Глава 19

На входе в ворота Холмвелла Ян поприветствовал привратника поднятой рукой, отстраненно заметив, что день выдался прекрасный, теплый, ясный, на небе ни облачка. Как будто ливня и не было вовсе.

Пикник наверняка состоится. Вместо того чтобы возвращаться в дом, Ян решил идти прямиком к реке и, свернув с главной дорожки, направился к саду за домом. Он прошел по ухоженной, геометрически правильной площадке для игр. Богатые огороды снабжали жильцов фруктами, овощами, травами. Далее пролегал дикий сад с широкими ровными дорожками, пригодными даже для прогулок в изысканных туфельках. Тропка в дальней части дикого сада вела к широкому тенистому берегу реки, где проходил пикник.

Еще до того, как он увидел гостей, он услышал визги и смех детей, приглушенные разговоры взрослых, звяканье фарфора и серебра.

На последнем повороте он приклеил на лицо улыбку, приготовившись вести пустые беседы.

Кейт превзошла саму себя: для взрослых под муслиновым навесом установили столы и стулья, для детей на земле постелили покрывала. Впрочем, дети не сидели. Они бегали, или купались, или играли в нечто похожее на крокет.

Ян подошел к навесу. За первым столиком, кой бросился в глаза, сидели родители. Мать крепко стиснула зубы, отец с воинственным видом осушил бокал до дна.

— Я всего лишь прошу тебя замедлиться, Артур, — пробормотала мать. — Это семейное торжество. — Она увидела Яна и натянула на лицо знакомую маску. Она одарила его яркой, но несколько сдержанной улыбкой. — Милый! Ты вернулся. Мы все гадали, попали вы с Джеймсом под дождь или нет. Мистер Поттс сказал, вы настояли, что пойдете дальше, несмотря на тучи.

— Джеймс здесь? — нахмурился Ян.

Он огляделся, но Джеймса не приметил.

— Нет. А он не с тобой? — спросила мать.

— Таскается за тобой, как собака, — буркнул отец.

Ян окинул его колким яростным взглядом, впервые не пожелал отмалчиваться:

— Мне послышалось?

— Что? — удивленно вскинул голову отец.

Глаза у него мутные, губы влажные, вялые. В середине дня отец был пьян. Он позорил мать, позорил Яна и Изабель, которая сторонилась родителей.

Впервые в жизни Ян задумался: отец пил бы, если бы Том не умер?

— Вам есть что сказать про Джеймса? — проговорил Ян.

Отец неприятно улыбнулся. Самое ужасное в его пьянстве — это бестактность. Когда Ян вспоминал, каким отец был раньше, на память приходил человек, который часто смеялся. Но, возможно, отец всегда был таким. Возможно, все дело в несовершенной детской памяти, коя настаивала, что до смерти Тома все было замечательно.

— Он вечно вьется вокруг тебя, — проворчал старик.

— Хватит, Артур! — зашипела мать, гневно сверкнув глазами. — Не понимаю, почему ты не остался в опочивальне, если собирался напиться до беспамятства.

Она плотно поджала губы и отвела взор, быстро моргая. Отец бросил на нее сердитый взгляд, но хранил молчание, злобно уставившись на пустой бокал, точно призывал его волшебным образом наполниться.

— Пойду спрошу Кейт, — заговорил Ян, — добрался ли Джеймс до дома.

— Ступай, дорогой, — расплылась мать в натянутой извиняющейся улыбке.

Хотелось как-то ее утешить. Ответной улыбки недостаточно. Порой на фоне скверного отцовского поведения непоколебимая бодрость матери казалась невыносимой, но сейчас он отдал бы за нее кучу денег. Впервые ее глубокая завуалированная грусть стала видна. Его накрыла волна любви к этой храброй, немного сдержанной женщине, растившей его, братьев и сестер. Всю жизнь он пытался угодить отцу, человеку, которому не угодить ничем. За все эти годы он не слышал от матери ни слова критики.

С тяжелым сердцем он поплелся мимо столов. Кейт и Эдвард сидели с Изабель и Берти, кой держал на коленях малютку Маргарет, игравшую с карманными часами.

— Привет, — улыбнулась Кейт. — Выглядишь гораздо лучше брата. Он промок насквозь.

— Значит, он вернулся. — Ян откашлялся. — Я прятался, пока дождь не закончился.

— Да, в хижине, — кивнула Кейт. — Он говорил.

— Какого рожна Джеймс не остался с тобой? — нахмурился Эдвард.

Щеки у Яна загорелись. Кейт развеселилась, Изабель и Берти смотрели на него с любопытством.

— Спроси у него, — ответила Кейт. — Вон он идет.

Ян обернулся: Джеймс шагал к навесу в нарядном темно-зеленом фраке и желтовато-коричневых брюках, золотистые волосы сияли в лучах солнца.

Но добраться до стола он не успел — его окликнул один из гостей.

— Мистер Харт, — позвал мистер Поттс. — Расскажите нам об экспедиции. Полагаю, вы промокли, как я и говорил.

С вымученной улыбкой Джеймс подошел к столу Поттса и занял свободный стул рядом с незамужней дамой, мисс Ллойд.

Кейт пихнула Яна локтем.

— Иди посиди с Джеймсом. Нельзя оставлять его с Поттсом. Это слишком жестоко.

— Если считаешь себя другом, — хмыкнул Эдвард, — ты и впрямь обязан пойти. Мой зять может трепаться до посинения.

— Ладно.

Мысль вновь приблизиться к Джеймсу взволновала.

