― И что? Это вся твоя семья? Что насчет бабушек и дедушек?

― Все умерли.

― Оу, ― Кейтлин не могла представить жизнь с таким малым количеством родственников. ― Ты был старше или младше Тоби?

Они мало говорили о его брате, и ей было любопытно, были ли они близки. Она не могла не надеяться на то, что у него был кто-то близкий в семье.

― Старше. И мне стоит прояснить, он был моим сводным братом. Сын отца и результат его интрижки с его секретаршей.

― Они поженились?

Лукас покачал головой.

― Нет. После развода родителей он поклялся никогда не жениться. Он не любитель делиться деньгами. Он назначил матери Тоби ежемесячное пособие и убедился, что его фамилия поможет Тоби попасть в частную школу и колледж. Уверен, отец хотел, чтобы Тоби присоединился к семейному бизнесу после того, как тот получит степень по бизнесу. Но у Тоби были другие идеи.

― Например?

― Он хотел стать актером.

Кейтлин сморщила нос.

― Могу поспорить, что это обернулось полным провалом.

― Ты даже не можешь представить насколько. Его выгнали из колледжа, он сбежал в Нью-Йорк, но не преуспел и вернулся в Балтимор к своей маме. Отец дал ему работу в «Уайтинг Пропертис» в должности чуть выше курьера. Тоби скатился в депрессию, начал употреблять наркотики. Я пытался отправить его на реабилитацию, но он был слишком целеустремленным, чтобы скатиться на самое дно.

― Вы были близки?

Лукас пожал плечами.

― Не тогда, когда мы росли или когда он был в Нью-Йорке. Мы по-настоящему стали общаться, когда он начал работать в Уайтинг. Боюсь, что эти отношения были больше похожи на отношения между начальником и подчиненным, а не братьями. И, конечно, все закончилось, когда...

Лукас замолчал, не завершая предложение. Они оба знали, как все закончилось. Несмотря на его утверждение, что он с Тоби не были близки, Кейтлин не могла не чувствовать, что Лукас заботился о своем младшем брате.

Кейтлин пыталась подобрать слова, чтобы приободрить его. Но она упустила свой шанс.

― Этот торт заслуживает первого места, ― сказал Лукас после того, как попробовал немецкий шоколадный торт Лэйн.

Она почувствовала, что ему не хотелось продолжать этот разговор, поэтому она решила сменить тему.

В конце концов, это Рождество, и его день, казалось, был и так достаточно тоскливым без печальных воспоминаний прошлого.

― Я передам твою похвалу тети Лэйн.

― Она замужем за Трисом?

Кейтлин кивнула.

― И он меня терпеть не может.

Она рассмеялась. Чем больше она проводила с ним времени, тем больше убеждалась, что ее первое впечатление о нем было абсолютно неверным. Она считала его импозантным холодным и серьезным.

Каждая встреча с Лукасом открывала в нем что-то более глубинное и лучшее. Он был забавным и честным, и, хотя его властная натура в спальне заставляла мурашкам пробегать по спине, он не был страшным и пугающим.

Кейтлин сжала ноги. Черт побери. Когда-нибудь ей придется выкинуть этого мужчину из своего организма. Ей не удается провести в его присутствии ― она посмотрела на часы на его духовке ― больше тридцати минут, мысленно не переключаясь на секс. И, конечно, когда она об этом задумалась, тридцать минут ― ее лучшее время. Значит, она делает успехи.

― Кейт, ― прошептал он.

Иисусе. Этот мужчина был долбанным телепатом. Должен быть. Он всегда угадывал тот момент, когда ее мысли скатывались ниже пояса.

― Да, ― ответила она.

― Пройди в гостиную и сними с себя одежду. Встань на колени перед рождественской елкой и жди меня.

Она без колебания встала и пошла, снимая через голову свитер.

Кейтлин показалось, что она услышала его смешок, наверняка, из-за отсутствия у нее какого-либо терпения, но она не стала оборачиваться, чтобы подтвердить свои подозрения.

Она слышала, как он стал прибираться на кухне, помыл свою тарелку. Определенно, он дает ей время приготовиться. Ей не потребовалось много времени. Она не задумывалась о трусиках, когда выбиралась из кровати и одевалась для своего спонтанного позднего появления. Девушка сморщилась: что уж скрывать, из-за своего зова плоти.

Конечно, это ее зов плоти, хоть это и не оправдание. В конце концов, она пришла сюда в надежде, что ночь закончиться именно так.

Кейтлин встала на колени перед рождественским деревом и в ожидании Лукаса стала его изучать.

Она абсолютно отличается от той елки, что сейчас стояла в квартире Коллинзов. Колум и Патрик принесли домой пихту на следующий день после Дня Благодарения. Она, Локлан и остальные десять кузенов с Попсом (дедушкой) потратили большую часть ночи, выпив четыре бутылки вина, съев шесть пицц и прослушав три рождественских альбомов, чтобы подстричь ее.

Оно было огромным живым зеленым воплощением семейной памяти, каждый миллиметр которой был украшен свисающим попкорном, сверкающими цветными фонариками и игрушками ручной работы трех поколений семьи.

