Глава 8

Спустя без малого два часа, когда Ян остановил двуколку у особняка, Джеймс ничуть не отрезвился. Эль, кой он хлебал весь день, прочно обосновался в организме. Джеймс был совершенно пьян, но при этом радовался.

— Идем, — поторопил Джеймс, как только Ян вытащил его из двуколки. — Идем поужинаем, откупорим бутылочку кларета. За весь день мы съели только мясные пирожки. А я еще умял маринованное яйцо, да? — скривился он от гадливости.

— Кларета? — воскликнул Ян. — Да в таком состоянии тебе нельзя ничего крепче чая. Твоя мать обвинит меня в беспутстве.

— Матери нет, — махнул Джеймс рукой. — Сестер тоже, — развязно ухмыльнулся он. — На несколько дней они уехали в Гемпшир, в поместье сэра Эдварда Портера. Сэр Эдвард наконец-то решился сделать Кейт предложение. Представляешь, он просил у меня дозволения.

Он раскатисто засмеялся, Ян тоже хохотнул. Портер, наверное, лет на десять старше Джеймса, и гонора ему не занимать. То, что он просил у Джеймса разрешения ухаживать за Кейт, позабавило.

— И что ты ответил?

— Я, конечно же, ответил: «Не спрашивайте меня, спросите у Кейт». Она бы с меня шкуру спустила, если бы я осмелился высказать мнение кому-то из ее ухажеров!

— Тогда почему ты не в Гемпшире? — хмыкнул Ян.

Он отдал поводья конюху, пришедшему забрать лошадей, и направил Джеймса к входной двери, кою придерживал невозмутимый лакей.

— Завтра поеду. Хотел, — икнул Джеймс, — встретиться с тобой.

Ян не знал, что сказать, особенно после того, как Джеймс посмотрел на него с глупо-счастливым видом, выражавшим довольство, надежду, беспечность. Словно лучше Яна он не видел никого. Эта гримаса порадовала и в то же время испугала. Оттого что Джеймс глядел на него в таком духе весь день, тот гад и напустился на него, обозвав молли. Услышав по пути к повозке тот разговор, Ян воспылал гневом. За то, что мужик грозил Джеймсу, захотелось превратить его лицо в кровавое месиво.

«Джеймс — молли?»

Черт.

Вздохнув, Ян провел Джеймса по ступеням, остановился у входной двери, пробормотав лакею:

— Где покои мистера Харта? Ему не помешало бы лечь спать.

— На втором этаже, сэр, — ответил лакей и торопливо подал Яну зажженную свечу. — Вторая дверь направо. Хотите, я вас провожу?

Ян покачал головой. Он попытался направить Джеймса к лестнице, но Джеймс заупрямился.

— Передайте миссис Леггет, что мы желаем отужинать, — сказал он лакею. — Пусть приготовит нам с лейтенантом Синклером что-нибудь восхитительное. И подайте вина! — усмехнулся он. — Много вина.

Лакей бросил на Яна беспомощный взор. Ян с улыбкой затряс головой, подтолкнув Джеймса к лестнице.

— Тосты и чай, — оглянувшись через плечо, буркнул он.

Лакей кивнул и удалился.

Ян повел Джеймса по лестнице, крепко обнимая за талию. Джеймс тараторил, с трудом перебирал ногами, временами проглатывал слова. Свечи в настенных бра отбрасывали длинные тени на стены; Ян держал свечу повыше, дабы Джеймс не споткнулся.

Подле опочивальни Джеймс высвободился из объятий, настежь распахнул дверь и широким жестом предложил Яну войти. Ян фыркнул над клоунадой и вошел, остановился посреди комнаты и с любопытством огляделся.

Опочивальня очень большая. Наряду с обычной мебелью (кроватью, шкафом, сервантом) здесь стояли письменный стол, усыпанный бумагами, маленький столик с чем-то похожим на микроскоп и несколько удобных на вид кресел.

Под скрип пружин Джеймс улегся на кровать. Он не шевелился, возможно, уснул. Ян подошел к изножью постели, глядя на юношу с растрепанными волосами, в грязных с дороги ботинках. Глаза Джеймс закрыл, но покуда Ян стоял и на него взирал, он растянул губы в дурашливой улыбке, точно чувствовал тяжелый взгляд. Тщательно проговаривая слова (как обычно говорят пьяные), он произнес:

— Я не сплю, знаешь ли.

— Хорошо. Тогда снимай ботинки. Ты замызгаешь чистые покрывала.

— Может, ты снимешь? — заканючил Джеймс. — Когда я открываю глаза, комната кружится.

Ян со вздохом взялся за каблук, стащил узкий кожаный ботинок с худой ноги. Он повторил то же самое со вторым ботинком и отставил их в сторону, засим встал у подножья кровати, сконфуженно глазея на пьяного друга.

Под блестящей черной кожей оказались простые шелковые чулки, облегавшие стройные голени и крепкие узкие ступни. Вдруг нестерпимо потянуло коснуться ступни. Провести большим пальцем по изгибу стопы. Мысль выбила из колеи, и он смущенно откашлялся, хотя в свете того, что он вытворял с некоторыми знакомыми, сие сущий бред. Но те мужчины не шли ни в какое сравнение с Джеймсом. С другом детства. С тем, кого последние десять лет он считал братом.

Ну чаще всего.

— Давай снимем с тебя фрак, — отогнав переменчивые думы, бросил он.

— Не вынуждай меня шевелиться, — взмолился Джеймс, по-прежнему улыбаясь с закрытыми глазами.

