— Что вы мне дурите голову?

— Я вам нет, просто покажите мне дом Йоси Самуэльсона.

— Что за фамильярность, даже если вы его родственник? В чем я лично сомневаюсь. Я наших родственников знаю всех. Так что вы меня извините, но я пошла, у меня вечерний моцион.

Дама развернулась и плавно двинулась дальше по улице. Мимо проехал «Запорожец». Ян удивленно посмотрел на творение украинского автопрома.

— Мадам, пардон, мадемуазель, а какой сейчас год?

— Что я вам говорила, — старушка обращалась к несуществующей аудитории, — он таки сумасшедший. Во всяком случае, не девятьсот первый.

С трудом поднявшись на прямые ноги, Ян двинулся за ней, скоро он вышел на Дзержинского. Теперь он примерно соображал, где находится и как добраться до общаги и самое главное: Ян уже понял, что опасаться молдаванских бандитов Зямы и Антоши ему не нужно, потому что на дворе конец двадцатого, а не девятнадцатого века.

Первая, кого он встретил в коридоре общежития, была Карина. Она тоже возвращалась из города и тоже одна. Она была не просто красива, она была очень эффектна. У Яна понемногу рассеялся хмельной туман, шел он, уже прямо не качаясь.

Карина приветливо улыбнулась:

— Привет, герой, всё общежитие гудит, как ты защищал мою честь.

— Правда, а когда?

— А ты к тому же еще и нахал, когда дама говорит, что ты защищал её честь, только нахалы и невежды могут отказываться от подобного подвига.

— Я не отказываюсь, я просто не помню.

— Как не помнишь, ты вроде бы был не слишком пьян? Ну фрукт, может, проводишь меня хотя бы до комнаты?

— А, это ты про Алика, так он скотина и хам. Защитить от его посягательств женщину — долг каждого порядочного мужчины.

— Значит у вас не все порядочные.

— Может быть, хотя в основном нормальные ребята.

— Хочешь пригласить меня в кино? — Карина хитро посмотрела в глаза Яну. Ян растерялся.

— Я?

— Кто же еще? Я кажется, только с тобой разговариваю.

— А, ну да, конечно, а когда?

— Да хоть и завтра.

— Завтра с удовольствием, только после шести, я же на работе. Согласна?

— Нет, я забыла, завтра у меня не получиться. Давай послезавтра, только идем вдвоем, никого больше. Я заметила, что у вас в моде коллективные посещения.

— Нет, я вообще люблю ходить в кино один. Меня так ничто не отвлекает от фильма.

— Так значит, я тоже буду тебе мешать, в смысле отвлекать? Точно говорили ваши, что ты странный.

— Нет, я не странный, а даже совсем обычный.

— Мне обычные не нравятся, мне нравятся необычные. Так я буду тебе мешать?

— Нет, ты не будешь, ты мне нравишься, — Ян болтнул это по инерции и осекся.

— Это признание? — Карина улыбнулась, приподняла красивые брови и даже остановилась.

Ян немного смутился, но нашел, что ответить:

— Скорее констатация факта. Ты многим нравишься и я не исключение.

— Интересно, мне об этом так просто никто не говорил, а что ты еще хочешь сказать?

— Ты эффектная и необычная, не такая, как ваши девчонки.

— Ты тоже не такой…

Они подошли к двери комнаты Карины. Ян растерялся, он не знал, как надо прощаться с девушками. Карина весело посмотрела на него, обняла за шею. Она была почти такая же, как он ростом, поэтому их лица оказались рядом, на одном уровне. Карина мягко поцеловала его в губы и тут же упорхнула за дверь. Ян оглянулся в обе стороны, в коридоре никого не было, тогда он скорчил смешную недоуменную рожу и пошел в свою комнату.

Утром в вагончик к Петру Андреевичу Ян пришел как обычно в восемь. Зозуля еще не переодевался. Он всё еще был одет в свою знаменитую пиджачную парусиновую пару и летнюю шляпу в дырочку, надвинутую на лоб. Отвернувшись спиной, он копался в железном ящике, который громко назывался сейфом. Услышав, когда зашел Ян, он повернулся и на его утреннее приветствие только кивнул, промычав себе под нос:

— А это ты.

— Я, вы сегодня отгул взяли?