А также спереди в самом центре дерева висели лампочки, которые ее бабушка Сандэй сама расписала, когда они с Попсом впервые приехали из Ирландии в Америку. Попс любил рассказывать историю о том, что у них не было денег на большое дерево или украшения. Дедушка нашел и принес в квартиру над пабом на Рождество потрепанное умирающее маленькое деревце, которое кто-то выкинул. Бабушка была так рада, что взяла коробочку лампочек из шкафа, разрисовала их красивыми зимними пейзажами, привязала к ним веревочки и гордо повесила на тоненькое деревце. Каким-то чудом все четыре лампочки сохранились до сегодняшних дней.

Сейчас думая об этом, Кейтлин не удивлялась. Попс имел склонность к сохранению праздничных украшений, учитывая, что все дерево было увешано всеми игрушками, сделанные не только семью детьми, но и двенадцатью внуками. Самое безумное и милое то, что Попс мог вспомнить, кто и когда сделал каждую игрушку. Финн отметил, что в следующем году потребуется второе дерево, чтобы вместить всю коллекцию Попса.

Дерево же Лукаса не содержало ни одного воспоминания. Оно выглядело так, словно его заказали в каком-то шикарном магазине, которое заранее украсили и осветили без участия самого Лукаса. На этой елке были простые белые лампочки, которые даже не мигали. На самом деле на елке был только белый цвет, никакого разнообразия.

Кейтлин еще раз обрадовалась тому, что пришла. Его Рождеству не хватало и хорошей еды, и немного цвета, и немного веселья.

― Кейт?

Она посмотрела вверх, удивившись, что Лукас стоит перед ней. Как долго он уже стоит тут?

Криво улыбнулась.

― Прости.

― Ты и, правда, любишь Рождество? Никогда не видела кого-нибудь, так очарованного елкой.

Кейтлин не стала поправлять его ошибочный вывод. Его дерево было красивым, но на самом деле огорчало ее. А потом она заметила коробку в его руках.

Лукас заметил ее взгляд.

― Я знаю, мы оба решили, что еще рано в наших... ― он всего на секунду замолк, но она заметила, ― отношениях покупать друг другу подарки.

Отношения ― хорошее слово.

Это сделало ее счастливой.

Настолько, что ей не хотелось сдерживаться, даже чтобы защитить свое сердце, ей всегда не удавалось этого. У ее сердца есть плохая привычка проигрывать, несмотря на ее здравый смысл. Это всегда было занозой в ее заднице, большим недостатком в генетике. И она ничего не могла с этим поделать.

― Что в коробке?

До ее вопроса он выглядел очень серьезно, но теперь он улыбнулся.

― Не только у тебя есть праздничное настроение. Я нашел их вчера и, когда увидел их...

Ее любопытство достигло пределов, особенно, когда Лукас не стал открывать коробку.

― Встань, Кейт, и подойди к окну. Положи свои ладони на стекло и расставь ноги.

Она задрожала вставая. Хотя они были высоко над городом, и окна выходили только на воду, было что-то скандальное в том, чтобы стоять напротив панорамного окна, словно демонстрируя себя всему миру.

Но, несмотря на все свои мысли, она сделала так, как он сказал, встала у окна. В отражение она наблюдала за перемещениями Лукаса: он поставил подарочную коробку на кофейный столик.

Он не надел рубашку, и она осознала, что обычно он оставался более одетым во время их прелюдии, возможно, из-за того, что на третьем свидании она призналась, что ее сильно возбуждает быть обнаженной перед полностью одетым мужчиной.

Девушка должна пересмотреть свое мнение. Потому что правда состояла в том, что нет ничего более сексуального, чем Лукас без рубашки.

Он приблизился к ней и сейчас, как и всегда, она была ошеломлена разницей их размеров. Его широкие плечи и мускулистые руки без татуировок напомнили ей огромного медведя-гризли. Его величина было первым, что она заметила в нем. Он был импозантным впечатляющим и захватывающим, и он об этом знал.

Кейт не сомневалась, что он может заставить ее делать все, что ему захочется. Он был больше и сильнее. И все же он не использовал свою физическую силу. В этом не было необходимости. Все, что ему требовалось, это посмотреть на нее или заговорить своим глубоким с хрипотцой голосом, и она была готова подчиниться его воле. Потому что и она этого хотела.

Лукас провел своим пальцем по ее спине. Она вздрогнула от неожиданного нежного прикосновения. Было щекотно.

― Нервничаешь? ― его тон ясно дал понять, что он прекрасно понимал, что дело в не в этом.

Но в ней достаточно гордости Коллинзов, поэтому она оглянулась на него через плечо и подарила дерзкую улыбку.

― Не сдерживайся, ― подразнила она.

Глаза Лукаса сузились.

― Всегда стараешься, чтобы за тобой было последнее слово. Так ничему не научилась?

Своей твердой рукой он надавил ей на спину, подталкивая ее к окну, пока ее грудь не была в плотную притиснута к стеклу. Ее соски затвердели от холода.

― Глаза вперед. И что бы я ни делал, не отнимай свои руки от стекла. Ты поняла?

Она кивнула.

― Да, сэр.

Девушка заметила, как Лукас реагировал каждый раз, когда она произносила «сэр». На него это влияло так же, как и его команды, отданные глубоким голосом, ― на нее. Она не могла это отрицать, и в этом они были идеальной парой.