Глава 20

Джеймс узнал о случившемся, когда уже все закончилось.

Ребенок подбежал к их столу с воплем: «Кристофер тонет!» — и мистер Поттс сорвался с места, будто отрастил крылья, Джеймс последовал за ним. Пухлый викарий, мешкотно поднимавшийся утром на холм, пронесся по камням от одного берега до другого и первым добрался до сына и его спасителя.

Покуда Поттс хлопотал вокруг сына, Ян устало лежал на спине. Только когда Эдвард оказался на противоположном берегу, он медленно встал и укутался в покрывало.

В тот же миг он заметил Джеймса. Он поднял руку, Джеймс повторил за ним, они смотрели друг на друга в упор. Различить выражение лица Джеймс не мог, но чувствовал взгляд, как прикосновение, как солнечные лучи, собравшиеся через увеличительное стекло в горячую точку. Ян с ухмылкой побежал по берегу, затем по камням, насмешив детей, сидевших на берегу, неуклюжими шагами. Как у Поттса вышло даже не споткнуться? Викарий не был воплощением грациозности.

Добравшись до противоположного берега, Ян устремился к Джеймсу, улыбался гостям, что пытались с ним заговорить, но не останавливался. Джеймс поймал себя на том, что ждет его, сердце в предвкушении барабанило.

— Джейми, — встав перед ним, произнес Ян низким пронзительным голосом, — нам надо поговорить. Сейчас. Прямо сейчас.

Сердце зачастило, но он с опаской вымолвил:

— Зачем? Что еще мы можем друг другу сказать?

— Не здесь, — нетерпеливо затряс головой Ян. — Пожалуйста.

— Ладно, — вздохнул Джеймс. — Идем в дом. Тебе надо переодеться.

Гости, столпившиеся под навесом, бурно обсуждали, что Кристофер Поттс чуть не утонул. Мать Яна поспешила к ним. Она схватила Яна за руку и принялась растирать.

— Дорогой! — со слезами на глазах воскликнула она. — Ты спас малыша!

Наверное, она вспомнила утонувшего сына. У Джеймса защемило сердце.

— Тебе нужна горячая ванна, — властно продолжила миссис Синклер, перейдя к насущным проблемам. — У тебя кожа ледяная.

К ним подошла Кейт.

— Ванна будет готова сию секунду, — сказала она, успокаивающе похлопав ее по плечу, затем обратилась к Яну: — Не знаю, как тебя благодарить. Если бы с ребенком что-то случилось, я бы никогда себя не простила.

Ян отмахнулся от благодарности.

— Мне нужна не ванна, а сухая одежда. — Он бросил на Джеймса нетерпеливый взгляд, чем вызвал у него улыбку.

— Лучше искупаться, — насмешливо молвил Джеймс. — Простужаться вам ни к чему.

Дамы выражали согласие, когда приплелся отец. Лицо от вина раскраснелось, густой румянец подчеркивал лопнувшие вены на некогда привлекательном лице и налитые кровью глаза.

— Какой смелый поступок — вытащить мальчишку из реки, — чванливо объявил он, хлопнул Яна по плечу и добавил: — Жаль, ты не сделал того же для родного брата.

От сих жестоких слов мать ахнула, точно испытала жуткую мучительную боль. Кейт пришла в ужас.

— Артур, как ты можешь… — заговорила миссис Синклер, но слабый голос постепенно стих.

— Что? — невнятно изрек ее муж. — Как я могу говорить то, о чем думают все? — Его качнуло.

— Никто так не думает, — прошептала миссис Синклер. — Что Ян мог поделать? Ему было десять лет.

Отец смотрел на нее свирепо.

— Ты вечно с ним нежничала, — упрекнул он, голос охрип от злости или, возможно, печали. — Ты вечно его баловала. — Он ткнул себя в грудь большим пальцем. — Это я его дисциплинировал. Это я учил его быть мужчиной.

Ян покатился со смеху, резкий изумленный хохот привлек внимание мистера Синклера. Он вперился в сына удивленным взором.

— Вы? — вскричал Ян. — Да чему вы меня научили? Как напиваться вдрызг?

— Да как ты смеешь! — выплюнул отец и показал пальцем на Джеймса. — Ты и он. Вы с ним парочка…

— Какая парочка? — перебил Ян, опасно сощурившись. Он шагнул к отцу, оттер старика и заодно заслонил собой мать. Когда отец отступил, Ян последовал за ним, не давая ему сбежать. — Говорите что хотите, но знайте, что я уже не мальчик, которого можно лупить. Если сегодня кому-то и дадут взбучку, так это вам, если вам вздумается оскорбить меня или моего друга. Так что прежде чем заговорить, подумайте, готовы вы ответить за слова или нет.

— Не понимаю, о чем ты, — буркнул мистер Синклер. — Я никого не оскорбил.

— Всю жизнь вы оскорбляли меня, — безрадостно засмеялся Ян. — Что бы я ни делал, все не так. И будет не так, потому что я не Том.

— Ох, Ян, — сокрушенно изрекла миссис Синклер.

Мистер Синклер смолчал, лишь понуро таращился на сына. Джеймс не понимал выражения его лица. Злость имела место, безусловно, как и вызванная алкоголем воинственность, грусть, сожаление, замешательство.

