кухонной двери, чтобы проконтролировать его работу. Только сейчас она

была не румяная, как обычно, а ровного белого цвета, как чистый лист

бумаги. Не удивительно — в косяке двери рядом с её головой торчал глубоко

вошедший в дерево топор.

Девка глубоко вдохнула, и Витя приготовился выслушать бурный поток

эпитетов, относящихся к виновнику такого замечательного полёта колюще-

рубящего инструмента, а заодно и попрощался с мыслью о завтраке.

Однако та какое то время только беззвучно открывала рот, подобно

выброшенной на берег рыбине, а потом выдавила из себя:

— Ик! Думаю, на лёгкий завтрак, Ик! ты уже заработал. Сложи, Ик! дрова в

поленницу и иди в зал. Ик!

После этих слов лицо хозяйской дочки, к которому уже начал возвращаться

прежний цвет, исчезло из проёма, а Витя тяжело поднялся, и принялся

собирать нарубленные поленья и складывать их в поленницу.

К концу чистки первой сковородки Маша была в состоянии, близком к

отчаянию. Ей казалось, что она драит эту тяжёлую железяку уже полдня.

Красивый маникюр с цветочками, нанесённый на длинные ногти, исчезал на

глазах вместе с самими ногтями, ломающимися один за другим. Кожа на

пальцах белела и складывалась в какие-то противные мелкие складочки.

Ситуацию усугублял один из местных поварят. Рабочее место Маши

находилось у стены, и она, как и следовало ожидать, начав работу,

повернулась 'к столу передом, к кухне задом'. Да ещё и немного

наклонилась… Чем не преминул воспользоваться этот озорник.

Нет, не в том смысле, не подумайте! Это ж всё же была приличная кухня,

да и народу вокруг многовато… Поварёнку просто показалось очень

занятным тихо подкрадываться сзади, и щипать девушку за оттопыренную

туго обтянутую джинсами часть тела. После первого такого щипка Маша

чуть не уронила себе на ногу тяжёлую сковородку. После третьего -

пообещала 'уронить' её на голову обидчика. Или ниже… Поварёнок обиделся,

и пробурчав 'Чего ж тогда такие штаны одевать?', отстал.

Но и без него дела шли преотвратно. Сковородка чистилась медленно.

Непривыкшие к работе руки неприятно ныли. И это не считая пропавшего

маникюра и сломанных ногтей. Маша почувствовала себя такой несчастной

и одинокой, такой несправедливо обиженной злой судьбой, что даже

расплакалась. Правда, из гордости шмыгать носом она старалась как можно

тише, чтобы никто не слышал, а слёз её увидеть и так никто мог — ведь, как

уже было сказано, стояла она лицом к стенке. Так что слёзинки катились по

её щекам и свободно капали вниз.

Пока одна из них не попала в бадейку с мутной водой, в которой надо было

смочить тряпку, которую надо было потом окунуть в песок, после чего

приступать к окончательной зачистке сковороды.

Вода в бадье моментально окрасилась в чистый изумрудный цвет, и вроде

бы, даже мягко засветилась. От удивления Маша сразу перестала плакать.

Это что ж это должно быть налито в бадейку, чтобы от одной слезинки такое

происходило? Явно не вода. Девушка с опаской посмотрела на свои руки,

представив, что вот сейчас они начнут таять, как воск на солнце. Или, на

худой конец, покрываться страшными язвами.

Но ничего не происходило, и Маша решилась: осторожно, стараясь не

касаться пальцами поверхности странной жидкости, она макнула тряпку в

неё, потом в песок, и мазнула по сковородке. Эффект превзошёл все

ожидания! За тряпкой оставался ровный чистый след!

Ничего себе! Маша повторила эксперимент. С тем же результатом.

