И все складывалось хорошо и, наверное, со временем было бы еще лучше, если бы не одно внезапное, точно свалившееся с неба, обстоятельство. Однажды вечером, придя с работы, он застал в квартире Тариэла. Грузин был чисто выбрит, одет с иголочки, — сидел в гостиной за столом и улыбался. Амалия хлопотала на кухне, — она уже накрывала стол для чая. А Тариэл, не поднимаясь навстречу Косте, не изъявляя желания с ним здороваться, спокойно и нагло проговорил:

— О-о!.. Явился мой заместитель.

— Не заместитель, а хозяин, — твердо проговорил Костя. — А вы, мил человек, как сюда попали, и вообще… как очутились на свободе?

Костя с ходу пошел в атаку. И, присаживаясь к столу, зорко наблюдал за каждым движением пришельца, был готов к немедленному отпору и к тому, чтобы в случае надобности повторить свой нокаутирующий прием. Пистолет был во внутреннем кармане, — Костя и его выхватит раньше противника. Сидел в положении ястреба, готового в любой момент оседлать жертву.

— Я здесь по закону, гражданин майор. По закону! Вам не надо за меня волноваться. Здесь моя квартира и моя жена. Законная жена! А?..

Майор хотел приступить к делу — выдворить из квартиры непрошенного гостя — и уже поднялся для атаки, но как раз в этот момент из кухни пришла Амалия и с ней два молодых кавказца. Они смотрели на Костю с удивлением, но без страха и даже без желания придать факту его существования хоть какое-нибудь значение. Не поклонились, не поздоровались, — расселись за столом поближе к Тариэлу. Одежда на них дорогая, тончайшей выделки кожаные куртки и на пальцах перстни с бриллиантами, но вид у каждого помятый, усталый и какой-то затрапезный, будто живут они и спят в подвалах, подворотнях или под лавками рынка.

Тот, что постарше, — толстый, сырой, с кривым горбатым носом и красной шеей, — кивнув на Костю, спросил Тариэла:

— Этот?

— Он.

Кривоносый вынул из кармана черные очки, — те самые, в которых Костя был в гараже, — ткнул ими в Костю:

— Твои?

Костя дрогнул, отвел глаза, — непроизвольно, глупо. И слышал, как у висков стучит кровь. «Дознались!»

— Ну вот… — продолжал Тариэл, — мы и приехали.

И, помешивая в стакане чай, не глядя ни на кого, и на хозяйку тоже, добавил:

— Вам, гражданин майор, придется прогуляться туда… где я тоже немножко был и строил дорогу в тундре. Там есть и камни, много камней… Их надо двигать туда-сюда. Вы майор милиции, зеки вас немножко будут бить, но ничего, — жить можно.

Отодвинул чашку с чаем, повернулся к Амалии:

— Ты поторопилась и выписала меня из квартиры, а его вписала. Но ничего. Ты сделаешь все это наоборот. Мы с тобой муж и жена, у нас любовь. А он…

Тронул Костю за локоть:

— Не забудь оставить ключи от гаражей. У нас много будет машин, за валюту купим.

Кивнул товарищам, и они все разом поднялись. И направились к выходу. Тариэл от двери повернулся:

— Он поедет туда, а я — сюда. Это сказал вам я, Тариэл!

Амалия подскочила к двери, толкнула его:

— А ну вон отсюда, жук навозный! Ты войдешь сюда через мой труп!

И хлопнула дверью.

И уже за дверью Тариэл кричал:

— Ты, майор, приготовь мешочек… тот самый, помнишь?.. Завтра позвоню. А к прокурору не ходи. К начальнику милиции — тоже. Они все наши.

И троица друзей удалилась, унося с собой дух вокзалов и пыльных улиц.

Костя и Амалия смотрели друг на друга, стараясь сообразить, что же с ними произошло? Женщина до смерти перепугалась, смотрела на мужа с нетерпеливым ожиданием.

— Разве так бывает: осужден на десять лет, а вернулся через полгода?

— Теперь время такое, — мафия достает всюду.

Вообразил, какую охоту на него организует Тариэл.

Отдай ему драгоценности, не отдай — все равно будет мстить. И как соперника и заклятого врага постарается устранить. Но для начала им надо выдрать из него ценности.

Пошел в спальню, за ним и Амалия. Свет выключили, но, конечно же, не спали. Амалия ждала откровений, и Костя поведал, что произошло тогда в гараже. И только умолчал о драгоценностях.

