Бирема ответила мягким прикосновением к разуму ментата. Она подчинилась! Она подчинилась ему, словно не заметив отсутствия Ливии. Видят лары и маны, никогда прежде Квинт Марций Аквилин не испытывал подобного удовлетворения от жизни. «Аквила» принадлежала только ему одному. За это счастье можно отдать всё!

Получилось, что всего за какую-то паршивую дюжину дней этого проклятого полета к Карбону-Три Квинт Марций достиг самого дна отчаяния. С ним случилось то самое страшное, что только может произойти со взрослым человеком — он ощутил свою полную бесполезность и непричастность к общему делу. Никогда прежде, даже в более дальних перелетах, когда командиру манипулариев объективно нечем было заняться, префект так не томился и не мучился от ненужности. Он следил за боеготовностью людей и оборудования, много читал, медитировал, занимаясь самосовершенствованием.

Сейчас же, выходя на мостик и занимая кресло рядом с навархом, рядом с загруженным по самую макушку навархом, Квинт чувствовал себя… лишним. «Аквиле», ослабленной после незаконченного ремонта, как после недолеченной болезни, его любовь, преданность и поддержка были не нужны. Тонкие намеки, мол, я могу помочь и немного разгрузить, Ливия принципиально не замечала, дельные предложения игнорировала. И через несколько суток префект, собираясь на вахту, сознательно оставил свой «гладий» в каюте. Потому что желание выстрелить наварху в спину стало навязчивым. А картины забрызганного её кровью мостика, рисующиеся воображением, необычайно привлекательными. Ливия мешала, Ливия бесила, Ливия…

Впрочем, как показал опыт, чтобы справиться с Ливией «гладий» не понадобился. Да славятся в веках Уставы и те, кто их придумал!

Квинт осторожно положил ладонь на панель интерфейса. Почти с тем же трепетом, как когда-то впервые прикоснулся к личному табельному оружию или к груди первой своей женщины…

Но эйфория длилась не слишком долго.

Как говорится, Хаос таится в мелочах и прячется в деталях. «Аквила» взяла след неизвестного корабля-агрессора, и, казалось, слушалась команд префекта беспрекословно, но на Квинта Марция вдруг навалилось такое количество небольших, почти несущественных проблем, начиная от неисправности санузлов и заканчивая бесконечными уточнениями относительно распределения энергопотоков. Новоиспеченное начальство рьяные подчиненные принялись рвать на части с утроенной энергией. Командир биремы требовался всегда, везде и по любому поводу. И если у Ливии Терции нужные навыки текли в крови, то Квинту Марцию достался весь груз ответственности сразу, одним куском и прямо на голову.

Инженерный пост делал доклад каждые пять минут, и от потока важнейшей информации о состоянии двигателя у префекта трещала в мозгу каждая извилина. Он, взмокший и напряженный, без конца рылся в техзаданиях, пытаясь, если не разобраться что к чему в деталях, то хотя бы не навредить «Аквиле» и её экипажу.

— В жилых отсеках падает температура.

— Поднять уровень в блоке двенадцать, — тут же отозвался Квинт, слово в слово повторяя приказы Ливии.

Но не тут-то было. Через три минуты вызов повторился снова:

— В жилых отсеках резко повышается температура. Не работает утилизация отходов. Произведено автоматическое отключение электроэнергии.

Еще сорок минут Квинт Марций безуспешно сражался с чувствительнейшей системой распределения энергии. Всё оказалось слишком сложно, ещё сложнее, чем думалось префекту, во много раз сложнее. Простым наращиванием мощности задачка не решалась. В этом случае из инженерного сразу понеслись раздраженные вопли об опасном состоянии плазмы. Причем плазма была далеко и укрыта за толстенной оболочкой реактора, а у Квинта Марция пот по позвоночнику стекал струйкой, будто под креслом с его задницей развели костер.

Прелесть погружения в шкуру наварха оказалась более чем сомнительной.

Через шесть часов префект передал мостик астрогатору и отправился в каюту к Ливии Терции — требовать посильной помощи. В конце концов, это был её святой долг. Теоретически.

