— Может быть, все окажется к лучшему. Знаете, так часто бывает.

— Может быть. Просто у меня еще не прошел шок, вот и все. — Легко представить, какой шок испытает Хью. Ну как она объяснит свою беременность? А вдруг он решит, что она специально забеременела, чтобы удержать его? Или, что еще хуже, сочтет это очередным доказательством ее безответственности?

Хотя Лесли понимала, что не имеет смысла прятать голову в песок, все же решила до поры до времени ничего не говорить Хью. По крайней мере до тех пор, пока вторично не побывает на приеме у врача. Еще несколько месяцев беременность будет незаметна, а если Хью решит, что, набирая вес, она постепенно обретает свою нормальную форму, то момент неизбежного объяснения можно будет оттянуть еще больше.

Как-то незаметно у них с Хью наладился совместный быт; они проявляли взаимную терпимость и благожелательность друг к другу. Если задаться такой целью, их отношения могут стать еще более прочными.

Безусловно, наступит момент, когда ей придется открыться Хью, но, возможно, к тому времени ей удастся лучше разобраться в чувствах к мужу. Насчет собственных чувств к нему у нее не осталось ни малейших сомнений: несмотря ни на что, она его любит, а теперь, когда она носит под сердцем его ребенка, ее любовь стала еще сильнее. Но Лесли ни в коем случае не желала привязывать его к себе. Если Хью разлюбил ее, она не станет его удерживать только потому, что он сочтет себя обязанным сохранить их брак из-за ребенка.

Таким образом, делая вид, что все осталось по-прежнему, Лесли приступила к планомерной кампании обмана.

— И через сколько месяцев вы должны родить?

Склонившись над раковиной в туалетной комнате, Лесли брызгала на себя холодной водой, когда вдруг услышала голос Пэт Сингер, которая пришла в компанию «Байерс текстайлз» незадолго до отъезда Лесли во Францию. Она вздрогнула и подняла голову. Неужели уже заметно?

Лесли досадливо поморщилась.

— Я надеялась сохранить это в секрете какое-то время. А что, бросается в глаза?

— Только тем, кто уже прошел через это. У меня трое сыновей, — с улыбкой объяснила Пэт. — Каждый раз, когда я ждала ребенка, мне приходилось на работе то и дело вскакивать из-за стола и опрометью мчаться в туалетную комнату. Ужасно, правда?

— Не то слово. — Лесли закрыла кран и промокнула лицо бумажным полотенцем.

— Берт в курсе?

Прежде чем Лесли успела открыть рот, Пэт ответила за нее:

— Глупый вопрос. Если бы он знал, то уже вывесил бы транспарант над парадным входом и объявил бы себя дедушкой. Здесь все знают, как он относится к вам. Вот увидите, что с ним будет, когда все откроется.

Доброжелательность и открытость Пэт оказались столь заразительны, что Лесли даже удалось выдавить из себя улыбку.

— Вы хорошо его знаете. Я рада, что он сейчас в командировке.

— Знаете что? Давайте сходим вместе на ленч. — Пэт дружески обняла ее. — Мы возьмем еду с собой и посидим где-нибудь на скамеечке у пруда. Если вам не захочется ни есть, ни говорить, то просто покормим уток.

По совету Пэт Лесли заехала по дороге домой на рынок и купила коробку печенья на соде и разных фруктовых соков. Наступил вечер, и она чувствовала себя великолепно, хотя жара ничуть не спала. Казалось, в ней живут два разных существа: одно «утреннее», которому все время хочется спать и которое все время тошнит, и второе, «вечернее», вечно голодное как волк и полное энергии.

В бакалейном отделе она купила французскую булку, затем набрала разных салатов, добавила к ним филейную отбивную. Проходя к кассе мимо рядов свежезамороженных продуктов, Лесли без труда подавила зашевелившиеся было угрызения совести, когда ее рука потянулась к большой, чуть ли не килограммовой, коробке шоколадного мороженого и та через мгновение оказалась рядом с другими ее покупками. «Ведь не всегда же я так много ем», — рассуждала она сама с собой, вспомнив, что на ленч съела только фруктовый салат с йогуртом.

Когда она приехала домой, машина Хью уже стояла во дворе.

