ГЛАВА 2

Эллиот

– Что, черт возьми, с тобой не так?! – вскипела я. – Ты хотя бы знаешь, правда ли это? Или просто несешь какую-то чушь, которую где-то услышал?

– Я...Я... – запинаясь, пробормотал Джейс.

Я хлопнула ладонью по столу.

– Черт побери, Джейс! – я покачала головой, и произнесла: – Думала, ты куда лучший человек.

– Так и есть!

– А мне так не кажется.

Я стала рыться в сумочке, которую всегда носила на поясе, пока не нашла свой миниатюрный бумажник. Я вытащила достаточно наличных, чтобы оплатить еду, которую никогда не получу, и оставить хорошие чаевые за то, что мой друг был таким мудаком, а потом схватила переполненную бельем корзину и выскользнула из кабинки.

– Эл! – закричал Джейс, когда осознал, что я собиралась уйти. – Эллиот!

Я проигнорировала его, распахивая стеклянную дверь и выходя на улицу, моментально становясь липкой от жары. Я поплелась обратно к прачечной через дорогу, топая ногами.

– Эллиот! Ну же! Подожди!

Оглянувшись через плечо, я заметила, что Джейс бежал за мной. Но я лишь ускорила шаг, слишком разозленная, чтобы говорить с ним прямо сейчас.

Джейс был не из тех парней, которые делали поспешные выводы, не из тех, кто стал бы себя вести с незнакомцем, как полный придурок. Он всегда был вежлив, внимателен и мил. По крайней мере, я так думала. Мы только что вместе закончили второй курс массачусетского университета, и еще несколько месяцев назад он был тем самым Джейсом, которого я знала. Однако в последнее время он слишком часто выходил из себя, как со мной, так и с другими. Джейс стал ворчливым, а иногда и грубым. Раньше он никогда не пересказывал сплетни, а теперь говорил о том, что какой-то ребенок убил свою мать... у него на глазах.

Это был не мой Джейс, и я уже скучала по прошлой его версии.

Когда он схватил за руку, я поняла, что слишком медлила. Он нагнал меня.

Проклятье, и почему мой друг должен был быть бегуном-суперзвездой?

– Знаешь, от тебя действительно сложно сбежать, когда ты ведешь себя, как идиот.

Он встал впереди, останавливая меня. Я пыталась обойти его, но Джейс оказался очень быстрым. Испытывая раздражение, я бросила удерживаемую корзинку, скрестила на груди руки и посмотрела на него.

– Уйди с дороги, Джейс.

– Нет, сейчас ты ведешь себя иррационально.

– Черта с два! Это ты подпитываешь в маленьком городе сплетни о каком-то мальчишке, который, вероятнее всего, невиновен.

– Вероятно, невиновен? Серьезно, как ты можешь быть так слепа, мать твою?

Я вздрогнула. Джейс редко грубо выражался. На самом деле, обычно он просил меня следить за своим языком. И потому слышать, как нечто подобное срывалось с его губ, было ошеломляющим.

– Слушай, Эл, я не просто так сказал то дерьмо. А потому что это факт.

– Если это факт, почему тот парень до сих пор не в тюрьме?

Он сдвинул брови, на скулах заходили желваки. Вся его поза стала жесткой.

– Почему ты его защищаешь? – его слова звучали так, словно их окунули в яд.

– Я не защищаю его, Джейс, просто смотрю на ситуацию здраво. Я не знаю этого парня. Как тогда могу его защищать? Вообще-то, как припоминаю, я показала ему фак меньше получаса назад.

Джейс приблизился ко мне.

– Вот именно, так почему ты так стараешься убедить меня, что он невиновен?

– А почему ты так стараешься убедить меня в обратном? – заспорила я, подстраиваясь под его вызывающее поведение. Если бы между нами не стояла корзина, мы бы сошлись нос к носу.

Джейс фыркнул, отчего его ноздри раздулись. Я закатила глаза из-за его гнева и наклонилась, поднимая свои вещи с тротуара. Удивительно, но в этот раз он не стал меня останавливать, когда я его обошла.

– Позвони мне, когда закончишь вести себя, как осел! – крикнула я через плечо.

Большими шагами я поспешила к машине, пока Джейс снова за мной не погнался. Мы с ним никогда так не ссорились. По-моему, за все время дружбы у нас было около четырех конфликтов.

Похоже, теперь к списку добавился пятый.

Я испытывала раздражение, смешанное с замешательством, когда открыла свой седан и бросила одежду на заднее сидение. Я старалась не обращать внимания на тихий голосок в голове, который ворчал, чтобы не смела уходить во время драки. Но сейчас я и правда была слишком расстроена поведением Джейса. Это было так на него не похоже, и я знала, что он ранил чувства того парня – Карсена. Как только те слова слетели с губ Джейса, официант едва не выскочил из закусочной.

Съехав с обочины, я направилась к дому родителей. Проехав мимо Джейса, все еще стоявшего на том же месте, я проигнорировала его попытку меня остановить.

Во время короткой поездки домой, внутри успело зародиться любопытство по поводу того, что сказал Джейс о Карсене, но я подавила его, прежде чем все зашло слишком далеко. Мне не хотелось участвовать в сплетнях. Если понадобится информация, я получу ее из первоисточника. Но мне это не нужно. Я хотела просто забыть о дерьмовой ссоре с Джейсом и о том, как сильно он изменился.

Я припарковалась на обочине перед нашим современным двухэтажным домом. Сквозь открытые окна доносилась музыка, и я улыбнулась. Мама снова проигрывала старую запись, и сквозь раздвинутые занавески я видела, как она танцевала.

