Хватит пластырей.

«Вы можете забрать одежду, – завела уже знакомую песню Система. – Пожалуйста, дождитесь компоновки и вывода на экран полного отчета. Внимание. Общее психологическое состояние отклонено от нормы более чем на двадцать пунктов. Вы обязаны в течение суток обратиться к специалисту, либо зарегистрировать поручителя. Создан запрос на имя Джереми Расселл. Отчет времени начнется одновременно с открытием дверей. Напоминаю, что активация оружия в черте города строго запрещена».

«Отклонено от нормы более чем на двадцать пунктов» – за одно это проклятую бездушную железку хотелось раздолбать ко всем чертям. Как только Система начала доклад, Хаук принялся старательно изучать стенку напротив, стараясь не смотреть ни на Джея, ни на монитор с бегущими по нему данными. Отклонена, конечно. Куда уж железке знать, через что пришлось пройти учителю.

– Так мы сейчас… В местную больницу? – очень тихо осмелился спросить Хаук, когда Джей оделся и открыл двери.

– Нет. У меня есть поручитель.

– Э… Ага. Ясно.

Больше Хаук спрашивать не стал. Да и время вышло. Короткий стерильно-стальной коридор вывел их в светлый холл. Оттуда – на улицу. Но Хаук забыл обо всем на свете еще раньше, когда в нос ударил ни с чем не сравнимый, чистый – но никак не стерильный! – свежий запах.

Небольшой бульвар, утопающий в зелени, ложился под ноги тенистой плиткой. Слово «дерево», услышанное давным-давно от Бабая, пришло в голову с огромным опозданием. И тут же ушло, уступив чистейшему восторгу. Воздух тут хотелось пить! Дышать, дышать полной грудью, не обращая внимания на то, как кружится голова.

Остался позади однообразный песок пустыни, мрачный пепел степи и даже замысловатые узоры Каньона. Все вокруг бросалось в глаза ярчайшими красками, но куда им до мешанины цветов в подземелье. Жизнь! Вокруг была самая настоящая жизнь! Она тянулась вверх теми самыми деревьями, на ветках которых местами угадывались круглые зеленые шарики; ссорилась за крошки мелкими птичками прямо у ног; порхала непонятным цветным насекомым, которое то устремлялось вверх, то снова терялось в траве; и, наконец, врывалась в уши певучим многоголосием, щебетом, счастливым человеческим смехом.

– Твою ж мать, как здесь круто! – выдохнул Хаук, едва смог прийти в себя. Осмотреться тут казалось просто невозможным: сколько не смотри – обязательно увидишь хоть что-то новое!

Учитель негромко фыркнул и от души хлопнул по плечу, напугав остатки восторженного оцепенения:

– Что ж, Хаук… Добро пожаловать в Старый Мир.

Прощание со «Стрелой» оказалось на удивление тихим. Даже Ро изменил своей неугомонной натуре, пожал руку серьезно и молча. Тихо поблагодарил — точно так же, как благодарил за нашивку сестры, — и ушел со своими.

В той стычке Рикардо Ро потерял двоих. Еще один из его людей был ранен до нее и сейчас хромал рядом со своим лидером, неуклюже опираясь на костыли. Этот не участвовал в бою против призрака, сидел под одним из куполов-приманок. И Хауку совсем не хотелось думать о том, что чувствовал этот парень, смотря на бой с «безопасного» расстояния.

О приманках страшно было даже вспомнить, но мысли сами тянулись к старательно спрятанным за волнением и эмоциями образам, оплетали их цепкими щупальцами, тащили на свет. И перед глазами упорно возникал снесенный купол. Казалось бы, Хаук уже повидал достаточно. Услышал еще больше. Должен понять, принять и привыкнуть. Тем более, рядом с таким человеком, как Джей.

И Хаук действительно понимал.

Только вот с двумя остальными пунктами возникала проблема. Принять? Нет, никогда Хаук не примет необходимость менять одну жизнь на несколько. Это было неправильной, какой-то дикой жеребьевкой, для которой «внешние» создавали все условия, играя с Пустошью не то в рулетку, не то в обыкновенные жмурки. А привыкнуть…

Кто знает. Может, однажды получится.

Куда охотней Хаук привык бы к зеленым городам, где люди ходили без брони и оружия, а рынки захватили вкуснейшие ароматы — вовсе не смазка с металлом и гарью.