Воодушевившись, девушка принялась ускоренно дочищать оставшуюся

посуду, опасаясь, что волшебный эффект пропадёт так же внезапно, как и

появился. Так что не было ничего удивительного в том, что однажды она не

рассчитала и случайно капнула странной зеленью себе на палец. Там, куда

попала странная жидкость, кожа сразу приняла нормальный вид, даже лучше

прежнего. Маша не поверила своим глазам. Немного подумав, она макнула

палец в бадейку целиком. Палец стал почти таким же, как был до начала

этого издевательства. Даже ноготь отрос. Только краска не вернулась, но это

мелочи…

Маша, воровато оглянувшись по сторонам, засунула в бадейку обе руки…

Высунула, и потом с минуту стояла, любуясь своими любимыми,

маленькими, красивыми, самыми замечательными, очаровательными,

любимыми… Нет, 'любимыми' уже было… В общем, любуясь своими

ручками, она так увлеклась этим занятием, что и не заметила бы

приближения хозяйкиной дочки, если бы та по своему обыкновению не

смахнула своим пышным задом с одного из столов какую-то оловянную

миску, которая тут же со звоном свалилась на пол. Маша вздрогнула, и,

схватив тряпку, в два взмаха руки дочистила последнюю сковородку. Так, что

когда работодательница подошла, чтобы принять работу, всё уже было

закончено. Придирчиво оглядев каждую сковородку, хозяйкина дочка

удовлетворённо кивнула, и, почему-то икая, произнесла:

— Годится! Ик! Переодевайся, мой, Ик! руки, и иди, Ик! в зал.

Молодые люди вошли в зал одновременно. Маша — из дверей на кухню, а

Витя — с заднего двора. Оказалось, что ни гном, ни эльф к завтраку ещё не

вышли. Не сговариваясь, парень с девушкой направились к тому самому

столу, за которым вчера беседовали со странным незнакомцем. Не успели

они усесться на скамью, как на лестнице, ведущей на второй этаж, появился

гном. Естественно, со своим неразлучным мешком. Спустившись вниз, он

первым делом направился к стойке, где принялся детально обговаривать свой

заказ с одной из хозяйкиных дочек. Не успел он полностью завершить этот

ответственный процесс, как на лестнице показался эльф. Ведущая

переговоры с клиентом девица сразу отвлеклась на остроухого, чем вызвала

неудовольствие Нара.

Маша тоже приклеилась взглядом к изящной фигурке Перворожденного,

чем вызвала неудовольствие Вити.

— Кроссавчег! — ехидно прокомментировал он явление ушастого.

— Чо ты понимаешь? — возмутилась Маша, — В Бабруйск, животное!

— А чего тут понимать? — хмыкнул Витя, — он больше на женщину похож…

Недаром к нему вчера педики приставали…

— Дурак ты, Витя, и шутки у тебя дурацкие, — заявила девушка, — он просто

метросексуал! А насчёт голубизны, так подойди, и сам об этом ему и скажи…

— Ну, невежливо это… — стушевался парень, вспомнив вчерашние

метаморфозы нового знакомого, — И вообще, непонятно, что вы, женщины, в

этих метросексуалах находите! - быстро перевёл он разговор на другую

тему.

— Да они хотя бы носки меняют каждый день, а не раз в месяц, как

некоторые! — доступно разъяснила женское отношение к метросексуалам

Маша.

— Я не раз в месяц меняю, — обиделся Витя.

— Ну, раз в неделю, — безразлично отмахнулась от него Маша, восхищённо

наблюдая за грациозными движениями эльфа, тоже подошедшего к стойке

сделать заказ. Тут уж Вите крыть было нечем.

Закончив с обсуждением тонких вопросов меню, гном и эльф

присоединились к своим новым знакомым. Состоялся краткий обмен

приветствиями, но пообщаться будущая команда не успела: хозяйкины дочки

начали подавать завтрак. В принципе, заказы Нара и Эилдусара, которого

Маша в мыслях для краткости окрестила 'Эдиком', от вчерашних отличались

не сильно: разве что количеством пищи, которое было поменьше, чем на

ужине. Путешественниками гном и эльф были опытными, и понимали, что

передвигаться с набитым брюхом несколько затруднительно.

У Маши с Витей и посуда, и еда были поскромнее: На простых оловянных

блюдах было щедро навалена какая-то местная неаппетитная на вид каша, к