Костя пропустил завтрак, а от вчерашней картошки остались одни воспоминания, поэтому есть хотелось до отчаянных спазмов в желудке. Парень, конечно, мог бы и сам соорудить простенький полдник, однако после всего произошедшего не решался проявлять лишнюю активность.
— Да, я дико голоден, — немного смущенно признался он.
Таисия молча кивнула и принялась расставлять на столе нехитрые припасы, найденные ею в шкафах хижины. Минут десять спустя скудный обед был готов: бутерброды с вяленым мясом, остатки засахарившегося меда и стакан молока. Впрочем, Костя никогда не был гурманом — особенно сейчас, когда аппетит достиг своего пика.
Таисия и Ника пристроились напротив, но ели как будто неохотно. Эльф мрачно хмурилась и задумчиво крошила хлеб, а Ника раскраснелась и явно пребывала в лихорадочно-возбужденном состоянии. Костя же с досадой обнаружил, что, несмотря на сильный голод, с трудом может проглотить хотя бы кусок. Невозможно расслабиться, когда за тобой следят сразу две пары глаз! Ловя на себе мрачный взгляд Таисии и взволнованно-влюбленный — ее новой подруги, парень чувствовал, что аппетит гаснет с каждым мгновением.
Молчание было столь тягостным, что Костя рискнул его нарушить.
— Как Влад? — откашлявшись, деланно бодрым тоном спросил он.
Таисия сердито пожала плечами:
— Плохо! А что, ты не соизволил за полдня подойти к другу?!
Конечно, он подходил! Но ведь надо с чего-то начать разговор…
— Расскажи о себе, — отвернувшись от Кости, обратилась к Нике Таисия.
Та смутилась:
— Нечего особенно рассказывать.
— Но откуда ты вообще тут появилась? — не успокаивалась эльф.
Костя с любопытством взглянул на Нику. Ему тоже хотелось узнать ответ на этот вопрос…
Ника вздохнула:
— Я сбежала из дома.
— Сбежала? — брови Таисии сошлись над переносицей. — Почему?
Ника закусила губу и какое-то время напряженно о чем-то размышляла.
— Вы слышали про деревню жрецов?
Костя издал горький смешок и угрюмо покачал головой:
— О, да! Увы…
— Почему увы? — удивилась Ника, воззрившись на юношу с такой доверчивостью, что ему сделалось очень неуютно. — Тебе не нравится наша деревушка?
— Я там не был, — внес ясность Костя, избегая взгляда беглянки. Он предпочитал изучать собственные руки. — Но многое слышал.
Таисия сердито шикнула (видимо, ее раздражал звук самого голоса Кости) и снова обернулась к Нике:
— А почему ты сбежала? Тебе там было плохо?
Ника неуверенно развела руками:
— Не то чтобы… но мой отец… у него такие строгие моральные принципы…
Костя похолодел и с силой сжал вилку. Таисия выразительно посмотрела на него, и парень без труда расшифровал ее взгляд: строгий отец с высокими моральными принципами! Надо же было так попасть!
Откашлявшись, юноша нарочито небрежным тоном произнес:
— А в каком смысле строгие моральные принципы?
— Отец против любви между мужчиной и женщиной во всех ее проявлениях. Особенно если эта женщина — его дочь. Исключение он сделал только для моей матери… увы, покойной.
Костя сглотнул и попытался пошутить:
— Так он хочет, чтобы ты стала монашкой?
— Хотел, чтобы я осталась чиста и служила тому делу, которое считает священным.
— Но любить — это нормально! — бурно запротестовал юноша.
— Отец видел меня в роли верховной хранительницы Библиотеки. А эти дамы обычно девственны…
Косте сделалось душно, а только что съеденный обед подступил к самому горлу.
— Но что плохого в любви?!
— С точки зрения моего отца, любовь грешна, — помрачнела Ника. — Долгое время я была согласна с ним. Смирилась со своей судьбой. А потом… потом влюбилась. В одного паренька, моего ровесника. Потеряла голову… Он тоже любил меня, но… но жениться на мне не смог — его родители выбрали ему другую невесту.
— Ты сбежала, потому что твой отец обо всем узнал? — уточнила Таисия.
