— Или из-за меня, — молвил Берти. — Мальчишки есть мальчишки.

Миссис Халлидей, изящно наклонив голову, припустилась по коридору, вскоре распахнула одну из дверей и отошла в сторону, дабы не мешать.

Наконец-то они очутились в гостиной, где собравшиеся гости либо сидели, либо стояли в компании и щебетали. Берти, выкрикнув веселое приветствие, побрел к небольшой компании, где присутствовала матушка Яна. А Ян застыл в дверном проеме, не сводя глаз с одного-единственного человека.

Джеймс стоял у окна в дальнем конце большой комнаты. В солнечном свете, лившемся сквозь стекло, русые волосы блестели, точно старое золото; как обычно, вид он имел слегка помятый, платок повязал кривовато. Он слушал пузатого викария с унылой физиономией. Если судить по скучающему лицу, Джеймса не очень захватывало то, о чем говорил викарий.

Ян хотел, чтобы Джеймс поднял глаза, заметил его. Хотел увидеть, как изумление и радость изменят выражение его лица. Однако когда Джеймс все же посмотрел на Яна… лицо у него вытянулось.

Ян будто упал с лошади; потрясение заглушало боль до тех пор, пока Джеймс не отвел взор, словно в комнату вошел незнакомец, а не дражайший друг — или человек, коего он раньше звал дражайшим другом.

Затем накатила досада, в груди возникла мучительная боль, пренебрегая коими, он все-таки заставил себя войти в комнату и присоединиться к Берти и матушке. В той же компании присутствовала сестра Берти Антея с двумя дочерьми. Ян виделся с племянницами Берти, когда они были еще бойкими детьми, попадавшими во всяческие передряги. Ныне же они стали на редкость скромными дамами, облаченными в белый муслин.

— Ян, дорогой, ты приехал! — вскричала матушка, поднимаясь с кресла.

В голосе улавливалось удивление. Она считала, что он не приедет?

Он приложился к матушкиным рукам.

— Я же говорил, что приеду, — выпрямившись, сказал он.

— Да, но… в любом случае я рада, что ты здесь, — ослепительно улыбнулась она.

Почему-то ее изумление взбеленило, притом что причину он прекрасно знал. Синклеры и Харты регулярно друг у друга гостили. Вдобавок Ян с Джеймсом дружили и виделись не только на семейных сборищах.

Но однажды Ян перестал встречаться с Джеймсом и даже его не упоминал.

Много лет Ян наведывался на мероприятия Хартов, однако последние несколько лет он изыскивал самые неубедительные оправдания, чтобы не приезжать.

Судя по всему, матушка заметила.

Снова опустившись в кресло, она взяла чайник, налила чашку чая, добавила молока и подала Яну.

— Джеймс здесь, — изрекла она, указав в другой конец комнаты.

— Да, я видел. — Ян отхлебнул чаю. — Через минуту пойду поздороваюсь. — Чуть погодя он осторожно справился: — Где отец?

— Отдыхает, — беззаботно молвила матушка. — Путь неблизкий.

Бедная матушка. Годами ей приходилось унижаться, оправдывая сумасбродное отцовское поведение и неясные отлучки.

— Удивительно, что он вообще приехал, — прибавил Ян. — На прием он пожаловал впервые за много лет, так ведь?

Она одарила его странным взором.

— Про тебя он может сказать то же самое.

Не придумав, что ответить, Ян улыбнулся и угостился булочкой с тмином.

Ян болтал с матушкой и Антеей, потягивая чай и уплетая булочку, которую, судя по вкусу, присыпали пудрой. Но даже соблюдая все формальности, он думал лишь о том, что Джеймс стоял подле окна.

Улучив момент двинуться дальше, он принялся неспешно обходить комнату. Он болтал с гостями, бродя от компании к компании, неумолимо подбираясь к Джеймсу. С привычной смешливостью он здоровался со знакомыми и с легким шармом представлялся тем, кого не знал. Несмотря на рассеянность, светские условности трудностей не вызвали. Как ни крути, в том же ключе он проводил время на службе у короля. Главное — надеть истасканную личину, кою он носил ежедневно. Маска стала до того удобной, что он почти с ней сросся.

Казалось, целую вечность он прохаживался по комнате, но в итоге все же добрался до Джеймса и унылого викария, который по-прежнему жужжал ему на ухо.

— Здравствуйте, Харт. — При посторонних он всегда звал Джеймса Хартом. — Рад вас видеть.

Джеймс перевел на него глаза. Он не проронил ни слова, лишь взирал на Яна с равнодушной миной, коей Ян прежде не видел, от коей стало пусто на душе.