Лежа на кровати, он смотрелся невероятно привлекательно, прекрасное лицо расслабленное и радостное, русые волосы блестели в свете свечей. Ян представил, как опускался на Джеймса, зарывался пальцами во взъерошенные волосы, стирал с губ улыбку грубым яростным поцелуем.

Ах, господи… Мало того что он вожделел мужчин, так теперь еще и выдумывал всякие скабрезности о самом юном и простодушном друге…

Ян, тяжело сглотнув, велел эрекции ослабнуть, до боли сжал руки в кулаки, дабы отвлечься от соблазнительного Джеймса.

Тяжело вздохнув, он поджал губы и, обойдя кровать, встал у изголовья.

— Если сядешь, я помогу.

— Ладно, — то ли простонал, то ли хмыкнул Джеймс. — Но тебе придется помочь мне сесть. Голова кружится.

Ян вздохнул, а Джеймс довольно фыркнул. Ян смекнул, что единственный способ снять фрак — это стащить его по-быстрому.

— Тебе нужен камердинер, — буркнул он, садясь рядом с развалившимся другом.

— Нет, не нужен, — пробормотал Джеймс. — Я не денди. И фрак сам надену и сниму, и платок сам повяжу.

— С этим фраком, видать, вышла незадача.

Джеймс захохотал; от столь веселого смеха Ян хмыкнул.

— Давай, — обхватил он Джеймса руками, — поднимайся.

Ян усадил Джеймса, крепко его держа. Он медленно заморгал и устремил на него взгляд. Только когда Джеймс удивленно вытаращил глаза, Ян сообразил, сколь интимна их поза: они сидели вплотную, лицом к лицу, в обнимку.

Несколько секунд они таращились друг на друга. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что обычно скромный взгляд серых глаз ныне стал безумным, бешеным, как гроза.

— Ян… — еле слышно прошептал Джеймс.

Ох, дьявол.

Это неправильно, ужасно неправильно.

Яну кое-как удалось отвести взор. Он осторожно отодвинул Джеймса на расстояние вытянутой руки и уставился на пуговицы фрака.

— Давай-ка их расстегнем.

Отвлечься вообще не выходило. Расстегивая пуговицы, он чувствовал, как Джеймс на него взирал (от его взгляда, казалось, воздух загустел), а когда он закончил, когда наконец-то поднял голову, Джеймс недвусмысленно смотрел на него жадными глазами.

Отпрянуть Ян не успел, ибо Джеймс припал к его губам.

Ян остолбенел.

В голову сразу пришло несколько мыслей, первая — Джеймс не понимал, что делал: зажатыми неподвижными губами он прижимался до того сильно, что придавил губы Яна к зубам.

Ужасный поцелуй.

И все-таки…

И все-таки (это мысль номер два) прильнувший к нему теплый Джеймс такой прекрасный, такой дорогой. Ян никогда не испытывал столь чудесных, столь пугающих противоречивых чувств к мужчине, с которым был близок. Сочетание страсти и умиления дурманило и страшило. Нет смысла отпираться: в тот миг очень хотелось показать мальчишке — мужчине, — каким бывает поцелуй…

Да черт подери, это же Джейми. Ян с тошнотворной уверенностью знал, что он никогда этого не делал.

Изнывая от желания, Ян отнял его руки от шеи и отпихнул Джеймса так, что он повалился на кровать. Засим он поднялся и попятился от постели.

— Это плохая идея.

Джеймс вперился в него взором, на лице застыла маска обиды и уязвленной гордости.

— Почему ты меня не целуешь? Я знаю, что тебе нравятся мужчины.

— Что? — едва слышно изрек Ян.

— Я тебя видел, — дернув кадыком, прошептал Джеймс. — С Мелликом в лодочном сарае. В тот вечер, когда состоялся бал в честь помолвки Марианны.

«С Мелликом».

Ян принялся рыться в памяти — прошла целая вечность, прежде чем он вспомнил, о ком говорил Джеймс. Его осенило, что речь шла о темноволосом конюхе из поместья Уайлд.

О лодочном сарае.

Джеймс их видел.

Ян отвернулся, чувствуя дурноту, ощутив укол вины. Случай с Мелликом произошел много лет назад. Сколько тогда было Джеймсу: пятнадцать? шестнадцать?

Ян вытер рот, силясь припомнить подробности. В ту пору Джеймс его боготворил, да и сейчас боготворил, если судить по тому, с каким лицом он встретил его утром. Джеймс его поцеловал, ибо решил, что Ян этого хочет? Дабы снискать его расположение?

От сей мысли кровь в жилах застыла.

— Надеюсь, — не поворачиваясь, заговорил он, — из-за того, что я… занимаюсь такими вещами с другими, ты не считаешь, что я жду того же от тебя.

Оглушительная тишина тянулась настолько долго, что пришлось все-таки обернуться. Джеймс снова лежал на спине, но теперь закрывал лицо рукой. Ян осторожно приблизился.

— Джеймс?

— Уходи, — сдавленно произнес Джеймс.

Он… плакал?

Ян робко опустился на матрас, медленно убрал руку Джеймса. По щекам в самом деле бежали ручейки слез.

— Что случилось? — прошептал Ян.

— А сам-то как думаешь? — рявкнул Джеймс, выдернув руку и снова закрыв лицо. — Уходи, раз я тебе не нужен!

— Джеймс, дело не в том, что мне…

Мысль он не закончил. Разве не в этом дело? Каким бы желанным он ни находил Джеймса, он не хотел терять дражайшего друга. А он, без сомнения, потеряет, если между ними хоть что-то случится, тем более что Джеймс не знал, о чем просил. Ян не допустит, чтобы друг спутал безобидное обожание с дурными желаниями, кои он лицезрел между ним и Мелликом.