раскрыть, — именно в таком порядке, никак не в обратном!
7. Шарнирная композиция. Классический образец —
новеллы О. Генри. Интереснейший гибрид с использованием
элементов детектива, ложного хода и инверсии. В узловом пункте
развития действия самое принципиально важное событие
изымается автором и сообщается под самый конец. Совершенно
неожиданная концовка придает всему рассказу смысл иной,
нежели читатель видел до этого: поступки героев приобретают
иную мотивировку, иными оказываются их цель и результат.
Автор до последних строк как бы дурачит читателя,
убеждающегося, что главного-то в рассказе он не знал. Такую
композицию можно было бы назвать обратной: концовка рассказа
обратна тому, что ожидает читатель.
Суть в том, что любой рассказ О. Генри вполне мог бы
существовать и без "коронной" концовки. На концовке же, как на
шарнире, рассказ поворачивается другой своей стороной,
превращаясь фактически во второй рассказ: могло быть вот так, но на деле вот эдак.
8. Револьверная. Здесь событие показывается с разных
точек зрения глазами нескольких героев, подобно тому, как
деталь, доводимая до нужной формы, поочередно обрабатывается
несколькими резцами, подаваемыми вращающейся обоймой. Это
позволяет и диалектически рассмотреть происходящее, и
показать героев как со стороны, так и изнутри, их собственными
глазами.
Расскажите анекдот!
В любое литературное произведение, будь то стихотворение
или пьеса, рассказ или роман, можно входить по-разному.
Допустим, сесть за печатную машинку или компьютер и
гнать вперед, как Бог на душу положит. Есть импровизаторы,
которые именно так и работают, и, бывает, получается — мощная
фантазия обгоняет руку. Однако это метод рискованный —
можно извести целую стопу бумаги, а потом окажется, что
история расплылась по рукописи, как грязь по асфальту,
половину страниц можно выбросить, да и оставшиеся, не
понятно, нужны или нет.
Персонажи то сбиваются в кучу, то исчезают, а вполне
пристойно написанные события никак не складываются в сюжет.
Чтобы избежать подобных осложнений, перед первой
строчкой рекомендуется помедлить и подумать. Прежде всего,
определить основной конфликт.
Как заметил писатель Леонид Жуховицкий: "Конфликт это
спичка, взрывающая пороховой склад".
Особенно отчетлив конфликт в драме: и комедийное, и
трагедийное действие вращается вокруг него. Но и маленький
рассказ без конфликта все равно, что человек без хребта —
просто кожаный мешок с содержимым.
В основе практически всех произведений большой
литературы лежат мощные конфликты.
Конфликт может быть и не столь глобальным — важно,
чтобы он был предельно важен для героев.
Гоголевские Иван Иванович и Иван Никифорович навеки
разошлись из-за ерунды, из-за слова, из-за какого-то "гусака". Но
смехотворная, вроде бы, ссора сломала жизнь обоим.
Чеховский Червяков всего лишь нечаянно чихнул на лысину
чиновнику покрупнее — а кончилась история смертью.
Но даже ясного конфликта мало для начала работы.
Прекрасно, когда вы знаете, что хотите сказать. Но
художественное произведение — не речь с трибуны и не
проповедь с кафедры. Вы не митинговый оратор, вы хороший
или плохой, начинающий, но писатель — а это значит, что ваше
дело рассказывать занимательные истории. Чем займете
внимание читателя, дело ваше, но скуки быть не должно.
Так что же рождает сюжет?
Анекдот!
Анекдот — вот та пружина, которая, распрямляясь, рождает
сюжет.
Мы уже говорили о том, как когда-то Пушкин подарил
Гоголю анекдот "Ревизора", и Николай Васильевич выполнил
обещание "духом написать комедию в пять актов".
Вроде бы элементарная байка: маленького заезжего
чиновника в уездном городе принимают за важное лицо. Но в
этой фразе спрессована, пожалуй, самая знаменитая русская
комедия!
В середине прошлого века выход в свет нового романа был
встречен ехидной эпиграммой:
Толстой, ты доказал с терпеньем и талантом, Что
женщине не следует «гулять» Ни с камер-юнкером, ни с флигель-
адъютантом, Когда она жена и мать.
Забавно, что в этом коротеньком стихотворном анекдоте, как
яблоня в семечке, спрятан замысел одной из величайших книг в
истории мировой литературы.
Или другой пример. Самолюбивый студент, чтобы
проверить силу собственной воли, решает убить отвратительную
и злобную старуху-процентщицу — а приходится лишить жизни
и неожиданно оказавшуюся рядом ее безответную добрую
сестру. Без этой случайности не было бы "Преступления и
наказания".
В свое время Немирович-Данченко в поучение молодым
драматургам привел подходящий для пьесы анекдот: "Он уехал
на три года, вернулся, а она любит другого". Узнаете? Да —
"Горе от ума".
А вот еще два анекдота.
Первый — теща спрятала бриллианты в сиденье одного из
двенадцати стульев, стулья потерялись, и зять отправился их
искать. Второй — обаятельный плут нашел подпольного богача, с
колоссальными усилиями нагрел его на целый миллион, а вот
потратить деньги так и не сумел. Какие простенькие истории,
правда? Но не будь их, осталась бы не написанной, вероятно,
самая читаемая эпопея советской поры — двухтомная легенда об
Остапе Бендере.
Копите анекдоты: это ваши будущие статьи, пьесы и книги.
А если внутренняя работа начинается с иного — с яркого
ощущения, сильного характера, захватившей вас идеи — не
торопитесь, не рискуйте будущей вещью. Подождите, пока
многоплановый замысел не воплотится в короткий, ясный, легко
формулируемый анекдот.
С чего начать
И вот возникла проблема первой фразы.
А почему, собственно, это проблема? Неужели так трудно
написать пять, или шесть, или шестнадцать слов?
Скажем: "Была прекрасная лунная ночь".
Или: "Теплоход отошел от берега".
Или: "Петя Иванов окончил Кулинарный техникум в 1982
году по специальности повар-надомник".
Начали? И вперед! И флаг вам в руки.
Увы — не получится. Дело в том, что у первой фразы есть
одна важнейшая задача — заставить читателя прочесть, как
минимум, вторую фразу.
А еще лучше — всю первую страницу. Вы должны убедить
нашего не богатого досугом торопливого современника, что ваш
рассказ по какой-то причине нужней ему, чем болтовня по
телефону, партия в преферанс или тройное убийство в
светящемся ящике.
Говоря цинично, первая фраза — это крючок, которым
литератор, как рыбак зазевавшегося пескаря, цепляет читателя за
губу.
Есть знаменитые первые фразы.
Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая
несчастливая семья несчастлива па-своему.
Известно, что Лев Николаевич долго мучился над первым
шагом в роман, но, в конце концов, остановился именно на этом
начале. И интуиция его не подвела: фраза умная, очень
толстовская, с элементом проповеди, и в то же время задевающая
за живое практически каждого из нас —• ведь мы принадлежим
либо к счастливым, либо к несчастливым семьям. Чтобы
оторваться от текста в этом месте, нужно быть уж очень не
любопытным человеком.
А что-нибудь поэнергичнее? Пожалуйста!
Макар решил застрелиться.
Это Горький, "Случай из жизни Макара". Или:
Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма,