В конце концов она заставила себя включить воду, и струи воды принесли привычное облегчение. К Кэсс даже вернулась прежняя решимость, и она со старательностью, скорее напоминавшей отчаяние, принялась намыливать тело и терла его до тех пор, пока оно не порозовело. Ей нужно проявить упорство в достижении цели. И, несмотря на все трудности, она просто обязана доказать Бену, что может быть самостоятельной.

Постаравшись забыть об утренней депрессии, Кэсс упрямо начала новый день. Миссис Киприани так и не появилась, и можно было без помех стереть пыль с мебели и пропылесосить ковры. В домашних делах Кэсс не отличалась особым опытом, но, совершив поистине героические усилия, осталась довольна достигнутыми результатами, особенно тем, как заблестела полированная мебель. Со столом Бена она возилась дольше, чем требовалось, но вид его своеобразного почерка на бумагах вызвал в ней некоторое смятение. Кэсс вспомнила о тех временах, когда еще училась в школе, а Бен часто писал ей; о том, с каким нетерпением она ждала почты и как бывала разочарована, когда он запаздывал с ответами на ее письма. Оглядываясь назад, она начала понимать: любой период ее жизни неразрывно связан с Беном, кроме последних и самых горестных лет замужества.

Вечером, вспомнив, что за ланчем она перехватила лишь одну кружку кофе, Кэсс покинула квартиру. Маленькая лавочка, где так вкусно пахло едой, и особенно сырами, находилась в двух шагах от дома Бена, и Кэсс провела там на редкость приятные полчаса. Купила телятины, ветчины, яиц, нескольких видов сыра, хлеб, фрукты и овощи, а также две бутылки вина.

Но, возвращаясь с покупками домой, вновь почувствовала себя обессиленной и попыталась вернуть хорошее настроение размышлениями о том, что бы ей хотелось съесть на ужин. Но мысль о готовке для себя одной не привлекла Кэсс, и она решила обойтись бутербродами с сыром, а остальное положить в холодильник до возвращения Бена.

Закусив губу, она устало доплелась до гостиной, рухнула на диван и попыталась не думать о том, что будет делать, если поездка Бена окажется неудачной. Ей было просто необходимо провести некоторое время в Италии. Подальше от Лондона, Роджера и отца, тем более что Италия, по-видимому, всегда была ее духовной родиной. В конце концов, она наполовину итальянка!

Телефон зазвонил, когда она наливала себе второй стакан бренди из запасов Бена. Внезапный звонок прозвучал в тихой комнате подобно грому, рука Кэсс дрогнула, и капли коньяка брызнули на ковер.

— О, черт! — пробормотала она и, отставив бутылку, принялась озираться в поисках салфетки. Кто бы мог звонить сюда? — с беспокойством размышляла она. Надо ли поднимать трубку? А если это Роджер или ее отец?

Телефон, однако, настойчиво трезвонил, и наконец, не выдержав, Кэсс сняла трубку.

— Si[5]? — сдавленно произнесла она, гадая, сумеет ли выдать себя за экономку, а услышав знакомый голос, в изнеможении присела на край стола.

— Где тебя черти носят?

— О, Бен! — От волнения Кэсс обессилела настолько, что едва сумела ответить ему. — Это ты!

— А кого ты ждала? — удивился Бен и тут же спохватился: — А, понятно: думала, звонит Роджер.

— Да, у меня мелькнула такая мысль, — понизив голос, призналась Кэсс и попыталась выровнять дыхание. — Но я очень рада тебя слышать.

— Почему? — Он сразу забеспокоился. — Что-нибудь случилось?

— Нет, нет! — она с легким удивлением покачала головой. — Все в порядке. — Она помедлила. — А как ты? Хорошо доехал?

— Вполне. — На этот раз он отозвался довольно сдержанно, отметила Кэсс. — Ты уверена, что с тобой все хорошо?

— Ну конечно! — Кэсс так и не сумела задать вопрос напрямую, но он отчетливо прозвучал в ее словах: — А., как твоя мать?

— Она согласилась принять тебя, если ты спрашиваешь об этом, — коротко сообщил Бен, и Кэсс почувствовала, как у нее радостно забилось сердце. — Я вернусь, как и обещал, завтра, к ланчу. Ты будешь готова уехать на виллу на следующий день?