— Джей? — Хаук долго старался понять, стоит ли сейчас дергать учителя, который вроде бы и устроил что-то похожее на экскурсию по городу, а вроде искал что-то свое, но вопросы множились, и в голове им давно было тесно. – Ты сказал, что это Старый Мир? Раньше действительно все было так? И везде?

– Понятия не имею, – хмуро отозвался Джей, почему-то глядя на прилавок с какими-то куклами. Самая крайняя показалась Хауку особенно мерзкой: одетая в розово-зеленые тряпки, она смотрела зелеными же глазами, один из которых закатился наверх. – Искатели говорят, что да. Примерно. Конечно, в нашей жизни ту в точности не повторить. Но зеленые города — хранилища истории. Растения, скот, зверье вон, — Джей кивнул на исчезнувший за прилавком полосатый хвост, – это все из Старого Мира.

– Тоже нашли в библиотеках? — скептически уточнил Хаук. Ему хотелось посмотреть на обладателя хвоста, но тот больше не появлялся.

– Пф. Не остри. Сам понимаешь — нет. Это все эти, как их… ковчеги? Короче, я тут не спец. Тут нужна Джейд, она все это учила. Потом подберу тебе книжки.

-- А если кратко? Начал же ты про ковчеги?

– А если кратко, проект «Реборн» должен был рвануть, к этому готовились. Люди прошлого пытались много всякого сохранить для будущего. Ковчеги были изначально, просто большая их часть проиграла Пустоши. А те, что смогли сохранить, стали зелеными городами. В Мидори, вон, пара построек остались.

Джей указал на один из рядов рынка, самый крайний, за которым высилось облупившееся строение, действительно похожее на то, что Хаук видел в руинах. Только с колоннами и целой надписью: «театр».

– Театр? А что там сейчас?

– Местные шишки забрали себе.

Они свернули в очередной раз, и Хаук снова встретился взглядом с зеленоглазой куклой. Вот к ней протянула руки продавщица, показывая какой-то женщине рядом; кукла моргнула, закатившийся глаз встал на место и стало еще хуже. Но к невероятному удивлению Хаука, Джей взял с прилавка одну из таких же:

– Что думаешь, Хаук?

– Про куклу?

– Угу.

– Пытаюсь понять, за кой черт тебе этот монстр.

– Да вот… думаю, может Лисичке чего подарить? Ей сейчас лет семь… – Джей перехватил куклу за ногу и брезгливо тряхнул. Колыхнулись мягкие светлые волосы, задралась юбка, показывая раздутые белые штанишки. Только глаза по-прежнему смотрели дико и прямо. – Я без понятия, что любят девочки семи лет.

– Я тоже, – сглотнул Хаук, с запоздалым ужасом понимая, что там, куда они идут, будет ребенок. Монстр почище всех этих кукол. – А её матери ты бы что купил? Я где-то слышал, что девочки мыслят схоже.

– Винтовку. Или автомат. А можно сразу личную турель, Лиза будет в восторге. Поставит во дворе – если еще не успела – и будет сдувать пылинки. Еще и полировать каждый день.

– Э… Ясно.

Запуганное воображение тут же дорисовало рядом с малолетним чудовищем его заботливую маму. С винтовкой. И с автоматом. И с турелью до кучи.

– Джей?

– М?

– Бери сладкое. Не прогадаешь.

– Ну, давай так, – согласился учитель, отпуская светловолосое нечто обратно на полку. Через пару минут он уже подкидывал в руке перевязанный кулек с «вкуснейшими сладостями Мидори». Раз, другой, на третий Джей всучил бодро шуршащую упаковку Хауку с таким видом, будто передает величайшую ценность. И вздохнул уже совсем обреченно:

– Один хрен меня в лоскуты порвут.

– Гм… Как тебя неожиданно накрыло-то. Эта Лиза – твой учитель?

– Хуже. Его жена.

– О…

Жена учителя Джея. Звучало как-то угрожающе, особенно при взгляде на самого Джея, какого-то несчастного и задумчивого. Хаук привык думать, что его учитель одиночка. Притом крайне неуживчивый. И хотя Страйд с Касом уже успели доказать, что у Джея есть близкие друзья, представить себе что-то вроде семьи не получалось.

– А какой он? Твой учитель.