— Не хочешь ли ты сказать, что ты лучше него? — ответила она сухим, как наждак, голосом.

— Нет, не скажу. Я незнаком с мистером Смарком, чтобы делать какие-то выводы. Я хочу просто сказать, что ты мне дорога, как никто. И, если для тебя это так важно, ты для меня единственная.

Маргарет рассмеялась. Ее смех был похож на рыдания.

— Ой, не поверю. За два года, что мы были в разлуке, у тебя не было других женщин? Такой видный мужчина, молодой, богатый. У тебя есть все шансы перебирать женщин, как карты в колоде. Дама пик, дама бубен, шестерки… Кто тебе больше по нраву: светские львицы с приданым в виде фамильных замков или простолюдинки? Предположу, что ты спокойно можешь пожертвовать всеми картами, кроме козырных. Зачем брать с собой в круиз по Средиземноморью свою простолюдинку-жену, когда можно прекрасно отдохнуть в объятиях какой-нибудь красотки из вашего круга золотой молодежи?

— Но я… Что мне сказать…

Она остановила его жестом.

— Не строй из себя пай-мальчика, Артур. Сколько женщин грело тебя в твоей постели? Одна, две?.. Десятки или сотни?

— Я не отрицаю, что не вел жизнь монаха, — ответил он, глядя на ее побелевшие пальцы, вцепившиеся в край подоконника. Она ревнует? Он ей не безразличен! Значит, у него есть шанс. Только нужно быть с ней предельно честным, малейшая нотка фальши, и ему не вернуть ее доверия.

— Да, у меня были женщины, — сказал он после короткой паузы. — Но, оглядываясь назад, мне кажется, что никого и не было. У меня такое ощущение, что те мои прошлые женщины были какими-то ненастоящими, придуманными мною, чтобы только забыть тебя. Я довольствовался подделками, потеряв подлинник. Знаю, я страшно виноват перед тобой. И перед собой тоже. Я на самом деле пытался забыть тебя, но я не смог. Ты веришь в любовь?

— Старые сказки на новый лад. Любовь — то, к чему мы всеми силами стремимся, но никак не можем найти. — Она покачала головой. — Нет. Отныне любви я не ищу, мне достаточно честных, простых отношений, доверия.

— Ты создана для любви.

— Может быть и так. Только слишком много боли я испытала… Если тебе это согреет душу, знай — я не была счастлива после того, как мы расстались.

— Что с тобой было? Расскажи. Я сумею тебя понять, поверь. С кем ты была все то время, пока меня не было рядом? Ты призналась, что изменила мне с Оскаром. — Он почувствовал, как короткой болью сжалось его сердце. — Я не буду тебя упрекать. Просто хочу знать…

В ожидании ее ответа он перестал дышать.

— Не хочу вспоминать.

Артуру показалось, что она готова разрыдаться. Он подошел к ней, осторожно обнял, Маргарет не отстранилась, но вся сжалась в комок. Он примирительно провел рукой по ее напряженным плечам.

— Ты писала, любовь не знает сравнений, — начал он еле слышно. — Но, может, именно для того, чтобы понять, что мы созданы друг для друга, нам были нужны те… другие… лишние.

Она подняла голову, в ее глазах он прочел недоверие.

— Ну и пусть в твоей жизни был Оскар, и Билл, и еще кто-то, не важно. Я не вправе упрекать тебя ни за что, — продолжил он, не отводя взгляда от ее расширившихся зрачков. — Совсем недавно я познакомился с одной женщиной. Довольно странной…

— Она любит тебя?

Маргарет пристально смотрела на него. Ее лицо стало непроницаемым. Угадать, что скрывается за этой маской спокойствия, было невозможно, и Артур на какое-то мгновение перестал понимать, что он хотел сказать, мысли как будто растворились в ее напряженном взгляде. И все-таки слова, которые надо было сказать, нашлись:

— Нет, мы не любили друг друга. Были некоторое время вместе, но… Это не любовь, это бегство. Мы оба бежали от одиночества.

Маргарет опустила голову.

— Она красивая? — выдавила она.

Артур некоторое время помолчал. Он чувствовал, что не должен ничего скрывать. Искренность — это самое большое доверие.