— Нет! — пришла в ужас Ника. — Если бы он узнал… оооо… нет! Остап сохранил все в тайне. А я… я не могла постоянно видеть его. Решила сбежать. А теперь понимаю, что не любила Остапа по-настоящему. Просто он стал для меня символом свободы и настоящей жизни.
— Ты могла попасть в дурную историю, — покачал головой Костя. — Мало ли, кто мог встретиться тебе на пути…
— Можно подумать, ей встретился кто-то хороший, — фыркнула злая, как черт, Таисия.
— Что угодно лучше той жизни, которую я вела, — призналась дочь жреца. Ее щеки чуть порозовели. — И потом… отцу придется смириться. Ведь ты, в отличие от Остапа, можешь на мне жениться. Правда? Он вынужден будет освятить наш с тобой союз.
Костя подавился бутербродом, от которого только что машинально откусил. А Таисия, похоже, разрывалась между желанием расхохотаться и дать парню подзатыльник.
Откашлявшись, Костя выпрямился и, посмотрев в сияющее робким счастьем лицо Ники, собрался с духом.
«Я пока не готов к серьезным отношениям, — мысленно отрепетировал он. — Ты мне нравишься, но….»
Завершить эту тираду юноше было не суждено. Дверь хижины рывком распахнулась, и внутрь ворвался охваченный лихорадочным возбуждением Олесь.
— Мы погибли! — прошептал он побелевшими от страха губами. — Погибли!
Вслед за Олесем вбежало еще несколько парней, среди которых был и Кирилл.
— Что произошло? — встревожено спросила Таисия.
Олесь ее проигнорировал. Как, впрочем, и Нику. Он обращался исключительно к Косте.
— Осталось дожить до утра… — завершил он угрюмо.
— Да что случилось? — испугался Костя. Мысли о собственных бедах отошли на второй план.
Олесь тяжело вздохнул и ответил всего одним словом:
— Картеисты.
Костя напрягся. Картеисты! Влад упоминал о них… кажется, это какая-то конкурирующая банда… но тогда Костя не отнесся к рассказу друга вполне серьезно. Да и вообще «игра в робингудов» представлялась ему невинной забавой. И вдруг — смерть?! С чего бы?!
— Какие еще картеисты? — свела брови Таисия, явно не желая признавать нарочитое равнодушие Олеся.
Ответил Кирилл — суховато, правда, но все-таки ответил:
— Есть тут одни типы. Мы им поперек дороги встаем. Или они нам. Это уж как посмотреть.
— И что они сделали? — продолжала недоумевать девушка.
На сей раз заметить ее соизволил и Олесь. Смерив хорошенькую брюнетку неприязненным взглядом, он недовольно сообщил:
— Я случайно подслушал кое-что…. Короче, они окружили лес. Планируют напасть с темнотой. Если бы хоть одному из наших удалось вырваться, предупредил бы остальных… тех, что «на деле», так сказать.
— И что это даст? — скептически осведомилась эльф.
— Хотя бы знать будут! — пожал плечами Кирилл. — А вообще, все это мне не нравится. Мы, честно говоря, плохо подготовлены для прямого столкновения. Нас очень мало. Гораздо меньше, чем картеистов.
— Может, нам всем попробовать уйти? — предложила, встревожившись, Таисия.
— Картеисты знают этот лес, как свои пять пальцев. До последнего листка. Подготовились к стычке основательно. Уйти не дадут. И умирать не боятся. Единственный вариант — предупредить наших. Пусть не возвращаются. Тратить силы всего на пятерых-шестерых человек картеисты, может, и не станут. Решат обождать. А мы успеем что-то придумать.
— А что, это идея! — вдохновился Костя, больше всего на свете мечтавший оказаться на максимальном расстоянии от Ники. — Я могу попробовать выбраться из леса и поискать наших.
Все присутствующие с удивлением воззрились на него.
— Ты уверен? — помедлив, спросил Олесь. — Это… м-м… опасно. Картеисты настроены решительно. Похоже, мы их реально достали!
— Конечно, я уверен! — пожал плечами Костя. — Зачем бы я так просто предлагал? Я похож на болтуна?
Олесь и Кирилл смущенно переглянулись, а Таисия спрятала улыбку.
— Если честно, особо смелым и молчаливым ты мне не кажешься, — кашлянув, нерешительно сказал Кирилл.
Лицо Кости пошло красными пятнами:
— Это чего вдруг? Я за последний год столько всего пережил — не приведи Господь!