— Чтобы повидаться с мисс Джексон? — Она недобро усмехнулась.

Он усмехнулся в ответ.

— Кто знает? Я ненадолго.

— Договорились.

Он поцеловал ее и исчез. Смущенная и растерянная, она вошла в магазин и остановилась, занятая своими мыслями.

Интересно, это оттого, что он любит одиночество? И находиться со мной более часа для него настоящая пытка?.. Хватит, одернула она себя. Своими подозрениями ты отравляешь жизнь не только ему, но и себе.

— Могу ли я вам чем-нибудь помочь?

Обернувшись, она увидела улыбающегося молодого человека. Судя по специфической внешности и манере разговаривать, это был продавец.

— Вы, похоже, в затруднении, — вежливо добавил он.

— Да, извините. Мне нужны краски и… еще много чего, — сказала она.

Взяв себя в руки и стараясь сосредоточиться, Каролина вместе с продавцом начала выбирать необходимые материалы. Постепенно это занятие увлекло ее, и на какое-то время она забыла об Алексе. Но взглянув на часы и обнаружив, что прошло уже полтора часа, она забеспокоилась. И в этот момент Алекс поспешно вошел в магазин.

— Каролина, извини меня ради Бога. Я набрел на книжный магазин…

— Можешь не продолжать, — улыбнулась она. — Я знаю про твои отношения с книжными магазинами.

Он с удивлением взглянул на маленькую стопку вещей, которые она выбрала, и нахмурился.

— Разве тебе не нужен мольберт?

— Но они здесь слишком дорогие, — смущенно прошептала она, чтобы их не услышал продавец. — Я подумала, что смогу прикрепить холст к любой доске…

— Ни в коем случае. Если уж что-нибудь делать, то надо делать как следует. Пошли. — Он взял ее за руку и повел в глубь магазина.

Она сам выбрал ей мольберт, и они подошли к кассе. Когда кассирша назвала общую стоимость покупок, Каролина оторопела.

— Алекс, но это же целое состояние! — испуганно возразила она.

— Ну и что? Я могу себе это позволить. Когда последний раз я тратил на тебя деньги? Разреши мне хоть что-нибудь сделать для тебя.

Наблюдая за тем, как он расплачивается, она ощущала одновременно смущение и вину. Ей не нравилось, что он платит за нее, потому что она считала, что не дает ему ничего взамен. Неужели все жены чувствуют себя так же?

— Перестань беспокоиться, — упрекнул он ее. — А то окружающие подумают, что я заставляю тебя заниматься живописью. Это ведь не так, да?

— Нет, конечно. Я сама этого хочу. Просто мне кажется, что ты тратишь на меня слишком много денег. Этого не нужно делать, я не хочу, чтобы ты это делал, а то я комплексую, — медленно, раздельно выговаривая каждое слово, проговорила Каролина.

— Я знаю, — согласился он и чуть слышно добавил: — В этом-то и проблема.

— Что ты сказал?

— Ничего. Будем считать, что это запоздалый подарок на Рождество.

— Но я же тебе ничего не купила, — с грустью возразила она.

Да и денег у меня на подарок не было, подумала Каролина. Особенно учитывая то, что она купила себе костюм на вечеринку. А Рождество они с Алексом провели в больнице.

— Давай забросим все это в машину и пойдем куда-нибудь выпьем по чашечке кофе. Может, тебе еще что-нибудь хочется купить? Зимнюю одежду? Теплые ботинки?

Она покачала головой. Выходя из магазина, он вдруг остановился и внимательно посмотрел на нее.

— А ты знаешь?.. — начал он осторожно, но отвел взгляд. — Ладно, неважно, идем.

Они выпили кофе и пошли прогуляться по центральным улицам города. Уже начало смеркаться и похолодало.

Они шагали, держась за руки, ее голова лежала на его плече. Мимо, виляя бедрами, медленно продефилировала кричаще одетая женщина. Она бросила на Алекса зовущий жадный взгляд, явно пытаясь заинтересовать его. Но шансов у нее не было. Он принадлежал только ей, Каролине. По крайней мере, сейчас. Этот высокий, очень привлекательный мужчина, в котором есть что-то такое, перед чем просто не может устоять ни одна женщина.

— Устала?

— Немного, — призналась она.

