Свое лицо в этот момент Джей боялся представить. Боль вспышкой ударила в голову, даже в глазах потемнело – слишком уж неожиданный вышел сюрприз. На Хаука смотреть вообще не хотелось. Да и взгляд уже поймал Дэрри. Он это умел. Вот уж точно, талант.

– Ты что… еще и ранен?

– Фигня, почти зажило, – цедить слова приходилось сквозь зубы, зато голос слушался.

– Где-то я это слышал. Тебя сразу в реанимацию или как?

– Даже не думай тащить меня в больницу, ясно?!

– Да ну? Не напомнишь, чем в последний раз закончилось твое «фигня, заживет»?

– Тот раз не этот, – еще яростней взвился Джей. Вот уж то, что его потащат в больницу, он ждал еще как. – Подпиши поручительство, за глаза хватит!

– Ты еще прикажи мне.

– Да без проблем! Погоны видел?!

– Ага. Видел, как же. Ты ж у нас грозные боевые полтора метра. Прям концентрат Командующего. И о каком поручительстве, кстати, речь?

– А вы друг друга стоите… – вдруг вмешался Хаук, да только голос не рассчитал и, наконец, заставил о себе вспомнить.

Хаук все это время знать не знал, куда ему деться. Но лишним себя вовсе не чувствовал. Неуместным, ненужным в развернувшейся перед ним сцене, но вовсе не лишним. Почему-то Дэрри совсем не воспринимался, как чужак. А Джей…

Хаук уже знал это невероятное чувство надежности. Опоры. Силы, готовой поддержать, что бы ты ни сделал; отдать за тебя все, куда бы не влип. И только сейчас увидел, насколько сильно этого не хватало его учителю. Кастиэль, конечно, говорил о том, как важно Джею жить для кого-то. Ради кого-то. Но Кас либо не понимал, либо безбожно врал.

Все это время учителю нужен был лишь тот, кто сможет принять груз с его плеч – огромный, невыносимо тяжелый, жгущий образами из прошлого хуже, чем каленым железом. Хаук точно бы не справился. Хауку Джей никогда бы и ни за что его не доверил. А Дэрри смог. Так легко забрал пусть и на пару мгновений – но весь, без остатка.

Этот мужик, Дэрри, вынырнул из-за двери слишком уж неожиданно. И Хаук чувствовал, что в тот миг вся его жизнь так же неожиданно свернула на новый путь. Потому что Джей изменился. Несмотря на все пережитое ранее, несмотря на бой с Максом, боль и страх перед этой встречей, Хаук впервые видел Джея живым. По-настоящему. И только сейчас смог понять до конца те слова, сказанные в тюремной камере пустым хриплым шепотом. Ту фразу, в которой Джереми Расселл звал себя мертвецом.

Дэрри был ярким, как все внешние, кто добился своей высоты. Центральный координатор по профессии наверняка отличался Манией Величия не хуже, чем у самого Джея. А может, и еще хлеще – ведь этот человек воспитал Командующего. Своими руками создал легенду.

Дэриэн Райс не был высоким и не был низким, а при первом взгляде на него сразу объяснялись все странности Джея. Во всяком случае, странности внешние. Пижонский тонкий хвост на затылке был тем, чего Хаук не понимал никогда и просто принял. Вот уж точно деталь образа, о которой учитель заботился не хуже, чем о собственном снаряжении. Учитель учителя щеголял еще и выбритыми на висках полосами.

И точь-в-точь торчащим хвостом, да.

Правда, коротким. Таким, который топорщится во все стороны колючками-прядями, будто пытается вырваться из плена резинки.

Да и характером ученик явно ушел не столь далеко. С удивлением уловив перепалку, Хаук просто не смог промолчать. И тут же попал на перекрестье двух одинаковых взглядов. Можно сказать – влип. Вот так вот слёту. Разве что глаза у Дэрри были теплые, карие, от них не бросало в ледяную дрожь как от джеева недовольства.

– Джереми, – Дэрри смотрел на Хаука всего пару мгновений, но как будто прочитал даже мысли, – не представишь нас друг другу?

– Хаук мой… ученик. Про тебя он слышал, уверяю.

Джей уже пришел в норму. Его голос звучал уверенно и сильно, как прежде. Хауку даже послышалось, что в нем проскользнула гордость, но эту мысль было лучше держать в стороне. Джей гордится им? После всех провалов в Каньоне?