Ошеломленный сей реакцией, Ян, натянуто улыбаясь, заговорил с викарием:

— Какой я невоспитанный. Нас не представили, мистер…

— Поттс, — подсказал викарий.

«Отец проказника Кристофера?» — задумался Ян. Они пожали друг другу руки.

— А вы? — после паузы осведомился Поттс.

— Капи… прошу прощения, мистер Синклер, — с извиняющимся видом улыбнулся он. — Я только вышел в отставку, еще не привык к переменам.

— Что-что? — подал голос Джеймс, смотря на Яна так, словно у него выросла вторая голова.

— Я вышел в отставку, — повторил Ян. — Больше я не в армии.

— Признаться, я поражен, — глядя на него в упор, произнес Джеймс.

— Сколько лет вы прослужили в армии, мистер Синклер? — поинтересовался Поттс.

Вопрос Ян пропустил мимо ушей, сосредоточившись на Джеймсе.

— Почему же вы поражены?

— Вы никогда не хотели заниматься чем-то другим, — откликнулся Джеймс. — Трудно представить вас на иной службе.

Они смотрели друг другу в глаза. Тишина тянулась все дольше. В какой-то момент викарий откашлялся, напоминая о себе. То, как они с Джеймсом дернули головами, явно говорило о том, что они о нем забыли.

Поттс гневно поджал губы.

— С вашего позволения, я оставлю вас беседовать.

Он умчался прочь.

Джеймс угрюмо взглянул на удалявшегося викария, затем, приняв сдержанный вид, перевел взор на Яна, между светлых бровей залегла крошечная морщинка. Ян впервые поймал себя на мысли, что он не имеет представления, о чем думает Джеймс.

Мысль озадачила. Раньше Ян считал, что раскусить Джеймса легко. Он не видел смысла в увертках. Из всех знакомых Яна он самый прямолинейный. Открытый, бесхитростный. Совершенно не похожий на Яна. Яну нравилось, что, если задать Джеймсу вопрос, он ответит сразу же и абсолютно честно. Нравилось, что прямота не имела ничего общего с невинностью или наивностью, а всего лишь являлась важнейшей чертой характера.

Он и обожал эту черту, и ненавидел, ибо Джеймс ничего не скрывал.

Поныне.

— Я его обидел? — спросил Ян, смотря Поттсу вслед.

— Возможно, — пожал плечами Джеймс. — Но я подозреваю, что мистер Поттс вечно на что-то обижается. По-моему, оскорбляться ему в радость.

Типичный Джеймс. Ян успокоился и улыбнулся.

— Рад, что ты приехал, Джейми. Я уже давно хочу с тобой поговорить. Когда мы повздорили…

— Мы не вздорили, — осек его Джеймс. Он обвел нервным взором гостей — это что-то новое, совсем на него не похоже. Понизив голос, он строгим тоном проговорил: — Я предложил свою любовь, а ты меня отверг. Вот и вся недолга.

— Джеймс, прошу тебя…

Ян смолк, заметив, что Джеймс печально нахмурил брови. Он осознал, что сделал шаг вперед и, скорее всего, слишком громко говорил.

Джеймс благоразумно отступил.

— Мне нечего тебе сказать, — озадаченно молвил он, словно не мог сообразить, зачем Ян здесь стоял. — Мы все друг другу высказали в прошлую встречу.

Ян тяжело сглотнул.

— Джеймс, прошу тебя. — Он сжал руки в кулаки. — Сейчас не время, но давай поговорим без свидетелей — или хотя бы выслушай меня. Мне тяжко оттого, что мы больше не дружим.

Джеймс заморгал.

— Я искренне сожалею. Но мне тяжко с тобой дружить.

Голос звучал любезно, а вот слова пугали до смерти. Ян с болью в груди таращил на него глаза.

После долгой заминки он откашлялся.

— Я надеюсь переубедить тебя. Я покажу, что моя дружба того стоит. — Чуть погодя он продолжил: — Надеюсь, я сумею уговорить тебя, Джеймс, а если нет, тогда я больше не заслуживаю звать тебя другом.

— Ты бестолочь, — вздохнул Джеймс. — Неужели ты не помнишь, что ты сказал в прошлую встречу?

— Помню. Я…

Джеймс продолжил, будто Ян молчал:

— Ты хотел, чтобы я перестал позорить тебя своей… как ты это назвал? Ах да. Своей «детской привязанностью».

Ян поморщился.

— Джеймс…

Однако Джеймс сделал шаг в сторону.

— Как бы ни было приятно возобновить знакомство, я не вижу смысла возрождать нашу дружбу.

Отвесив поклон, он удалился к другим гостям, оставив Яна в одиночестве посреди гостиной.

Прошлое

1818 год