Впервые за долгое время она почувствовала себя счастливой, и все же ей было немного грустно. Хотя февраль всегда навевает грусть. А в этом году и Рождества не получилось… Рождество выдалось более чем печальным. Взглянув на зажженные уличные фонари, она неожиданно увидела одинокую снежинку, которая медленно падала вниз.

И как бы в подтверждение этих ее наблюдений Алекс задумчиво произнес:

— Скоро пойдет снег.

— Да, я тоже так думаю, — тихо отозвалась она.

Когда они выезжали из города, снег уже падал огромными хлопьями, и чем дальше они ехали, тем белее становилось все вокруг.

— Лыжники сейчас, наверное, в восторге, — заметил Алекс. — Наконец-то дождались. Скорее всего, они сейчас молятся, чтобы так продолжалось весь сезон.

— А ведь в прошлом году в это время мы еще не знали друг друга, — неожиданно произнесла Каролина.

— Да.

— Я всегда хотела научиться кататься на лыжах. Ты ведь катаешься, да? Ой, прости, — спохватилась она, вспомнив про его ногу. — Я не подумала, извини…

— Не надо, Каролина, это не твоя вина.

— Да как же не моя, а чья же? — с горечью возразила она. Нам пора уже об этом поговорить. Хватит держать все это в себе. — Я тогда ехала слишком быстро? — понизив голос, спросила она.

— Нет, Каролина, нам надо смотреть вперед, хватит постоянно оглядываться назад, довольно вспоминать прошлое.

— Но мы и так этого не делаем. Мы вообще не говорим о прошлом.

— Потому что это все равно ничего не изменит. — Он, казалось, начал терять терпение. — Что пользы горевать о том, чего уже не вернешь. Это пустая трата времени.

— Но это может помочь нам разобраться…

— Нет.

Она тяжело вздохнула.

— Ты такой непреклонный!

— Да, — согласился он.

— Это просто невыносимо. Ты не любишь людей! Не любишь, когда тебе задают вопросы! Ты вещь в себе. Мне иногда кажется, что ты любишь только одного человека. И этот человек — ты сам! Ты редкий эгоцентрик! — Она была готова его ударить. — Я иногда думаю, что мне было бы даже легче, если бы ты иногда ругал меня, обвинял…

— Но мне не в чем тебя обвинять.

— Да есть в чем! — закричала она. — Мне надо… — Она почувствовала, что слезы навернулись ей на глаза. — Надо искупить свою вину.

— Перестань. Это абсурд, — отрезал он. — Это был несчастный случай! Сейчас не время это обсуждать.

— А когда будет время? Как только я поднимаю эту тему, ты тут же переводишь разговор на другое, всегда избегаешь откровенного разговора…

— А ты не избегаешь?

— Я — нет… Это потому, что…

— Почему? Ну скажи мне почему?

Испугавшись вдруг, что этот разговор может их завести в такие дебри, из которых ей уже не выбраться, страшась, что он может сказать то, что она так отчаянно боится услышать, Каролина отступила.

— Не знаю, — пробормотала она.

— Тогда в чем суть всего этого разговора? Он не имеет никакого смысла. Произошло то, что произошло. Все закончилось, все уже сделано. Если тебе просто очень хочется поговорить об этом, то…

— Сходи к психологу, так? Ты ведь это имеешь в виду? — с грустью спросила она.

Он остановил машину и повернулся к ней лицом.

— Прости. Я знаю, что не являюсь хорошей поддержкой для тебя, но…

— Ты просто не хочешь об этом говорить?

— Да, — сознался он. — И я думаю, ты тоже не хочешь. Ты пока не готова к этому разговору. Когда ты окончательно поправишься, окрепнешь…

Буду не такой эмоциональной, продолжила она про себя. Наверное, он прав. Испугавшись назревающего скандала, боясь разозлить его и отдалить от себя еще больше, она проглотила все, что хотела сказать, и кивнула.

— Вероятно, ты прав, — произнесла она, заставив себя улыбнуться. — Давай лучше поедем, пока мы не застряли тут в снегу.

— Да, пожалуй. — Он посмотрел на нее так, как будто собирался сказать что-то еще, но потом передумал, отвернулся и нажал на педаль газа. — Когда ты собираешься начать портрет миссис Маккуллох? — Он осторожно попытался возобновить разговор.