Глава 2

22 мая 1824 года

Лондон

Ян сидел и смотрел на лежавший пред ним документ. Как только он поставит подпись, военная карьера подойдет к концу.

Больше он не будет капитаном Яном Синклером.

Ей-богу, глупо мыслить такими понятиями. Думать, будто подпись — это конец. По сути, карьера уже завершилась. Завершилась еще четыре месяца назад, когда Ян дал делу ход: он подошел к командиру и сообщил, что подает в отставку.

И все-таки…

Майор Брэдли, устроившийся с другой стороны стола, хохотнул:

— Не передумали, Синклер?

Ян встретился с ним взглядом, изумившись тени сочувствия в светлых, чуть выпуклых глазах майора.

— Нет, — солгал он. — Не передумал.

Ян взял из чернильницы перо, стряхнув с кончика лишние чернила, и внизу документа вывел подпись с витиеватым росчерком. Засим он передал майору перо и документ.

Майор обмакнул перо.

— Сколько вы прослужили?

Он занес перо над документом, поцокав языком при виде крохотной кляксы, и принялся царапать свою фамилию.

— Двенадцать лет, — отозвался Ян. — Сначала в звании корнета, потом лейтенанта, потом капитана.

— Так вы еще совсем юнец, — молвил майор, зачерпнув из песочницы пригоршню песка, дабы посыпать мокрые чернила. — У вас уйма времени, чтобы стать сельским сквайром. Купите землю, привлеките арендаторов, если вам не по душе фермерская жизнь и вы хотите получать доход.

Майор, стряхнув песок и отложив документ, зажег от свечи фитиль сургучной палочки. Ян созерцал, как сургуч стекал жирными красными каплями, похожими на кровь.

— Чин я купил¹ более двадцати лет назад, — изрек майор, перевернув палочку, дабы сургуч расплавился с другой стороны. — Осмелюсь сказать, что прослужу еще лет двадцать, несмотря на то что я всего лишь перебираю бумаги, — тяжело вздохнул он.

— Армия в мирное время и во время войны — это небо и земля, — пробормотал Ян.

— Это точно.

Майор положил палочку и взял медную печать, оттиск коей он сделал не так, как большинство людей, а осторожно надавил на остывавший сургуч, терпеливо держа, покуда сургуч застывал вокруг меди.

Аккуратно отложив печать — ну и привереда этот майор, — он поднес документ к свету, дабы рассмотреть то, что получилось.

— Готово, — удовлетворенно кивнув, осклабился он. — Вексель вам выдаст секретарь.

«Готово».

Ян вымученно улыбнулся, невзирая на екавшее сердце и захлестнувшую его печаль. Вот и все. Военная карьера — то, чем он жил двенадцать лет, — завершилась.

Он встал и протянул майору руку.

— Спасибо, что уделили время, майор.

Майор тоже поднялся, ответив крепким рукопожатием.

— На здоровье, — улыбнулся он, — мистер Синклер.

«Мистер».

Черт. Придется привыкать.

К выходу они прошли вместе. Майор открыл для Яна дверь.

— Уже придумали, что сделаете с капиталом? — как бы между прочим справился он. — За патент вы выручили приличную сумму. Хватит, чтобы купить землю. Или вы предпочитаете играть на бирже?

— Не знаю, — солгал Ян. — Я думал только о сегодняшнем дне.

— Чем займетесь сегодня? — весело захохотал майор.

— Я бы с радостью напился в ближайшей таверне, — честно откликнулся он, — но меня пригласили на ужин, посему я пойду домой и прифранчусь.

Майор снова зашелся от смеха и хлопнул Яна по плечу.

— Ну что ж, решить можно и завтра.

Невозмутимый пожилой секретарь держался не столь дружелюбно, как его начальник. Он велел Яну сесть на твердый неудобный стул, а сам принялся не спеша искать вексель. Почему-то потребовалась тьма-тьмущая проверок и перепроверок. Одну за другой он взял с полок три учетные книги, в каждую внес запись, а перед тем как перейти к следующей, предыдущую заботливо ставил на место. Наконец он снял с пояса связку ключей и отпер ящик стола. На вынутом запечатанном конверте значилось имя Яна, точнее, прежнее имя: «Капитан Синклер». Секретарь подал его с такой неохотой, точно расставался со всеми земными благами, а в ответ на прощание холодно кивнул.

Преодолевая четыре лестничных пролета, Ян подумал, что безразличное прощание от писаки с пустыми глазами — это подходящее окончание военной жизни. В армейские ряды Ян вступил наивным и пылким юношей, мечтавшим о подвигах. На ту пору, если говорить в целом, смерть его не особенно волновала. С самого начала он воображал, что уйдет из армии — и из жизни — в некоем героическом ореоле.

Конечно, он узнал, что настоящие сражения не имели ничего общего с детскими представлениями; узнал, что мужество — это нечто более сложное и менее восхитительное, нежели он когда-то мнил. В битве при Ватерлоо он потерял половину соратников. Хороших людей. Тогда он впервые участвовал в боевых действиях и вернулся совершенно другим человеком, выяснившим, что слава, о коей он грезил, — это иллюзия. Истинную ценность в армии имело братство, соединявшее Яна с людьми, с коими он служил плечом к плечу на поле боя и за его пределами.