В бытность Ливии кадетом летной школы, а затем — командирского лицея на Колонии Аррия Секунда, инструкторы часто повторяли парадоксальную на первый взгляд фразу: если кадет ни разу не подвергался дисциплинарному взысканию, значит, с ним что-то не так. Хотя бы разок, но свой срок на гауптвахте должен отбыть каждый кандидат в пилоты-командиры, а тем более — в навархи.

Так вот с Ливией Терцией, а так же ее братьями и сестренками все было в порядке. Гауптвахту, конечно, нельзя было назвать вторым домом представителей фамилии Ливиев, однако гостили они там частенько, а Терция — едва ли не дольше всех. В этом смысле ее превосходили только братец Гай и сестренка Прима, но они и по возрасту были старше.

Короче, нет лучшего места, чтобы привести в порядок мысли, хорошенько отдохнуть и беззаботно выспаться, чем гауптвахта. Никаких построений, никаких групповых занятий, регулярные прогулки и масса времени для чтения и размышлений. Вирт-поле закрыто и передвижения ограничены — вот и все неудобства.

Это все к тому, что домашний арест для наварха биремы во время боевого рейда — это практически незапланированный отпуск. Груз ответственности, к которому привыкаешь примерно как к повышенной гравитации, испаряется мгновенно, едва лишь волшебные слова «взять под стражу» блокируют твои командные коды. И ощущение такое, что вот-вот воспаришь, будто воздушный шарик — или, учитывая специфику, так, словно на жилых палубах вдруг отключилась искусственная гравитация. Кстати, о калибровке систем… Устроить новоиспеченному командиру маленький сюрприз прямо сейчас или чуть-чуть подождать?

Ливия вольготно развалилась на койке, задрав ноги на переборку и закинув руки за голову. Красотища! И, что характерно, наконец-то можно выспаться.

А что до биремы… Серьезно навредить кораблю Квинт Марций не сможет, хотя бы потому, что умница-«Аквила» создала систему резервного контроля, активировав ее при слове «мятеж», произнесенном голосом наварха. Префект может резвиться на мостике, сколько ему угодно, однако угробить лучшую бирему сектора Ливия ему не даст. При опасности критической ошибки командования резервное управление тут же перейдет на вирт-панель в каюте наварха. К счастью, отцы-командиры предусмотрели подобную ситуацию. Честь и хвала им за это.

Но перехватывать контроль за системами Ливия не торопилась. Во-первых, ей действительно не помешало бы выспаться, а время пока терпит. Во-вторых, упрямцу-префекту надо дать возможность совершить как можно больше ошибок, чтоб увяз поглубже. А в-третьих, отчего бы не позабавиться в кои-то веки?

Поэтому, взвесив все варианты, наварх решила не вмешиваться. Ну, почти. Всего лишь парочка безобидных сюрпризов, на тот случай, если у префекта выдастся свободная минутка, чтобы заскучать. К слову, и в летной школе, и в командирском лицее кадеты подшучивали друг над другом гораздо жестче, не говоря уж о развлечениях инструкторов. Но Квинт Марций никогда не сидел в кресле наварха даже во время симуляции полета, откуда ж ему знать, как это весело?

— Всё ради твоего удовольствия, мой дорогой префект, — хихикнула Ливия, вкрадчивым и незаметным вирусом проникая в системы. — А теперь засекаем время, пока ты дозреешь и начнешь ломиться в дверь, изрыгать угрозы и взывать к долгу.

Что удивительно, она практически не злилась, и уж тем более не боялась.

Стараясь не смотреть на часового, Квинт Марций осторожно надавил на сенсор, хотя очень хотелось постучать в дверь кулаком. В ороны бы побрали эту звуконепроницаемость!

— Позволь войти, Ливия Терция.

— Пожалуйста, — отозвалась наварх. — Только дверь заперта снаружи, если ты забыл.

Он вовсе не забыл, просто не хотел выглядеть грубым и бесцеремонным варваром, вламывающимся в чужое жилье. В отличие от некоторых, не будем указывать пальцем, Квинт уважал неприкосновенность личного пространства.

Наварх сидела на койке, скрестив ноги в позе медитации, и по лицу ее блуждала блаженная улыбка полной безмятежности.