Потянувшись на заднее сидение, я забрала корзину с бельем и торопливо направилась к дому.

– Мам! Пап! Я дома!

Оставив вещи у двери, я прошла на кухню и остановилась, лишь когда увидела представшую передо мной сцену. Метла в руках отца была наклонена в сторону, и он проводил пальцами по деревянному стержню, словно это была гитара. Мама покачивала бедрами, одетая лишь в пижаму и передник. В воздухе разлился аромат сэндвичей «рубен»¹, и у меня потекли слюнки. Может, и хорошо, что я ушла, не пообедав, ведь «рубены» были моими любимыми.

– У тебя какие-то безумные навыки, пап.

Вздрогнув, он чуть не уронил метлу.

– Черт, ребенок, в следующий раз предупреждай старика, прежде чем подкрадываться.

– Я крикнула, как только вошла в дверь. Кроме того, если стану предупреждать, когда подкрадываюсь, это потеряет смысл.

– О, ради бога, будто я слышал тебя за успокаивающими нотами «Голливудских ночей» Боба Сигера.

– Успокаивающими? Это так называется?

– Я тебя проучу, – указал папа на меня пальцем.

– Попробуй, старик. Я слишком взрослая, чтобы меня наказывать.

– Ты все еще живешь у нас, дорогая, – напомнила мне мама, принявшись делать еще один сэндвич.

– Да! А это значит, я могу тебя проучить. Ты просто ходишь по тонкому льду.

– Ты не должен так поступать, Найджел – если только она не сделала ничего противозаконного, – мама схватилась за грудь и охнула. – О Господи, Эллиот Мари, ты преступила закон? Снова?

– С тем снежком вышел несчастный случай! Я целилась не в окно, а в этого придурка Джейса. Просто он бегал слишком быстро. И еще мне тогда было девять!

Папа хмуро глянул на маму.

– Я говорил тебе, Кайя, нужно было отправить ее в колонию, пока была такая возможность. А теперь она не только бродяжка с криминальным прошлым, – он судорожно сглотнул, – но и ужасно сквернословит!

Глаза матери наполнились слезами.

– Где мы ошиблись, Найджел? Где?!

Они обнялись и сделали вид, что плачут в объятиях друг друга, успокаивающе бормоча что-то и без конца повторяя: «Мы лишь хотели хорошего ребенка!» Они считали себя комедийным дуэтом.

Драматизируя, я бросилась на один из стульев, окружавших переполненный квадратный обеденный стол.

– Почему у меня не может быть нормальных родителей?

– Ох, так и есть, дорогая, – сказала мама, поцеловав папу в щеку. Ее любовь к нему ярко сияла в глазах. А потом мама развернулась к бутербродам, словно и не сыграла несколько секунд назад достойный Оскара спектакль. – Итак, куда ты сбежала сегодня утром?

– Болталась в прачечной с Джейсом.

Отец высунул голову из-за двери кладовой, которую успел открыть.

– У нас сломалась стиральная машина и сушилка? – он повернулся к маме. – Мне захватить пояс с инструментами?

– Как будто ты действительно сможешь что-то исправить, Найджел, – усмехнулась мама. – Нет, машина и сушилка в порядке, насколько мне известно.

– Я просто хотела выйти из дома. Иногда мне нужно отдохнуть от вас, чудаков. Плюс, Малёк тоже скинул вещи в корзину, а я не собиралась сама перекладывать туда-сюда его нижнее белье.

Папа сделал гримасу.

– Ты не можешь трогать его трусы, Эллиот. Это просто странно.

Я пожала плечами.

– В общем, я встретила Джейса в прачечной, и мы зависали там вместе. Потом решили пойти пообедать, но у него случился приступ придурка, и я психанула.

Мама отвела взгляд от бутербродов и посмотрела на меня. Она слегка нахмурилась, на это раз всерьез.

– Ты психанула? Из-за Джейса? Что произошло?

– Понятия не имею, – я вскинула руки в капитулирующем жесте. – Сперва с ним все было в порядке, а потом он вдруг изменился.

Папа достал пиво из холодильника, избегая строгого взгляда мамы – ведь был еще только полдень – и сел напротив меня за стол.

– А что случилось между этими двумя его состояниями?

– С ним? Со мной? Или хмурым парнем?

– Хмурым парнем? С такими ты тусуешься?

– Нет. Это парень, которого я встретила в закусочной.

– «У Верна»? Так ты уже поела? Я оставила один сэндвич, но могу отложить его на завтра или попозже.

– Нет, – я скривилась. – Я ушла до того, как поела. Так что умираю с голоду.

Мама зачерпнула шипящую смесь со сковороды и положила на тарелку, где уже лежали шесть «рубенов».

– Отказалась от еды? Ты, случаем, не заболела, детка? Ты ведь никогда не прочь поесть.

Она не шутила. Я любила еду, особенно, когда она под сырным соусом «начос». Если кто-то окунет в него даже сахарную вату, я могла поставить десять баксов, что все равно это съем. Я действительно была больной насчет него.

– По сути, я не отказывалась. Просто ушла раньше, чем ее принесли.

– К чему такая спешка?

– Ну...

– Это как-то связано с тем грустным парнем?

– Он не был грустным, пап. По крайней мере, я так думаю... Не знаю, – я стала постукивать пальцем по подбородку, пытаясь подобрать нужное слово. – Скорее... обремененным? Да, на него будто давило что-то тяжелое. Нечто за гранью грусти. Похоже, это его привычное состояние, – протянув руку, я взяла солонку с середины стола. Высыпав немного, принялась водить по крупицам соли, выводя случайные слова и рисуя небольшие картинки. – Во всем этом есть смысл?