— Привет, — сказал он, выйдя ей навстречу.

На нем были обрезанные до колен потертые джинсы и футболка.

— Красивые ноги, — заметила она.

— Да что вы, миссис Кемпбелл, — шутливо ответил он. — Я просто счастлив, что вы это заметили. — Хью забрал у нее пакеты с продуктами и быстро чмокнул в щеку. Он заглянул внутрь одного из них. — Господи, зачем столько фруктовых соков и крекеров?

— Это на работу, — ответила она, что было чистой правдой. — На ужин я купила кусок филейного мяса.

— Вот это совсем другой разговор. Пойду включу гриль.

Оставшись одна, Лесли выложила содержимое пакетов. Ей было совестно за свой обман. Ведь Хью так мил с ней. Может, пришло время сказать ему о ребенке? Нет, пока не стоит. Возможно, все эти последние дни он и проявляет больше приветливости и дружелюбия, но тем не менее ни разу даже не намекнул на то, что хочет сохранить брак. А пока она не услышит от него об этом, по-прежнему будет хранить в тайне свою беременность.

Их отношения не стояли на месте: с каждым днем они все больше сближались. Но это была близость очень хороших друзей, которая обычно рождается из долгих разговоров и обмена мнениями по самым разным вопросам.

Хью был с ней более откровенен даже по сравнению с тем временем, когда ухаживал за ней, но если раньше он в основном говорил о своих мечтах и планах на будущее, то теперь основной темой их бесед стало его детство. Он впервые открылся ей, рассказав о той боли и ощущении покинутости и ненужности, которые испытал, когда отец ушел из семьи. Она вдруг поняла, что, судя по всему, означал для него ее отъезд. Лесли показалось, что только сейчас она начинает по-настоящему понимать человека, за которого вышла замуж.

Хью тоже в свою очередь слушал ее рассказы о прошлом. Иногда это были счастливые воспоминания о каникулах или каких-то особенно запомнившихся праздниках. Иногда она вспоминала трагическое время, когда у отца обнаружили тяжелое заболевание и весь строй жизни их семьи коренным образом изменился.

Лесли рассказала Хью о том, как в течение многих дней дежурила в приемном покое кардиологического отделения, как дрожала всем телом, стоило ей услышать вой сирены машины «Скорой помощи». Лесли не могла не думать о том, насколько иначе сложилась бы, вероятно, их жизнь, если бы они рассказали обо всем этом друг другу в самом начале знакомства.

После того вечера около бассейна, когда она остановила его, Хью больше не делал попытки соблазнить ее, но его поведение начало меняться. Ничего особенного, но, например, по дороге домой он заезжал в магазин за каким-нибудь видеофильмом, чтобы вместе с ней посмотреть его дома. Собрав на огороде редис, преподносил ей его в виде букета, когда она на кухне готовила салат. А на другой день дарил ей букет настоящих цветов. Лесли даже и припомнить не могла, когда он в последний раз приходил домой с цветами, если только им не предстояло идти к кому-нибудь в гости.

— Я знаю, у нас в саду сейчас все цветет, но они заставили меня сразу вспомнить о тебе. — Он держал в руках целую охапку маргариток — она так любила украшать ими кофейный столик.

— Спасибо, — поблагодарила она, ища вазу в шкафчике над плитой.

Он подошел и, стоя за ее спиной, протянул руку и достал из самого дальнего угла вазу.

— Ты ее ищешь?

Когда-то давно они купили эту вазу у гончара в Кантоне, небольшом городке к востоку от Далласа.

У Лесли ваза всегда вызывала самые теплые чувства. Это была одна из немногих их покупок за годы учебы в колледже.

— Да, ее. — Улыбаясь, она повернулась к нему.

По-прежнему держа вазу, Хью взялся другой рукой за дверку шкафчика и наклонил голову, чтобы поцеловать ее. Это был самый долгий, самый медленный, самый нежный поцелуй, который он когда-либо дарил ей. Поначалу лишь их губы касались друг друга, словно Хью боялся, как бы какие-нибудь другие части их тел вдруг случайно не соприкоснулись. Но потом его руки обвили ее и крепко-крепко сжали в объятиях.