Лена наклонилась вперед, чтобы взять свои очки. На миг она отвела глаза от лица Тома и перевела их на свой напиток.

― Кто сказал, что я хочу уйти?

Глава 9

Брэдшоу долго не мог успокоить Барри Мида.

― Я не собираюсь приближаться к Эдриану Уиклоу, ― сказал он сержанту, ― и ни вы, ни старший инспектор Кейн не смогут меня заставить. Тот... мужчина... стоил мне здоровья, брака и почти, черт возьми, лишил меня остатков здравомыслия... так что ответ нет, и всегда будет нет!

Брэдшоу покачал головой.

― Вы все не так поняли. Вы не понимаете.

― Черт побери, я все понимаю. Кейн послал тебя сюда, чтобы заставить меня снова навестить Уиклоу, а я ни за что не стану делать этого!

― Никто не хочет от вас, чтобы вы навещали Уиклоу.

Мид, казалось, дошел до белого каления.

― Что? ― его голос дрогнул. ― Тогда чего вы хотите?

― Мне просто нужна ваша помощь. Я хочу услышать вашу версию событий. Из всех людей, имеющих отношение к этому делу, живущих и мертвых, вы единственный, кто знает больше всего. Так мне сказали.

― Это то, что сказал тебе Кейн. У твоего старшего инспектора молоко на губах не обсохло, я знал его тогда, когда он был констеблем. Говорят, что сливки поднимаются вверх, ― он фыркнул, ― но и дерьмо всплывает.

И он пристально посмотрел на Брэдшоу, ожидая, что тот оспорит его мнение о Кейне. Брэдшоу ничего не сказал. Это, кажется, успокоило Мида.

― Это для него или для тебя? ― спросил он.

― Для меня, сэр.

― Ты кажешься нормальным парнем, ― сказал ему Мид. ― Уважительным.

Он медленно кивнул.

― Но окажи себе услугу и не лезь в это дело.

― Мне приказали им заняться, вот почему мне нужно, чтобы вы поделились конфиденциальной информацией, в основном всем, что вы можете рассказать мне об Уиклоу: что он сделал, что не делал, но утверждал, что сделал, всем..., ― сказал он. ― Чем угодно, ― Брэдшоу пожал плечами. ― Пожалуйста.

― Зачем? ― сердито спросил старик.

― Потому что они хотят, чтобы я поехал и нанес ему визит.

― О, Иисусе, ― произнес Мид тоном, который вовсе не успокоил Йена Брэдшоу. ― Не делай этого, ― взмолился он. ― Скажи им нет. Скажи им засунуть это себе в задницу. Это может немного навредить твоей карьере, но, поверь мне, это ничто по сравнению с...

Он не стал озвучивать альтернативы.

― Он настолько ужасен?

Мид глубоко вздохнул.

― За свою жизнь я встречал много преступников. Некоторые из них были на самом деле нормальными людьми. Возможно, у них было плохое начало в жизни, отчего они рано пошли по кривой дорожке. Другие были от природы подлецами. Им нравилось творить зло, и они наслаждались, причиняя боль другим, но они все еще были людьми где-то там внутри, если хорошо поискать. Я допрашивал многих убийц и преступников. Большинство людей убивают, потому что теряют над собой контроль и набрасываются на того, кого знают. Подавляющее большинство не совершает убийство дважды. Их нельзя отпускать обратно в общество из справедливого предположения, что они никому больше не причинят вреда. Некоторые люди убивают более чем единожды, но такое случается редко. Иногда это гангстерские разборки, одна банда уничтожает другую. Если это убийство из спортивного интереса, то мозгоправ скажет, что парень параноидальный шизофреник, или ненавидит женщин по какой-то причине, или имеет извращенные сексуальные потребности, так что совершает изнасилования, а затем убивает, чтобы не оставлять свидетелей. Всегда есть причина ― скорее всего, ужасная, но причина.

Затем он умолк.

― Никто так и не понял, почему Эдриан Уиклоу делает то, что делает. Его допрашивала дюжина людей: офицеры полиции, адвокаты, врачи, психиатры, кого только не было. Они все разговаривали с ним время от времени. Знаешь, что они узнали? Ничего. Он абсолютная загадка. Ни разу за все время он ни о чем не проговорился. В один день он говорит одно, а на следующий абсолютно другое. За пятнадцать лет он запутал всех.

― Почему вы считаете он совершил это?

― Не имею и малейшего понятия, ― ответил Мид. ― Нет, абсолютно не знаю. Это не дает мне спать по ночам и занимает мой мозг в часы бодрствования, но все это не укладывается в моей голове, кроме может быть...

― Чего?

― ...он может быть просто исключительным случаем.

― В каком смысле?

― Ты и правда хочешь знать, что я думаю?

― Да, ― подтолкнул Брэдшоу. ― Пожалуйста. Расскажите мне.

― Это же останется между нами, верно?

― Клянусь.

― Хорошо, ― сказал Мид, он выпрямился всем телом, когда сказал: ― Но тебе это не понравится.

― Проверьте.

― Я не религиозный человек, ― сказал Мид, ― но тут есть некая мистика, которую сложно объяснить рационально. Я думаю, что Эдриан Уиклоу может быть самым близким существом в этом мире, имеющим отношение к чистому, неразбавленному злу.

