Филип приподнялся на локтях и поглядел в расширенные от любовного томления глаза возлюбленной. На лице у него отразилось неистовое, почти жестокое удовлетворение. Одним быстрым движением он изогнулся и накрыл ее тело своим. Теперь он был близко, очень близко, но все же недостаточно, чтобы утолить снедавший ее голод.

Ноэль цепко обвила ногами его бедра. Нетерпеливые пальцы порывисто скользили все ниже по его груди, животу, пока наконец не достигли напряженной плоти, проступающей под тканью брюк.

Филип содрогнулся, а Ноэль в неистовом восторге вскрикнула и закусила губу. От его взора не укрылась выступившая при этом капелька крови, и он нежно слизнул ее.

Внезапно Филип разомкнул объятия и выпрямился. Ноэль вздохнула в горестном недоумении: неужели он уже разочаровался в ней? Но тут она увидела, что он поспешно раздевается. Брюки и трусы упали рядом с футболкой, и Филип предстал перед восхищенным женским взором во всей своей наготе. У Ноэль перехватило дыхание, к глазам подступили слезы. Да, мечтательно подумала она, в таких объятиях и умереть не жалко.

Покончив со своей одеждой, Филип бережно снял с Ноэль все вплоть до последнего ажурного лоскутка трусиков и нежно пробежал пальцами по атласной коже.

— Скажи мне, — прошептал он ей на ухо. — Что?

— Скажи, как ты меня хочешь?

— Очень хочу. И желание это сильнее меня. Слова с трудом вырывались из пересохшего, словно от жажды, горла. Малейшее промедление было для Ноэль подобно смерти.

— О да… да! — выдохнула она, наконец ощущая проникновение его плоти внутрь себя.

Давно подавляемые эмоции вырвались наружу, по щекам заструились слезы. Желая как можно полнее слиться с любимым, Ноэль опять обвила длинными стройными ногами его твердые мускулистые бедра и плотнее прижалась к нему.

— Ты такая свежая, такая нежная…

— Специально для тебя, тебя одного, — жарко пробормотала она, легонько покусывая ему шею.

Словно фраза эта послужила сигналом, Филип начал двигаться, и яростный ритм его движений полностью захватил и подчинил себе Ноэль. Бессвязные слова, срывающиеся с ее уст, не имели ни смысла, ни значения для них обоих. И без слов было ясно — они стали единым целым, совершенным и неделимым.

И за мгновение до того, как Ноэль достигла вершины блаженства, Филип потребовал:

— Смотри на меня, Ноэль! Я хочу, чтобы в этот миг ты видела меня!

Его искаженное страстью лицо казалось ликом языческого божества. Глаза горели на влажной загорелой коже, словно раскаленные угли. Он пристально наблюдал, как Ноэль бьется и задыхается от наслаждения, пока по телу ее не прокатилась последняя волна дрожи.

— Тебе нельзя оставаться.

— Нельзя?

Ощущая непонятное волнение под его неотрывным взглядом, Ноэль поспешно надела халат. Боже, как наивна она была, полагая, что переспав с Филипом, раз и навсегда избавится от вожделения. Ничего подобного! Она по-прежнему хотела его, по-прежнему смущалась под его взглядом — ничего не кончилось. Более того, похоже, только теперь-то все и начиналось…

— Мои родители придут к ужину, чтобы повидать Бетси.

— И мое присутствие вызовет кривотолки? Филип непринужденно уселся на кровати, не стеснясь своей наготы. Достаточно одного взгляда на него, чтобы испытать небесное блаженство, подумала Ноэль. Неужели она и впрямь полагала, будто возможно приобрести иммунитет к его очарованию? Или же просто убедила себя в этом, стремясь найти оправдание той легкости, с которой оказалась с ним в постели?

— Можно сказать и так, — кивнула она. Еще бы не вызовет, особенно если он так и останется без одежды!

— Так, значит, мне уготована роль тайного любовника? — нахмурившись спросил он.

— Это больше не повторится.

Ну вот, не успели подняться с постели, как вновь оказались по разные стороны баррикад.

Видно, никогда и ни в чем им не суждено прийти к согласию. И почему только она настолько упряма?

— Опять за свое? — сурово осведомился Филип.

— Не гляди на меня осуждающе! И не дави на меня! Я скажу все родителям тогда и так, как мне будет удобно.