Увы, в последние годы недоставало чувства значимости. Возвращение в Англию в мирное время привело к назначениям в промышленные города, где среди гражданских было распространено инакомыслие, фабричники требовали улучшить условия труда, а массы ратовали за всеобщее избирательное право. После того как Ян и его солдаты, сидевшие на лошадях со штыками наперевес, пресекли несколько стычек с протестующими, вооруженными палками и камнями, он был готов тотчас уйти в отставку. Но судьба распорядилась так, что поступил приказ ехать в Лондон: намечался визит европейского монарха, и Яну поручили охранять царственную особу. Вскоре он стал одним из фаворитов короля, что помогало ходить в любимчиках у начальников, желавших знать все, что происходило в королевском кругу, даже банальности.

Возможно, королю посоветовали оставить Яна в личном окружении, а возможно, король принял решение сам. Сложилось так, как сложилось. В таком духе минуло три года.

Служба у короля разительно отличалась от жизни, кою он воображал, вступая в армию. Пошлость придворной политики нагоняла скуку, утомляло то, что беспрерывно приходилось удовлетворять экстравагантные прихоти и мелкие требования короля.

А несколько месяцев назад его пригласили в неказистое здание на улице Уайтхолл², где безликий чиновник, некто Леонард Бёртон, предложил ему новое место. Место, мало чем отличавшееся от армии, разве что не было алого обмундирования и воинского звания. Место, погрязшее в тайнах, интригах и угрозах.

Выбор дался легко. Ныне Ян тосковал и горевал. Бёртон предложил нечто новое, волнительное, авантюрное.

Естественно, он согласился.

Впрочем, только подмахнув документ, он уразумел, что все взаправду, точка поставлена. Он в самом деле поедет в Индию. При мысли об этом сделалось дурно.

Спустившись до нижней ступени, Ян осознал, что до сих пор держал в руке конверт. Он сложил его и убрал в карман фрака, после чего подошел к солдату, дежурившему в вестибюле. Мужчина встал по стойке смирно, засим распахнул дверь. Ян кивнул, выходя, делая первые шаги в мир в качестве мистера Синклера.

Скоро у него появится другое имя, выдуманное прошлое, кое придется выучить вдоль и поперек, с коим придется жить.

Как ни странно, хлопок двери воспринялся болезненно. Все кончено. Ян сглотнул ком в горле. С трудом волоча налившиеся свинцовой тяжестью ноги, он сошел по ступеням и поплелся в сторону квартиры.

Первым делом, воротившись в квартиру, Ян увидел приглашение в Холмвелл, полученное от Портеров целый месяц назад. Немым укором оно лежало в центре стола. Он поднял его, рассеянно взвесив в руке. Тяжелый пергамент на ощупь был сухим, края сломанной сургучной печати раскрошились.

Леди Кейт Портер, старшая сестра Джеймса Харта, зазывала Яна в Холмвелл каждый год, но вот уже несколько лет он не принимал приглашения. Как правило, он сочинял вежливый отказ в течение нескольких дней после получения приглашения, однако в этом году мешкал. Каждый вечер, приходя домой и смотря на приглашение, он откладывал ответ еще на день.

Джеймс, скорее всего, приедет.

Ян вперился взором в приглашение, но не видел ни пергамента, ни чернил, ни сургуча. Он видел серьезные серые глаза, прекрасные черты лица, робкую улыбку, от которой в груди тоскливо ныло.

Со вздохом он бросил приглашение на стол и, пройдя размашистым шагом к буфету, налил из графинчика щедрую порцию виски, кою выпил за два обжигающих глотка. Он редко пил вот так, ибо сразу вспоминался отец, но после сегодняшних событий сие необходимо.

Он оставил армию навсегда. Ближайшее будущее сулило почти два месяца безделья, а затем кошмарно долгое морское путешествие до Мадраса, где начнется новая жизнь. Едва он окажется в Индии, Англия отойдет в прошлое, как и все оставшиеся.

Все.

Ян уставился на приглашение.

Он хотел встретиться с Джеймсом Хартом. Какой смысл себя обманывать? Вряд ли сие удивительно, так ведь? Джеймс его дражайший друг, да и прошло уже два года. Да, после последней чудовищной встречи у Кита Редфорда с Джеймсом он не виделся, но ныне все поменялось. Сегодня Ян четко осознал, что поедет в Индию, что неизвестно, когда он вернется в Англию.

Если вообще вернется.

Снова вздохнув и не обращая внимания на виски, с нижней полки гардероба Ян вытащил увесистую металлическую коробку. Бросив ее на кровать, застеленную стеганым покрывалом, он вынул ключи и сел, завозившись с замком. Он осторожно поднял крышку и извлек перевязанную пачку писем, кою не видел много месяцев.

Письма от Джеймса.

Он развязал ленту, отбросил ее в сторону, засим взял письмо. Почерк у Джеймса бисерный и аккуратный. Экономный. Точный порядок слов противоречил эмоциям, излитым на бумагу.

Ян читал письма одно за другим, начиная с детских. Тогда еще ничего не случилось. Тогда было намного проще.

И все же он добрался до более поздних, более тягостных посланий.