***

Билли заказал себе пинту, а владелец местного паба посмотрел на него так, будто он только что вылез из сыра, но все равно его обслужил, не проронив ни слова. Билли отнес свое пиво в угол помещения. У него разыгралось воображение или, пока он садился, на него все смотрели? Никто ничего не сказал, но, может быть, в этом и весь смысл. Возможно, ему показалось, но он чувствовал, как будто комната притихла, когда он вошел, и это странное ощущение снова овладело им: ощущение, как будто он напортачил, проговорился о чем-то, сказал то, что не должен был... но он не мог понять, что же он сделал не так.

Окрыленный телевизионными деньгами, он планировал провести вторую часть дня здесь, но сейчас он засомневался в своем решении. Атмосфера не была враждебной, но ощущался холод. Он испытывал такое и прежде, после разговоров с прессой. Дэнни предупреждал его. «Чего ты ожидаешь? Люди раздражаются, когда ты обсуждаешь исчезновение Сьюзан. Это больная тема».

Это было похоже на правду, но еще люди знали, что у Билли нет работы, и, что он ни на одной не может удержаться. Он просто не был рожден для работы, и у него была справка от врача, чтобы это подтвердить. Терапевт назвал это острой тревожностью, но Билли говорил людям, что это связано с нервами. По этой причине, он считал, что большинство людей понимали, почему он общался с газетами. Это единственные деньги, которые он мог получить, не считая социальных выплат и нескольких фунтов стерлингов, которые он крал у своей матери на выпивку.

Только вот сегодня складывалось такое ощущение, что на него обозлилась вся деревня. Билли знал, когда его присутствие было нежеланным. Он выпьет пиво залпом и сядет на автобус до соседней деревни, может быть, даже поедет в Дарлингтон. Прошло много лет с тех пор, как он был в Дарлоу, а эти сто пятьдесят стерлингов прожигали дыру в его кармане.

***

Хелен быстро нашла то, что искала. Тут была не одна книга об Эдриане Уиклоу, а несколько. Он был преступником-звездой, писатели стояли в очереди, чтобы рассказать его историю. Хелен пролистала четыре книги, прежде чем остановить выбор на одной из них. Самым толстым было академическое исследование этого человека и его убийств, что могло помочь студенту криминологу, но она хотела что-то с меньшим количеством слов, что даст ей голые факты об этом мужчине и обо всем, что он совершил.

Вторая книга была намного тоньше, написана репортером из самого дешевого и самого любящего сенсации таблоида в стране. Название было написано красно-бурыми буквами, которые подтекали словно кровь, а на обложке была фотография, сделанная папарацци через окно полицейского фургона, когда Уиклоу привезли в суд. Убийца улыбался на фотографии. Книга называлась: «Убийца из Микл Фелл», как будто это было прозвищем, под которым все знали Уиклоу, а не названием лишь одного из мест, где было обнаружено тело убитого им ребенка. Хелен даже не стала ее открывать и изучать содержание.

Она внимательнее рассмотрела следующие две книги и остановилась на той, что была написана журналистом, делавшем репортажи о других убийцах детей, а затем посещавшем каждый день суд над Уиклоу, чтобы написать об этом в газете. Это больше похоже на то, что ей нужно.

Хелен приехала домой, свернулась на диване и начала чтение. Час спустя, когда зазвонил телефон, она все еще читала.

Питер не был в хорошем настроении. Он не был и в плохом настроении, но похоже, находился в сильном стрессе, когда позвонил ей.

― Твои родители придут, да? ― спросил он, как только они покончили с приветствиями.

― Что?

Должно быть, она показалась ему погруженной в себя, потому что он вздохнул.

― Твои родители, ― сказал он, медленно и осторожно, ― они придут на вечеринку в честь двадцатипятилетней годовщины свадьбы моих родителей или нет?

― Говорят, что придут, ― сказала она ему.

― Говорят, что придут, ― спросил он, ― но точно ли придут?

Она хотела сказать нет, потому что последнее время почти не разговаривала с матерью и не могла понять, почему эта серебряная свадьба была так важна, но предположила, что всем время от времени приходится играть в счастливые семьи. Ее родители приняли приглашение с большим энтузиазмом, чем она, если быть честной.

― Точно придут.

И взмолилась про себя, чтобы пришли.

―Хорошо, ― сказал он, ― и ты, конечно же? ― когда Хелен ответила ему не сразу, он выпалил: ― Пожалуйста, скажи мне, что придешь.

― Конечно, приду. Я же уже сказала, что приду.

― Так значит, не будет никакого кризиса, разразившегося в последнюю минуту?

Хелен снова вздохнула.

― Ну, я не могу обещать этого. Если случится ураган, или меня собьет грузовик или еще что... я не могу предсказать этого, как это называют страховые кампании? Форс-мажор.

― Я имел в виду твою работу. Ты знаешь, что я имею в виду.

Она не знала, что он имел в виду. Более чем пару раз за прошедшие годы она была вынуждена откладывать встречи с ним, потому что работала над материалом, который не мог подождать. Признания в подобном вызывали споры, за которыми следовало каменное молчание, и Хелен тщательно избегала упоминать имя Тома, потому что у нее сложилось отчетливое представление, что ее постоянный парень питал ненависть к ее напарнику журналисту, которая усилилась с тех пор, как она «съехалась с ним», как называл это Питер. Хелен заверила Питера, что их совместное проживание имело смысл, потому что это было недорого и эффективно.