— О нашей свадьбе?

— О том, что ты настоящий отец Бетси, — уточнила Ноэль. — Я вовсе не собираюсь замуж ни за тебя, ни за кого другого.

— Ни за кого другого, это уж точно, — отрезал Филип.

Уже не в первый раз он задумался, отчего она так болезненно реагирует на любое упоминание о замужестве. Может, дело было не в нем, а в том, что ее страшила сама идея нового брака. И неудивительно. Ноэль ведь уже почти не скрывала, что ее супружество скорее походило на тернистый путь, чем на дорожку, усыпанную розами.

С одной стороны, такое предположение Филипа обрадовало — можно было не бояться, что Ноэль видит в нем только неполноценную замену покойного мужа. С другой — все усложняло. И что только этот тип умудрился ей сделать, мрачно размышлял Филип. Будь они разведены, он мог бы разыскать Роналда и призвать к ответу, а теперь остается лишь мучиться в догадках… Если только Ноэль сама не расскажет ему всю правду. Впрочем, сейчас времени на раздумья у него не было.

— Ты-то как за меня смеешь говорить? — взвилась Ноэль. — Тебя это не касается!

— А почему бы и нет? — насмешливо протянул Филип.

— Да потому!

Молодая женщина картинно подбоченилась, давая понять, что его претензии на превосходство ее не впечатляют.

Для такого крупного мужчины Филип двигался неожиданно быстро. Ноэль и ахнуть не успела, как он соскочил с кровати, одним прыжком оказался в другом конце комнаты и подхватил ее на руки. Приблизив свое лицо к лицу Ноэль, он заявил:

— Мы будем заниматься любовью, моя дорогая, всегда и везде, где мне захочется.

— А мое желание не в счет?

— Ладно, — легко согласился Филип, — и всегда и везде, где тебе захочется тоже.

— Ты просто-напросто развратный тип и вообще я боюсь высоты! — взвизгнула Ноэль, ощущая, как предательская женская натура опять одерживает в ней верх над рассудком и тело охватывает знакомая слабость.

— Что ж, тебе не повезло, — ухмыльнулся Филип. — Попробуй-ка вырвись.

Она попробовала… Но он крепче прижал ее к груди и поцеловал.

— Если не выйдешь за меня, — заявил Филип минуту спустя, — я не стану заниматься с тобой любовью.

Пытаясь отдышаться, Ноэль лихорадочно обдумывала, как достойнее ответить на сию угрозу. Лучше всего было бы безмятежно рассмеяться и сказать, что кто-кто, а она от этого ничуть не пострадает. Но пересохшие губы не смогли изобразить даже подобия улыбки.

— Это… Да это просто шантаж! — возмутилась она.

Пусть не вслух, но самой себе Ноэль уже призналась, что, когда Филип находится так близко, как сейчас, когда она ощущает запах и тепло его тела, желание брало верх над всеми другими мыслями и чувствами.

— Скорее пища для размышлений, — возразил он, игриво прикусывая ее нижнюю губу. — Попробуй проверь, блефую я или нет.

Ноэль жадно припала к его губам, с лихвой возвращая полученные поцелуи.

— И не думай, что не проверю, — отозвалась она, запуская пальцы в русые волосы.

— Но ведь не прямо же сейчас, а? — хрипло переспросил он.

— Нет, — тихо согласилась она. — Не сейчас.

— Первый приз! — воскликнула Ноэль, ловко подцепив и отправив в рот кремовую розетку с торта. — Я в восхищении. Гонория, вы печете самые вкусные торты в округе!

— Даже лучше чем ты, мамочка? — со смехом спросила Бетси.

Лицо девочки было перемазано шоколадным кремом, так что она походила на негритенка.

— Вот уж не ожидала подобного предательства от собственной правнучки! — патетически воскликнула старушка. — Особенно после того, как она уничтожила едва ли не половину пирожных. Просто не понимаю, как в такого маленького ребенка могло столько поместиться!

— Но ведь вы сами все время ее пичкали, — засмеялась Ноэль.

— Баловать внуков — одна из главных привилегий бабушек, а уж тем более прабабушек. Предупреждаю, Ноэль, и не думай мне мешать. Твоя мамаша все время возмущается, что я порчу ребенку зубы. Вот бестолковая!