— Если бы, директор не дает, срочный заказ. У одного горкомовского босса потекли трубы в ванной — надо ехать. Ты кстати, поедешь со мной, будешь помогать.

Наконец Петр Андреевич повернулся к Яну, держа в руках, какую-то «хитрую» газовую горелку.

— Черт бы побрал этот весь бардак, насилу нашел. Сколько уже раз собирался навести порядок в сейфе, всё времени не хватает. Ты как, готов ехать?

— Так и ехать в спецовке?

— Нет, возьми её с собой, а там переоденешься.

— За вином бежать? — Спросил Ян и прыснул от смеха — Петр Андреевич снял шляпу.

— Чего лыбишься? — наставнику было не до смеха, — я вчера тоже улыбчивый был, видишь, что получилось?

На лбу у наставника белел большой крест пластыря.

— Где это вас угораздило?

— Улыбался в открытую дверь.

— Опять об косяк?

— Прямо в лоб скалкой, — Петр Андреевич потрогал пальцем шишку, — главное, первый раз за неделю пришел домой, не поздно, хотя конечно, выпивши.

— И какие претензии у супруги?

— На радостях ключи утром дома забыл. Сам открыть не могу. Звоню, стучу — не открывает. Вижу, что в глазок смотрит, а не открывает. Сильнее начал стучать, ногой попробовал — она открыла. Думаю, обезоружу её улыбкой, как утром. Куда там, не успел еще и губы растянуть, как получил в лоб, хорошо, хоть ногу в дверь вставил, захлопнуть не успела.

— Боевая у вас женщина Тимофеевна.

— Больная она на всю голову, а не боевая. Ей же кроме, как кендюх набить больше ничего не надо. Она за всю свою никчемную жизнь прочитала букварь и последнюю страницу в газете «Труд».

— Ничего страшного, Петр Андреевич, сотрясения мозга нет, а шишка быстро пройдет.

— Ой, только не надо меня лечить. Лечить будешь приезжих. Успокаивает он меня, я и сам себя успокою.

— Да не нервничайте вы так. Под шляпой практически не видно, а там шапочку оденете.

— Умник, иди, переодевайся в чистое. На объект поедем в директорской Волге.

— Так за вином идти или не надо?

— Какое вино? Работу будет принимать жена этого босса. Я её уже один раз видел. Там такая фифа, что может устроить скандал на всю Одессу, тем более после вчерашнего перегар всё равно есть. Директор предупредил: ни-ни.

Ян развернулся выходить. Ему в спину Петр Андреевич добавил:

— Но про запас взять надо. Может там работы на три копейки. С этим начальством всегда так, шухеру, как во время Карибского кризиса, а рассмотреть — плевое дело.

— Так идти или не идти?

— Сходи, возьми одну, с утра выпить всё равно уже не получится, а там по месту видно будет.

Ян снова развернулся к двери уходить, но в спину опять услышал:

— Бери две, чего его потом бегать? У них там, рядом и приличного магазина нет.

В квартире у босса было, как в музее. По стенам висели картины в тяжелых золоченых рамах, в витринах под стеклом блистал хрусталь и фарфор. Их встретила красивая молодая женщина. Выдала им тапочки и провела в ванную, где произошла авария.

Как и предполагал Петр Андреевич авария была пустяшная, просто те мастера, которые недавно делали ремонт, допустили головотяпство. Обследовав аварию, Зозуля теперь уже не спешил, набивал себе цену. Женщина постояла немного рядом с ними, потом ушла, попросив её позвать, если им что-то будет нужно.

Ян чувствовал себя в этой обстановке скованно, во-первых, он никогда не был в такой богатой квартире, во-вторых, его смущала молодая хозяйка. Она действительно была молода и очень красива. Петр Андреевич разлаживал инструменты, готовился к работе. Яну делать пока было нечего и от этого он в основном глазел по сторонам. Ему хотелось задать один вопрос Зозуле, но он боялся, что его услышит хозяйка. Наконец он решился и полушепотом спросил:

— Шеф, а это действительно та фифа, о которой вы говорили?

— Нет, я спутал. Мы в квартире не горкомовского босса, а бери выше.

— Куда уже выше?

— Секретарь обкома, а это его молодая жена. Ты её узнал?