Глава 15

Лес Холмвелла оказался куда обширнее, нежели Ян полагал. По извилистой дорожке Джеймс вел его за холм. Покуда они шли, малость моросило, но густой навес из листьев не давал промокнуть.

Со временем земля выровнялась, они выбрались на пролесок, от коего захватило дух.

— Боже мой, — прошептал Ян.

Сквозь редкие деревья пробивалось немного света, земля — это море колокольчиков, фиолетовая набегающая волна, омывающая лес. Колокольчиковый лес.

Джеймс с улыбкой посмотрел на него.

— Красота, да? Об этой части поместья Кейт умалчивает.

С тех пор как они двинулись в путь, Джеймс заговорил с ним впервые; мягкий дружелюбный тон ослабил сдавленность в груди.

— Поверить не могу, что ты собирался привести сюда Поттса.

Джеймс приподнял уголки губ — при виде знакомого веселого выражения лица сердце екнуло.

— Его я планировал отвести в другое место. Но раз уж он нас оставил, я вернулся к первоначальной задумке.

Ян улыбнулся, согретый мыслью, что Джеймс без проблем привел его сюда.

— Значит, я прощен за то, что его прогневил?

Джеймс кинул на него загадочный взгляд, затем хохотнул:

— Да, конечно. Почему бы и нет? Пока ты не уехал, давай простим друг другу обиды. Начнем с чистого листа.

Грудь снова сдавило при мысли покинуть берега Англии. Покинуть Джеймса.

Он тяжело сглотнул.

— Вряд ли мне есть за что тебя прощать. Но твое великодушное прощение я приму с радостью.

Джеймс вздохнул, заговорил устало:

— Сомневаюсь, что тебе не за что меня прощать, — дернул он плечом. — Пожалуй, я возлагал на тебя слишком большие надежды. Просил больше, чем следовало ожидать. Просто ты… — он закрыл глаза и прохрипел, — ты был мне нужен. Не только как любовник, а во всех смыслах. Я хотел жить с тобой, как живут Кейт с Эдвардом. — Он безрадостно хохотнул, что задело Яна за живое, и иронично молвил: — Представляю, что происходит у тебя в голове.

— Правда? — прерывистым голосом прохрипел Ян.

— По-твоему, я хочу невозможного, — печально осклабился Джеймс. Он перевел взгляд на пролесок. — Давай сядем вон там. Если помолчим, наверняка увидим бабочек. Любопытно, что лимонницы любят фиолетовые цветы. Это место должно им приглянуться.

Он направился в сторону поваленного дерева, лежавшего среди колокольчиков, и Ян последовал за ним.

«По-твоему, я хочу невозможного».

Признаться, то, чего хотел Джеймс (жить вместе), не совсем невозможно. Вечер, проведенный с Мёрдо Балфором и Дэвидом Лористоном, доказал, что это вполне достижимо. Они справились, правда, Мёрдо пришлось потерять репутацию. При воспоминании о том вечере Ян ощутил нечто щемящее — наверное, грусть или зависть. Вспомнились поразительные любовь и вожделение между Балфором и Лористоном. Эдакая связь всегда казалась немыслимой, даже пугала. Противоестественные желания — это ужасно, но с ними можно совладать. Но если замешаны чувства, человека легко погубить, легко обесчестить и осрамить свою семью.

Тем не менее он задумался: «Это возможно?»

Покуда Ян следовал за Джеймсом через кусты поникших колокольчиков, вопрос вновь и вновь мелькал в голове. Его осенило: он на всю жизнь запомнит этот момент, запомнит жгучий вопрос («Это возможно?»), индиговое море цветов, проплывавший в воздухе сладкий, легкий, незабываемый аромат. Он, как всегда, шел за Джеймсом, как всегда, возвращался, назад его тянула невидимая нить, что их связывала.

Хватит ли океана, чтобы разорвать эту нить?

Джеймс сел на бревно, Ян разместился рядом, изумляясь проникновенной тишине, тогда как в голове шумело, дрожала каждая жилка.

Может, поваленное дерево и мертво, но оно по-прежнему хранило тепло некогда живого организма. Ян чувствовал, как в него просачивалась оставшаяся жизнь, чувствовал, как жизнь исходила от колокольчиков, деревьев, всех лесных существ. Он тоже относился к этой жизни. Кипел жизнью. Рядом с Джеймсом.

Он хотел поделиться с человеком, занимавшим его думы, но сдержался, заметив, что и без того ошеломленный Джеймс устремил пристальный взор на море цветов. Ян обожал этот взгляд, это выражение лица, когда его внимание привлекало нечто интересное.

Каково это — быть объектом эдакого внимания, когда на вас смотрят и знают? Джеймс — единственный человек во всем мире, который видел Яна, знал его сущность. Прочие знали какие-то детали, даже тайны, но никто, кроме Джеймса, не знал всего. За годы знакомства Джеймс изучил Яна столь же скрупулезно, как образцы, тем же охочим до правды взглядом.

Разумеется, Ян тоже изучил Джеймса. Лицо, на которое он смотрел, знакомо, равно как и лицо, кое он каждое утро видел в зеркале. Более того, мимолетные гримасы Джеймса он знал лучше своих гримас. Профиль восхитительный, прямой нос, упрямый подбородок. Красивые русые брови. Чуть выпятив верхнюю губу, он впился зубами в нижнюю губу — признак сосредоточенности. Ян улыбнулся. Тянуло погладить Джеймса по золотистым волосам, пробежаться большим пальцем по краю маленького аккуратного уха. Наклониться и поцеловать…

Джеймс, видимо, почувствовал его взор, но, вместо того чтобы повернуться, прошептал:

— Смотри.