Нет уж, много чести.

– Хаук, значит? – Дэрри улыбнулся во все тридцать два и протянул руку, заставив слегка растеряться. – Ну, будешь мне внуком! Прости, что левую, но правая – сам видишь…

Демонстративно поднятая рука сверкнула в солнечном свете сталью протеза. Хаук слышал, что учитель Джея когда-то отдал руку за жизнь своего ученика. Но почему-то сейчас это вызвало смятение и трепет. Одно дело слушать очередную сказку. И совсем другое – видеть собственными глазами, насколько она реальна.

– Э… внуком? – рука Дэрри оказалась неожиданно широкой, а рукопожатие – сильным. Сильнее, чем у Джея. – В смысле, рад знакомству.

– А кем еще-то? Раз малой тебя учит, ты теперь в нашей семье! Добро пожаловать! Ты скажи лучше, фамилии у тебя нет или просто длинная?

– Э… Люффарен.

– Ага! – Дэрри снова от души хлопнул Джея по плечу, в этот раз по здоровому. Тот молчал. Но хмурое лицо с печатью высокомерно-вызывающего «ну и че?!» говорило о многом. – Ты на Джереми не обижайся, у него с длинными именами туго, ха-ха!

– Эй, Дэрри.

– А еще с названиями, но это уж ты заметил!

– Дэрри!

– Что? Раз ученик, так пусть питает как можно меньше иллюзий! – Джей только скрипнул зубами. А Хаук уже понимал, что язык у Дэриэна длинный и контролю не поддается. – Хотя вы где-то одного возраста, общаться небось легче, а? Помню, с детьми тебе всегда было сложно. А тут вроде как друзья и все просто!

– Дэриэн, – голос Джея изменился, в нем скользнула знакомая сталь, заставившая Дэрри замолчать и даже извиниться.

А Хаук только вздохнул.

Значит, почти одного возраста? Неудивительно, что Джей столько раз пропускал мимо этот вопрос. Видимо, реакция в городе новичков была слишком яркой, выдавала Хаука с головой. Ну, по крайней мере, от вопроса никто больше уходить не станет:

– Так сколько тебе?

– Двадцать семь. Но я опять повторю, Хаук: это все чушь. Разницу между учеником и учителем диктуют опыт и знания, а не возраст. Выбрось из головы.

– Угу. Я помню.

Пять лет, значит.

Чуть больше пяти лет назад мир потрясла весть о гибели «К-9». Вот и выходит, что в возрасте, в котором Хаук Люффарен сделал свои первые шаги по Пустоши, впервые распробовал настоящую жизнь, Джереми Расселл уже достиг вершины. Уже рухнул с нее. Уже все потерял.

А теперь смог воскреснуть.

Узкая улочка свернула один раз, второй, и вот в нос Хаука ударил знакомый, дурманящий аромат хлеба. Вместе с запахом вспомнился вкус, и уже изрядно проголодавшийся желудок дал о себе знать совершенно не уместным ворчанием. Увы, слишком громким в тишине их небольшой компании.

Разговор не вязался, да.

Но шли они совсем недолго. Во всяком случае, молчание не успело стать неловким, и нарушать его пока не хотелось. До этого момента, конечно.

Только смех Дэрри вовсе не был обидным. Не дергал за хвост упрямую гордость, не заставлял краснеть от стыда, даже смущение — и то куда-то делось, уступив задорному веселью. Этот смех был теплым и действительно родным. Хаук сначала думал, что «внук» — это просто неуклюжая шутка, но за первые же минуты общения та уверенность куда-то делась. Почему-то рядом с Дэрри вовсе не было неловкости или желания ставить шипастые стены. Из-за Джея? Или все же сам Дэриэн Райс оказался таким человеком, который запросто может стать «своим» — стоит лишь захотеть?

А тем временем запах становился сильнее, и когда они замерли у невысокой декоративной ограды, скорее просто обозначающей участок, чем защищающей его, заполнил всю улицу.

— Добро пожаловать! — Дэрри толкнул калитку – такую же условную, как сама ограда – и с белозубой улыбкой пригласил внутрь. – Пекарня Райса рада приветствовать дорогих гостей!

– С каких пор ты любишь эти кривляния? — фыркнул Джей, делая шаг на усыпанную крупными камушками тропинку. — Пекарня, да?.. Кто бы мог подумать.