Он направился к столу Поттса. Интересно, Джеймс встанет и уйдет или же из вежливости останется сидеть? Внутри словно свернулся клубок змей, он будто собирался сражаться, а не пить чай и есть пирог. Абсурдно нервничать из-за того, что он шел к самому старинному другу.

— Можно к вам? — спросил он, изумившись, что голос прозвучал спокойно и отчетливо.

За столом сидело четыре человека: мистер и миссис Поттс, мисс Ллойд и Джеймс. Все, кроме Джеймса, вскинули глаза. Поттс открыл рот, по-видимому, хотел заявить, что свободных стульев нет, но Ян предвосхитил возражение: он повернулся к соседнему столу и попросил один из пустых стульев. Не обращая внимания на свирепый взгляд викария, он принял молчание за разрешение сесть за стол.

Как только все сдвинулись, дабы освободить место, и Ян уселся, Поттс молвил:

— Ну так что, мистер Харт, вы нашли лимонницу?

— Да.

Ян уставился на Джеймса, хотел, чтобы он посмотрел на него, но он не сводил глаз с викария.

— Нам удалось понаблюдать, как они кормятся, — продолжил он. — Еще мы нашли кусты крушины с яйцами и куколками.

— Вы захватили образцы, мистер Харт? — с вежливым видом подала голос миссис Поттс.

— Нет, они мне не нужны. У меня много образцов, я уже детально знаком с анатомией этого вида. Сегодня я хотел понаблюдать за поведением. Мне интересно, как они кормятся и сидят на кустах.

— Не понимаю, что вы хотели выяснить, — засмеялся Поттс. — По-моему, все бабочки порхают одинаково.

— Вы ошибаетесь, — вклинился Ян. — Большинство бабочек сидит с открытыми крыльями, а лимонницы сидят с закрытыми крыльями.

Джеймс взглянул на него с уморительной гримасой удивления на лице.

— Вы заметили?

При виде изумления губы у Яна дрогнули.

— Не только вы наблюдали.

Джеймс приподнял уголок губ. Полуулыбка изменила равнодушное выражение, серые глаза засияли теплым светом.

— Прошу меня простить, мистер Синклер, — разрушив момент, изрек Поттс покровительственным тоном, — но я рискну высказаться, поскольку, в отличие от вас, я изучаю природу. Не имеет значения, открыты у бабочки крылья или закрыты…

— Вы неправы, мистер Поттс, — перебил Джеймс. — Внешне лимонница похожа на лист. Когда она кормится или спит, благодаря закрытым крыльям она прячется от хищников. При помощи такого поведения она выживает в этом мире.

— Осторожнее, мистер Харт, — насупился Поттс. — Нельзя упускать из виду Божью руку. Вы говорите так, будто насекомое появилось в этом мире само по себе, хотя на самом деле его сюда поместил Господь.

Ян ждал ответа от Джеймса. После заявления Поттса его облик никак не изменился, но Ян знал, что он разозлился.

Помолчав, Джеймс проговорил:

— Знаете, в чем разница между мной и вами, мистер Поттс?

Лицо, как обычно, было приятным, а вот серый взгляд стал тяжелым.

— Прошу, просветите меня, мистер Харт, — с нажимом предложил викарий.

— Вы довольствуетесь тем, что уже знаете, а я стремлюсь узнать больше. Я увлечен природой, потому что, если смотреть долго и внимательно, можно обнаружить что-то новое.

Поттс скривил губы, будто хлебнул уксуса.

— Например, что? Еретические представления о превращении видов?

— То, что вчера считалось ересью, завтра будет нормой, — пожал Джеймс плечами. — В истории науки одно открытие сменялось другим, каждый шаг ведет к следующему. Неважно, верна ли теория, важно то, что она помогает сделать шаг вперед по пути познания.

— Библия предупреждает, чтобы мы остерегались древа познания, мистер Харт, — влилась в разговор миссис Поттс.

Джеймс перевел взор на даму.

— Позвольте кое-что рассказать, мэм. Примерно сто пятьдесят лет назад ученый по имени Франческо Реди провел ряд опытов, которые доказали, что личинки в гниющем мясе появляются не спонтанно, а вылупляются из мушиных яиц.

Миссис Поттс вынула платок и поднесла ко рту.

— Помилуйте, мистер Харт. Вряд ли эта беседа подходит для пикника.

Ян прикусил губу, дабы унять улыбку.

— Прошу прощения, — серьезно продолжил Джеймс, — но вопрос крайне важен. До того как Реди это выяснил, считалось, что личинки появлялись из ниоткуда, со времен Аристотеля это мнение не вызывало сомнений. При помощи научного наблюдения Реди доказал, что это ошибка. Идея, некогда отвергнутая как еретическая, стала общепринятой нормой. — С вежливой улыбкой он добавил: — Мне кажется, мэм, нет ничего плохого в пытливом уме и желании узнавать новое. Знаний бояться не надо.

— Вынужден не согласиться, мистер Харт, — вмешался Поттс. — Где окажется человечество, если носиться с этими идеями? Где провести черту? Вы стали бы спорить о том, что Господь существует?

— Конечно, — ответил Джеймс. — Почему бы и нет?

— Почему бы и нет? — рявкнул Поттс. — Потому что это богохульство, сэр! Оскорбление для любого христианина.

То, что викарий повысил голос, привлекло внимание гостей, которые с любопытством воззрились на их стол. Ян решил, что настало время сменить тему, но прежде чем он успел хоть что-то сказать, спасение пришло из самого неожиданного места.