из-за двери. Мак Кехт, на ходу сдирая хирургические перчатки, пошел открывать.

– Не здесь и не сейчас, – резко сказал он, оттесняя за дверь Рианнон, стоявшую на пороге. – Вы застали меня в середине операции, – добавил он мягче.

– Вы изолгались, Диан. У вас даже не распущены волосы, – с горечью сказала Рианнон. – Можно мне войти?

– Клянусь войсками Темры, нет, – твердо сказал Мак Кехт, заслоняя дверной проем.

– Уж не знаю, в середине чего я застала вас, Диан, – едко заметила Рианнон. – Надеюсь только, что это не противозаконно.

В понедельник Змейк жестко и искусно завершил изучение раздела «Инфекционные заболевания» зачетом, взяв c собой Гвидиона в средневековый чумной город. Гвидион впервые увидел перегораживающий дорогу карантинный камень, с выдолбленной выемкой для денег и принесенных сострадательными путешественниками товаров, мимо которого Змейк протащил его, железной рукой взяв за плечо. Мортусы – преступники, выпущенные из тюрьмы и назначенные могильщиками, сжигали у городских стен трупы на огромных кострах и подгребали их «лапой» на длинной рукояти под какую-то мерную песню, которую лучше бы они не пели. Гвидион и раньше слышал о мортусах, но он предположить не мог, что у них такие лица, на которых даже непонятно где чего находится. Ветер гнал вдоль улиц обрывки книжных листов из разоренной библиотеки Гвиффара-ап-Элиса, врача, умершего одним из первых, и не от чумы.

– Почему здесь нет врачей, одни могильщики? – спросил Гвидион, когда Змейк провел его по страшной главной улице.

– Отчего же нет, а мы? – холодно ответил Змейк. – Могильщики совершенно необходимы, они заняты санитарной стороной проблемы. Вообще я предложил бы разделиться. Осмотрите северные кварталы, а я тем временем пройду к бывшим торговым рядам. Примените ваши знания ко всему, что еще дышит, и подходите к северному приделу собора.

Город был Кармартеном, поэтому местонахождение собора было приблизительно известно. Гвидион покорно попытался отделиться от Змейка и поднялся было по ступенькам ко входу в один из домов.

– Куда вас понесло? – резко спросил Змейк, оставшийся стоять на дороге. – Вы что, не видите, что там все мертвы?

Гвидион отшатнулся, поднял голову и увидел знак мелом на заколоченных дверях. Он боязливо спустился и снова пошел рядом с учителем, не решаясь больше отходить и чувствуя, что ноги у него как-то плохо гнутся.

– Можно подумать, вы никогда не видели трупов, – сказал Змейк.

– Не в таком количестве, – хрипло отвечал Гвидион. – И… не в таких позах.

– Внезапное поражение дыхательных путей, – сказал Змейк, – придает позам некоторую естественность.

– Они как живые, – сказал Гвидион.

– Как живые? Да нет, я не сказал бы, – пожал плечами Змейк. – Повторите мне, пожалуйста, симптомы заболевания и можете идти.

– Внезапное начало, озноб, высокая температура, сильные головные боли, рвота, шатающаяся походка, известково-белый язык… – Гвидион прикрыл глаза, чтобы вызвать в памяти нужную страницу и ничего не упустить. Когда он снова открыл их, Змейка уже не было.

Гвидион огляделся, пожалел о том, что Змейк запретил полный противочумной костюм из соображений соответствия эпохе, и двинулся в страшный проулок. В первом же доме за распахнутой дверью он обнаружил такое, что выскочил оттуда с нехорошим лицом и опрометью кинулся вслед за ушедшим вперед Змейком.

Он обнаружил его выходящим из одного разоренного домишки недалеко от соборной площади, подбежал к нему, прижав руку к сердцу, и, ни слова не говоря, пошел рядом с ним.

– Что вы цепляетесь за меня, Гвидион? – хладнокровно сказал Змейк, который в своей неизменной черной мантии вписывался в обстановку совершенно естественно. – Что вы за мной ходите, как привязанный?

– Господи, я боюсь, – сказал Гвидион, безотчетно цепляясь за руку Змейка.

– Чего? – холодно спросил Змейк. – Если заразиться, то должен вас предупредить, что этой рукой я только что вскрывал бубон. Вы нашли кого-нибудь живого?

– Нет, я… Я зашел в один дом… А там… – сказал Гвидион.

– Понятно, – сказал Змейк. – Сыворотка, хлористый кальций, сульфаниламиды при вас?

– Нет… я… там… – говорил Гвидион, блуждая взглядом по шпилям собора.

– Идите обратно, – сказал Змейк.

Гвидион закусил губу. В это время послышался скрип, и отворилась створка ворот ближайшего дома. Сначала показалось, что она отворилась сама собой, от ветра, но потом оттуда вышел небольшого роста человек, закинул за спину медицинскую сумку и двинулся было вниз по улице, но задержался взглядом на Змейке с учеником.

– Вот, кстати, местный врач, – сказал Змейк и, окликнув его, сказал по-латыни:

– Простите, коллега, мы тут недавно. Почему у вас здесь сразу и бубонная, и легочная чума?

– В порт одновременно пришли два корабля с разными формами чумы, – отвечал молоденький врач, также по-латыни, но с ярким акцентом, выдававшим уроженца Гвинедда. – Редкое стечение обстоятельств.

Змейк задал еще несколько профессиональных вопросов. Врач подошел ближе и, глядя бессонными глазами и шмыгая носом, поддержал разговор охотно и со знанием дела. Он пожаловался на трудности профилактики, на бедность средств лечения, описал разнообразие симптомов, наконец извинился необходимостью заканчивать обход и возвращаться на дежурство в больницу и хотел идти.

– Так что было в том доме, Гвидион? – спросил Змейк. – Может быть, вы наконец сформулируете это членораздельно?

У Гвидиона поперек горла стояло что-то вязкое, но ослушаться Змейка он не посмел и сформулировал.

– О, кожные изъязвления могут иногда выглядеть довольно страшно, – развел руками маленький врач, выслушав лепет Гвидиона. – Но это ведь все равно. Если в передней комнате что-то очень страшное с виду, то вы считайте… то есть представьте себе, что из дальней комнаты слышится детский плач. И входите.

И он двинулся дальше под начинавшимся дождем в ту сторону, откуда дул пронзительный речной ветер и где маячили верхушки школьных башен. Гвидион выпустил руку Змейка.

– Это кто-то из великих врачей? Я знаю его по имени? По работам? – спросил он у Змейка.