В двух шагах от себя Ян узрел нечто похожее на лист, свисавший с краешка колокольчиковых венчиков. Бабочка взмахнула крыльями, полетала, а потом опустилась на цветок. Ян подметил, что их несколько. Они увлеченно кормились, порхали от цветка к цветку, собирая нектар.

Подмывало, как обычно, задать глупые вопросы, но, судя по виду, Джеймс хотел понаблюдать в тишине, оттого он помалкивал, довольствуясь созерцанием, глядел поочередно то на бабочек, то на Джеймса, мирно сидел рядом с другом.

Бабочки воистину необычные. Зеленые крылышки похожи на листья с отчетливыми жилками, острыми кончиками, точками, по краям будто истлевшие. Когда бабочки опускались на цветок, чтобы покормиться, они напоминали заблудшие листики, подхваченные ветром.

Ян с Джеймсом сидели в тишине и покое. Слышно только, как Джеймс царапал что-то в записной книжке. Ян был не прочь посидеть в тишине. Если армия чему-то его и научила, так это безграничному терпению — солдаты вечно выжидали. А то, что Джеймс рядом, — это своего рода награда, то, что поглощало, приносило отраду. То, что следует запомнить.

Джеймс покосился на Яна.

— Прогуляемся еще? Чуть дальше можно найти крушину ломкую — как правило, там они откладывают яйца.

— С удовольствием посмотрю, — согласился Ян, поднимаясь.

За время безмолвного наблюдения шум в голове стих, он чувствовал себя довольным, на редкость спокойным. Возможно, помогли лес и окружающая природа, но Ян почему-то не сомневался, что все дело в Джеймсе.

— Бабочки кормились, — по пути заметил он.

— В это время года они часто кормятся. Они недавно вышли из спячки.

— Они впадают в спячку? Где они прячутся, когда с деревьев облетают листья?

— Они зимуют в вечнозеленых растениях, где можно зарыться и спать без помех. Смотри, крушина.

Он остановился перед тем, что смахивало на зеленую стену. Откуда Джеймс знал, что это крушина, а не какие-то другие кусты?

— Здесь они откладывают яйца, — продолжил Джеймс, присев на корточки, дабы осмотреть густую листву. — Когда появляются гусеницы, они объедают крушину и окукливаются. О, вот и они. Иди посмотри.

Он поманил Яна, который послушно опустился на корточки. Разглядеть яйца оказалось проще простого: три яйца, как молочные слезы, свисали с нижней части листьев на приличном расстоянии друг от друга.

— Маловато.

— Да, и возможно, их отложили разные самки. Лимонницы, как правило, откладывают одно яйцо. — Он грациозно поднялся на ноги. — Давай поищем куколок. — Он тщательно проверил кусты и в итоге покачал головой. — Здесь не вижу, но чуть дальше тоже растет крушина. Идем.

Они проверили еще несколько кустов, прежде чем Джеймс нашел, что искал.

— Это куколка? — вскричал Ян, наклонившись ближе.

Куколка напоминала туго скрученный лист, готовый развернуться.

— Прелестно, да? — пробормотал Джеймс с восхищением в глазах. — По мере развития куколки появится точка. — Он указал на зеленый бочок. — Такая же точка есть на крыльях. Впрочем, это ранняя куколка.

— Они всегда таятся, — отметил Ян.

— Весь жизненный цикл, — поддакнул Джеймс.

— Сдается мне, иногда им хочется остановиться. Это утомительно, всегда приходится осторожничать.

Джеймс полоснул его взглядом, но головы Ян не повернул, правда, тяжелый взор по ощущениям казался прикосновением.

— Жизнь опасна, — чуть погодя заговорил Джеймс. — В их случае таиться — значит выжить. Это касается всех живых существ, разве нет? Я про выживание. — Он выдержал паузу. — По мнению Поттса, эти создания существуют, чтобы удовлетворить Божью прихоть. Я не согласен. Думаю, они существуют, потому что остро хотят жить. — Он с улыбкой глянул на Яна. — Однажды наука все объяснит.

— Вряд ли Поттсу понравится это слушать, — отозвался Ян. — У него на каждый вопрос свой ответ.

— Но ответы он ищет в одном и том же месте. Сомневаюсь, что он узнает что-то новое. — Он развернулся и пошел, крикнув через плечо: — Идем к реке. Скоро начнется пикник.

Ян припустился за ним. Они зашагали по главной тропинке.

— Когда ты уезжаешь из Англии? — спустя несколько минут спросил Джеймс.

— Должен отплыть через два месяца.

— Сколько продлится рейс?

— Надеюсь, не дольше четырех месяцев, но может продлиться пять или даже шесть.

— Долго, — помолчав, тихо сказал Джеймс.

— Да уж, — вздохнул Ян. — Меня нельзя назвать заядлым мореходом.

— Не нравится?

— Не особо. У меня морская болезнь. Надеюсь, за время вояжа привыкну к качке.

— У меня морской болезни нет, но когда я в море и земли не видно… мне неуютно. Хотя я рад, что попробовал.

Ян признал описанное ощущение. Безбрежно одинокие люди выброшены в океан без защиты, кроме дощатой палубы и лоскутов ткани, что ловят ветер.