Так сразу! Кэсс чуть не выпалила эти слова вслух, но вовремя сдержалась. Ведь она этого хотела, верно? Именно затем и пришла сюда. И если в квартире Бена она стала ощущать себя как дома, это вовсе не значило, что ей следует передумать насчет своего решения.

— Конечно, — подтвердила Кэсс с притворным энтузиазмом в голосе и, немного помолчав, спросила: — А ты уверен, что она не против?

— Ты же знаешь Софи, — уклончиво отозвался Бен. — Нелегко догадаться, о чем она думает. Если ты уверена, что с тобой все в порядке, увидимся завтра, ладно?

— Ладно. — Кэсс вцепилась в трубку, лихорадочно придумывая повод, чтобы продолжить разговор. — А ты… поедешь осторожно, хорошо?

— Я ведь добрался до места, — сухо ответил Бен. — И потом, я всегда езжу осторожно. Если и превышаю скорость, то ненамного.

— Превышать скорость опасно, — возразила Кэсс, попавшись на удочку Бена, и тут же спохватилась: — О, опять ты!.. — Она невольно улыбнулась, и улыбка смягчила ее голос. — Тогда — до завтра.

— A domani[6], — эхом откликнулся он.

Кэсс дождалась, когда Бен положит трубку, и лишь потом сделала это сама.

Спала она плохо. Сказалось безмерное количество выпитого за день кофе в сочетании со скудной едой. И, конечно, тревожила предстоящая встреча с матерью Бена. Хотя Бен и сказал, что Софи согласна принять ее в Кальвадо, еще неизвестно, на какое гостеприимство Кэсс может там рассчитывать. Неужели Софи простила ее? И готова, забыв о прошлом, начать все заново? В это Кэсс не верилось. Софи никогда не производила впечатления женщины, способной прощать.

Так почему же ей вздумалось отправиться туда? Кэсс раздраженно задавала себе этот вопрос, стараясь придать подушке удобную для головы форму. Потому, что только в Кальвадо она была по-настоящему счастлива, наконец призналась она. Только рядом с Беном…

Кэсс поднялась вскоре после шести и сразу направилась к окну, пытаясь понять, каким будет день. В этот час утра небо с почти прозрачными перистыми облаками имело легкий лимонный оттенок. Дул довольно прохладный ветер. Как приятно было вновь распоряжаться своей жизнью и чувствовать себя свободной! Только теперь Кэсс поняла, что до сих пор ее держали в клетке.

Пока она пила первую чашку кофе за этот день, огромный черный кот прошелся вдоль ограды двора, окинув Кэсс презрительным взглядом. Усмехнувшись, Кэсс решила, что помешала его утреннему свиданию. Над дальними крышами поднималось солнце; пленительно и бодряще пахло розмарином, вербеной и свежеприготовленным кофе, и Кэсс пришла к выводу, что ничто и никто не в состоянии испортить ей настроение.

Прежде чем принять душ, она ненадолго задержалась у пожелтевшей от времени зеркальной створки шкафа, заглядевшись на собственное отражение. Господи, какой бледной и худой она стала! В восемнадцать лет Кэсс отличалась некоторой полнотой и старательно с этим боролась. А теперь — кожа да кости! И сплошные впадины: на шее, у ключиц, между ребрами, на животе. На спине отчетливо проступает каждый позвонок, на узких бедрах выпирают косточки… Короче, выглядит ужасно, словно после изнурительной болезни. Интересно, что подумал Бен, когда ее увидел? Он, конечно, промолчал, как обычно, но это вовсе не значило, что ее фигура не требует улучшений.

Значит, на первом месте в ее сегодняшнем распорядке дня стоит еда, решила Кэсс после того, как приняла освежающий душ и хорошенько помыла голову. Заколов влажные волосы на макушке гребнями и спрятав худые руки и ноги под мешковатой рубашкой и потертыми джинсами, она призналась самой себе, что прошло уже много месяцев с тех пор, как мысли о еде вызывали у нее воодушевление. Но сейчас она и вправду проголодалась!

Омлет из двух яиц с сыром — вполне неплохо для начала! Кэсс ухитрилась съесть даже ломтик купленного вчера хрустящего хлебца. После двух чашек кофе она почувствовала прилив сил, а пока мыла посуду и застилала постель, к ней окончательно вернулся оптимизм.