Амалия, заложив руки за голову, лежала с широко открытыми глазами. Скорее чутьем, чем умом поняла всю меру опасности, нависшей над ними. Спросила:

— Старрок будет тебе помогать?

— Допускаю, что он в кармане у Тариэла.

— А прокурор?

— Там все заодно.

— Неужели они так все повязаны?

— В том-то и трагедия нашего государства. Ты слышала, вчера сообщили по телевидению: на рынок в Москву колхозники привезли машину картошки. Хотели продавать по божеским ценам. Азербайджанцы им сказали: «Сдайте картошку нам, а мы потом продадим по своей цене». Колхозники из Тульской области не согласились. И улеглись на мешках спать. В полночь машина была взорвана. Семь ребят погибли…

Они долго лежали молча. Амалия знала: над ней, над ее любимым занесен меч возмездия. Полная решимости, сказала:

— У меня есть деньги, серебряная посуда, бриллианты.

— Хорошо.

— Надо что-то придумать.

— Да, надо. И как можно скорее. Сегодня ночью, сейчас же.

Притянул ее к себе, обнял, поцеловал.

— Ты — умница. Как твое плечо, — болит?..

— Да, болит. Остеохондроз — болезнь стариков. Теперь остеохондроз помолодел. И таких, как я, мучает.

— Ты говорила, нужен юг, тепло.

— Хорошо бы, и — на все лето.

— Поедем.

— Куда?

— На Дон, в Каслинскую. Там много солнца, полынное молоко, фрукты, арбузы…

— Пожалуй, поедем. Только на машине.

— Хорошо. Встаем и едем.

— Сейчас?

— Завтра может быть поздно. Тариэл расставит капканы. Может, уже расставил.

Амалия потянулась к ночному светильнику, но Костя ее остановил.

— Собраться в темноте можем?

— А что? За нами наблюдают?

— Да, наверное, Тариэл мог уже повесить нам на хвост своих волчат. Повадки этой стаи мне знакомы.

— Ну, хорошо. В потемках трудно будет. А можно хоть в ванной зажечь свет?

— В ванной можно.

Они встали и начали собираться в дорогу дальнюю и — надолго. При свете луны, пробивающемся через тюлевую гардину, Амалия писала письмо шефу:

И он написал Старроку:

Старрок хотя и не регламентирует деятельность частных детективов, но все-таки пусть знает.

Амалия собирала чемоданы, набивала огромный туристский рюкзак продуктами, обувью на всякое время и погоду. Костя, одевшись по-походному, подходил то к одному окну, то к другому — высматривал «хвост». Он был уверен, что Тариэл установит за ним наблюдение. Слишком велики сокровища, утраченные им при схватке в гараже. По нынешним ценам там — миллионы, и не рублей, а долларов. К тому же и Амалию этот восточный ревнивец задаром не отдаст.

Костя был уверен, что отнятый у «Спинозы» сверток — не единственный. Выкупил же он себя чем-то из тюряги. К тому же Костя знал характер и нравы кавказских мафиози: ценности они хранят не в одном месте.

Над соснами Удельного парка, куда выходили окна квартиры, где, освободившись ото льда, бежала Черная речка — свидетельница гибели великого Пушкина, светло и далеко занялось небо. Над Питером зажигались первые всполохи зари.

«Хвоста» будто бы не было, если не считать одинокого «жигуленка», прижавшегося к стене дома на пути к гаражу, где стояла Костина «Волга». «Могут быть там, — в «жигуленке»», — думал он с незатихавшей тревогой, ожидая окончания сборов. Но вот Амалия объявила:

— Я готова.

— Хорошо. Стой у окна и смотри, когда я подъеду. Поднимусь за вещами и поставлю квартиру на охрану.

— Охрана тоже… может попасть под их контроль.

— Сюда их рука еще не дотянулась. Пока не слышно.

Костя потрогал в карманах пистолеты, — один и другой, расположил поудобнее газовый баллончик, сказал: «С Богом!» и вышел из квартиры. У «жигуленка» была зашторена задняя кабина, но Костя зацепил взглядом три силуэта. «Ага!.. Вот они, голубчики!» — проговорил в сердцах, невольно прибавляя шаг и напрягая «боковое» зрение. Затылком он тоже видел и сейчас, хотя не поворачивался, был уверен: «Стайка шакалов засуетилась».