«Эх… Не получилось побыть элитным пассажиром… Ладно, будет мне урок, в следующий раз полечу в отпуск самолётом другой компании!» В рабочем отсеке кипела обычная суматоха: бортпроводники паковали пустые контейнеры от комплексных обедов, заполняли отчётные бланки, на минутку заскочила взмыленная Люси, торопливо кивнула Мицуру, схватила упаковку бумажных полотенец и снова умчалась в свой беспокойный эконом-класс. Мицуру по стеночке пробрался к нужному шкафчику, где хранился кофе, вытащил банку с гранулами. Зажал её локтем пострадавшей руки, а пальцами здоровой быстро пробежался пальцами по кнопкам кофеварки, набирая давно выученный наизусть режим. Насыпал гранул из банки. Вдруг отчаянно зачесалась спина, как раз слева, куда никак не дотянуться. Мицуру оглянулся — все уже разбежались, некого попросить почесать под лопаткой. А зудит так, что глаза на лоб лезут! На глаза Мицуру попалась приоткрытая дверца навесного шкафчика. Кое-как примостившись под уголком дверцы, Мицуру изобразил что-то вроде ламбады, стараясь потереться об шкаф тем самым зудящим местом. Только силы не рассчитал: слишком сильно толкнул дверцу, и та захлопнулась, защемив футболку стюарда. Надо ли говорить, что все двери и дверцы в самолётах захлопываются похлеще капканов, чтобы при воздушной болтанке не открыться ненароком и не покалечить неосторожного пассажира?

«Во влип… И как теперь спасаться? Ребят позвать или ждать, пока кто-нибудь сюда заглянет? Сам не выберусь… да ещё эта банка дурацкая в руке, до столика далеко, на пол брошу — разобьётся…»

Ожидание могло затянуться: судя по всему, бортпроводники пошли по салонам, проверять, всё ли там в порядке — обычный обход по расписанию. Мицуру вдруг вспомнил, как давным-давно уже попадал в подобную ситуацию. На третьем году средней школы? Или на втором? Всё-таки на втором.

Если кто и считает природу безжалостной и жестокой, то Кудо Мицуру вовсе не разделял их мнения. Природа-матушка — та ещё шутница! Надо ж было так приколоться над ним — заставила его родиться среди сплошь темноволосых и темноглазых людей светловолосым и с зелёными глазами! Вначале, пока был совсем маленьким, его только иногда необидно дразнили, это ещё ничего. А вот в средней школе неожиданно стало туго, когда вдруг выяснилось, что у старшеклассниц необычная внешность Мицуру вызывает неподдельный интерес. Число девчонок, желающих выяснить, не крашеные ли у него волосы и нет ли в глазах под густыми ресницами цветных контактных линз, росло прямо пропорционально числу парней, желающих исправить это недоразумение путём выдирания этих самых волос и закрытия глаз фингалами. Внимание девчонок Мицуру льстило неимоверно, а от драчливых семпаев он научился виртуозно прятаться и очень быстро сбегать, поэтому с фингалами ходил редко. Короткая стрижка отлично помогала уберечь белобрысую шевелюру от насильственного прореживания. Как раз из-за того, что Мицуру постоянно бегал, его и заприметил тренер клуба по лёгкой атлетике. Ребятам в клубе было плевать на то, как выглядит юркий второклассник, главное — бегает так, что на всех соревнованиях команда берёт призовые места. Мицуру окончательно задрал нос, расслабился и утратил бдительность. И однажды крепко поплатился за это.

В тот день тренировка в клубе закончилась поздно. В школе уже никого не было, когда Мицуру забежал в свой класс за забытой в парте тетрадкой. Звонко щёлкая подошвами кроссовок, Мицуру нёсся по коридору к выходу, как вдруг прямо перед ним нарисовались три силуэта. Самые популярные старшеклассники выпускного класса Камикава Гокуэн нынешнего года. Не далее, как пару дней назад девушка одного из школьных королей подсела к Мицуру в столовой и они мило поболтали. И, похоже, кто-то не поленился доложить об этом её парню. Мицуру отчаянно рванулся, уже понимая, что не успеет проскочить. Не успел. Бить его не стали. Объяснений слушать тоже. Постепенно до Мицуру дошло, что они задумали его унизить так, чтобы вся школа вспоминала уже до его выпускного. Семпаи молча вытряхнули ненавистного блондина из спортивной куртки, и одели заново — только руки прижали вдоль тела, надёжно зафиксировав растопыренные ладони затянутой по низу шнуровкой, а куртку застегнули на спине, оставив рукава свободно болтаться. Потом защемили каждый рукав дверцей шкафчиков для обуви. Запутали между собой узлами шнурки кроссовок. Дёрнули было вниз штаны, но всё-таки не стали спускать совсем. Однако шевелиться теперь не стоило — пара неловких движений, и штаны точно свалятся. И ушли, оставив Мицуру распяленным на стене с обувными шкафами, беспомощного, как пришпиленная булавкой к забору бабочка. Реально, отличная месть — он тут проторчит до утра, как огородное пугало, пока не придут первые ученики. А первыми обычно как раз приходят девчонки из старшего класса, и с ними та самая, из-за которой заварилась вся каша.