— Эдит, наверное, красивая, но это не важно, — с трудом проталкивая слова, сказал он и почувствовал, как Маргарет вздрогнула. Артур схватил ее за плечи, развернул к себе, заставил посмотреть ему в лицо. — Она чужая мне, чужая! — выкрикнул он. — В мире миллиарды женщин, но ты, только ты, для меня единственная. — Он прижал ее к себе, коснулся губами ее волос. — Ни с кем и никогда я не чувствовал то, что ощущаю, когда ты рядом со мной. Сотни раз я спрашивал себя, почему так случилось… почему я… даже не знаю, как сказать. Почему я бросил тебя.

Опершись обеими ладонями о его грудную клетку, Маргарет оттолкнула его.

— Ты меня не бросал. Я не вещь какая-нибудь, чтобы мною бросались. Мы просто расстались. — Она отошла от него, села на тахту. — Ты не мог мне простить Оскара, — не поднимая головы, еле слышно сказала она.

— Не буду скрывать, мне было очень больно. Оскар всегда был лидером в университете. Мне было обидно, что и тут он ухватил то, что принадлежало мне.

— Я принадлежу только себе.

— Мы семья, — осторожно возразил он.

— Я не чувствовала этого. Ты был сам по себе, я… я все ждала, когда ты осознаешь свою ответственность.

— Знаю, я был не прав. Давай начнем все сначала. Давай забудем все прошлые обиды и освободим место для нашего общего будущего.

— Если бы так просто — раз. — Она щелкнула пальцами. — Одно движение — и память подобна чистой странице. Но разве так бывает? Все пережитое нами навсегда оседает в нашей памяти, в нашей душе. Ничто не остается без следа. Мне казалось, что с Оскаром я забуду тебя.

Артур на секунду застыл. Горячая волна ревности снова обожгла его грудь. Он открыл фрамугу, вытянул руку. Его разгоряченную кожу обдало прохладой.

— И все же пусть прошлое останется в прошлом, — наконец сказал он, закрывая окно. — Сейчас для меня важно одно: что ты здесь и что я тебя люблю. — Он отвернулся от окна. — Я хочу рассказать тебе об Эдит…

— А надо ли? А впрочем, говори, если тебе так хочется. Мне все равно.

Артур некоторое время смотрел в темноту ночи.

— Ну?.. Я слушаю. — В ее голосе прозвучали нетерпеливые, напряженные нотки.

— Эдит очень несчастная, — начал он торопливо. — Все, кажется, у нее есть: положение в обществе, деньги, молодость и красота. Только глубины нет. Все поверхностно, как у бездарной актрисы. Она хочет играть в любовь, но даже не представляет, что это такое на самом деле. Ведь любовь — не только патока и мед, но и горечь. Любовь — как полет: и страшно, и дух захватывает. Можно наслаждаться парением в воздухе, но есть и реальный шанс разбиться вдребезги. — В два шага Артур преодолел расстояние до тахты, опустился рядом с Маргарет. Он взял обеими руками ее лицо, повернул к себе. — Любовь — это чудо, которое не всем дано узнать. И кто не знает, кто не умеет любить, тот вроде калеки, будет завидовать, злиться, попытается разрушить…

Маргарет отвела его руки от своего лица.

— Как твоя мать, — сказала она, как ударила.

— Ты не должна ненавидеть мою мать, она достойна жалости, — сказал он еле слышно.

— Леди Сэридан? — Ее губы скривились в усмешке. — Ха-ха. Леди, которая не выйдет из дому, не надев перчатки? Суперженщина, которая всегда знает, что хорошо и что плохо, и умеет просчитывать ходы вперед не только для себя, но и для всех остальных. Снежная королева, у которой чувства в глубокой заморозке. И ты хочешь сказать, что этот ледяной монолит достоин жалости? Не смеши меня.

— Отец оставляет ее ради другой женщины, — выдавил из себя Артур. Он сам с трудом верил, что брак его родителей распадается. До сегодняшнего дня он считал их союз безупречным.

Некоторое время Маргарет молчала, как будто пыталась осознать слова Артура.

— Что случилось? — осторожно спросила она.

— Я сам не понял. Отец полюбил другую женщину. Он сказал, что давно живет на две семьи.

— Понимаю… В одной семье — любовь, в другой — приличия. Догадываюсь, что твой отец выбрал, когда его поставили перед необходимостью выбирать. Мне всегда нравился сэр Сэридан.

— Мой отец знал о нашем с тобой супружестве. Ты ему нравишься.