«Я так и не понял, что он делал в школе так поздно. Кажется, он что-то говорил про биологический факультатив… но я его тогда почти не слушал. В тот день я понял, что буду делать дальше. Я понял, что как бы я ни старался, как бы быстро ни бегал, мне никогда не убежать от всех, кому я не нравлюсь. И неважно, буду ли я стараться быть как все… начну красить волосы в чёрный цвет, носить тёмные очки… Всё равно я не такой. Я не смогу долго притворяться. Да и не хочу этого делать. А раз до меня дошло, что убежать никак, значит, надо искать способ улизнуть другим путём. В тот день я вдруг подумал о том, что если забраться на высоту и оттуда посмотреть на этих старшеклассников, они покажутся маленькими, как муравьи. Совсем не грозными и даже смешными. А когда он меня выпутал из ловушки и мы вышли на крыльцо школы, по небу летел самолёт. За ним тянулся белый след. Белый-белый в синем небе…»

Тогда они были едва знакомы, хоть и жили по соседству: шумная семья Кудо не входила в круг близких знакомых семейства Танигавы-сенсея. Это уже потом, в третьем классе, Акира, с которым Мицуру дружил с детства, затащил в их компанию нового одноклассника, своего приятеля по баскетбольному клубу. Всё, что знал про своего спасителя Мицуру в тот день — что его зовут Танигава Кохей, и он первый в списке лучших учеников их года обучения.

«Мы потом шли домой вместе, потому что жили на одной улице. С ним было не скучно, хотя мы мало говорили. Он просто умел так хорошо молчать, что не надо было думать, о чём бы поговорить. Я всё думал про тот самолёт… про то, что хочу посмотреть на свою школу и Камикаву с высоты. А уже перед самым моим домом он вдруг спросил… Как-то осторожно, будто боялся обидеть…»

— Слушай… А тебя не достало, что к тебе вечно цепляются?

— Да нет, это ж не мои проблемы, что я им не нравлюсь. Мне на них плевать.

— Если бы надо мной так издевались, я бы давно бросил школу… А ты даже не расстроился… Да?

— А чего расстраиваться-то? Школа не навсегда, я её закончу и свалю отсюда. Уеду туда, где никому нет дела, какого цвета у меня волосы. Я всё равно не буду таким, как они! И буду делать, что захочу! А они… им всё равно не светит выбраться из здешнего болота, вот пусть себе сидят до старости и квакают!

— Ясно… Ладно, мне пора. Пока.

— Пока. Спасибо, что помог.

— Да не за что.

«Вот такой был разговор. Танигава Кохей… Интересно, а он сейчас в Камикаве? После того, как мы закончили среднюю школу, его семья переехала в Токио… Тем летом я тоже уехал к бабушке, да так и остался в Америке… Акира написал мне,что доктор Танигава с женой вернулись в Камикаву, но Кохей не приехал. Вроде как остался в Токио, в специальной школе, чтобы потом поступить в медицинский колледж… Он выучился, стал доктором, как и хотел?»

— Мицуру! Ты решил плюнуть на свой отпуск и остаться с нами в виде магнита на шкафчике?!

— Джон, ты вовремя! Отцепи меня!

— А где «пожалуйста»?

— Между прочим, всё из-за тебя! Я тебе кофе готовил!

— Это что, новый секретный способ заваривать кофе?!

— Да у меня спина зачесалась! Хотел об шкаф пошоркаться, а меня дверцей прищемило…

От еле сдерживаемого смеха классически правильные черты лица Джона Уайта стали напоминать гротескную маску. А когда Мицуру умирающим голосом попросил его почесать уже доставшую зудеть спину, командир корабля не выдержал и заржал в голос.