— Мама! — закричал голос, прерывая неловкую сцену. К ним мчалась Изабель, а следом за ней Берти. — Мама, — ахнула она, минуя отца, совершенно не обращая на него внимания. — Вы в порядке? Что натворил папа?

В то время как Изабель и Кейт суетились вокруг миссис Синклер, Берти говорил с мистером Синклером, а опосля повел его, не сопротивлявшегося, к дорожке, что вела к дому.

— Господи, Ян, — произнес Джеймс, едва все удалились. — Это… у меня нет слов. — Он выдержал паузу. — Как ты?

Ян почесал затылок.

— Нормально. Лучше, чем может показаться.

— Я же знаю, что отцовское мнение много для тебя значит.

— То было раньше, — пожал Ян плечами. — По его глазам я понял, что прав (его ничем не ублажить), и мне… стало легче.

— Легче?

— Я ничего не могу поделать, — вздохнул он. — В общем, сейчас важно то, чего хотим мы с тобой. Об этом я и хочу поговорить. — Он покосился на мать. — Но сначала я должен проведать маму. Ты не против?

Джеймс пристально разглядывал Яна, начавшего дрожать.

— Конечно, нет. Но ты озяб, тебе надо принять ванну. Мы успеем поговорить, после того как ты согреешься, если ты взаправду этого хочешь.

— Хочу, — заверил Ян, стуча зубами. — Слушай, мы можем пойти в хижину?

— Зачем нам туда идти? — изумленно вытаращился Джеймс.

— Хочу уйти подальше от людей, чтобы нам никто не мешал.

Отказать Яну, устремившему на него умоляющий взор, промокшему до нитки, продрогшему до костей, Джеймс не сумел.

— Ладно. Хижина так хижина. Я пойду первым. Встретимся там.

Перед уходом Джеймс разыскал Кейт, дабы оповестить, что они с Яном идут в хижину.

— На ужин мы, возможно, опоздаем, — добавил он, стараясь говорить непринужденно.

День клонился к вечеру, отужинать они должны рано, до приезда местных семейств на танцевальный вечер, устроенный Кейт.

Оттого что Кейт загадочно на него посмотрела, щеки у Джеймса вспыхнули. Она похлопала его по руке и изрекла:

— На ужин приходить не надо. После ужина тоже. — Он хотел возразить, но она приложила палец к его губам и замотала головой. — Я вас прикрою. Давай я соберу вам поесть. Не хочу, чтобы вы голодали.

С Кейт проще согласиться, нежели спорить, посему Джеймс послушно ждал в коридоре, когда она вернется с кухни, а при виде принесенной котомки вздернул брови.

— Мы уходим не на неделю! Что ты туда положила?

— Да, считай, ничего. Хлеб, сыр. Вино, конечно же. Немного клубники.

— Мы не…

— Голубиный пирог! — перебила Кейт, откашлялась и тише прибавила: — И холодную ветчину.

— Это все? — хмыкнул Джеймс.

— Еще там может быть фруктовый торт.

Джеймс захохотал, затем, кряхтя от тяжести, взвалил мешок на плечо.

— Пойду я. С таким грузом добираться я буду в три раза дольше.

Он ухмыльнулся, она застенчиво ухмыльнулась в ответ. Стоило ему сделать несколько шагов, она окликнула:

— Джеймс?

Он оглянулся через плечо.

Она озабоченно свела светлые брови к переносице.

— Надеюсь, вы с Яном снова подружитесь. Он…

— Что «он»?

Кейт улыбнулась.

— Рядом с ним ты счастлив. Я хочу видеть тебя счастливым, Джейми.

Что ответить, Джеймс не знал. Он даже не догадывался, что Кейт замечала, насколько Ян для него важен, как он по нему скучал последние два года. Другие сестры точно не замечали.

Он откашлялся.

— Я тоже надеюсь, Кейти.

До хижины он добрался на час раньше Яна. За это время он принес воды из ближайшего родника и развел огонь. Несмотря на то что день стоял теплый, в пустой каменной хижине было холодно и пахло сыростью. Промокнув в реке, Ян замерз до костей, и Джеймс не хотел, чтобы он заболел.

Он мерил комнату нервными шагами, когда наконец-то пришел Ян. От мягкого стука в дверь сердце подскочило, он сделал несколько глубоких вдохов, после чего открыл дверь.

На крыльце стоял Ян, высокий, красивый, непривычно взволнованный.

— Это тебе, — сказал он, протянув руку.

Колокольчики.

Джеймс уставился на цветы, затем перевел глаза на румяное лицо. Ян смущался, но держался при этом дерзко. Выражение лица затронуло сердце. Проняло до слез.

— Спасибо, — прохрипел он, неуклюже забрав хрупкие цветы. — Входи. Я поставлю их в воду.

Разыскивая сосуд для колокольчиков, он слышал, как закрылась дверь. Он налил воды из кувшина и поставил очаровательные, скромные, милые цветы в глиняную вазу. Он разместил вазу на чистом дубовом столе, засим повернулся к Яну.

— Перед уходом я говорил с Кейт, — расплылся Ян в дрожащей улыбке. — Нас освободили от вечерних развлечений.

— Да. Правда, она настояла, чтобы я захватил поесть. — Джеймс дернул большим пальцем в сторону котомки, что стояла на столе, и откашлялся. — По-моему, ей кажется, что мы здесь надолго. Не представляю, что еще мы можем друг другу сказать.

Ян сглотнул.

— Я хочу сказать кое-что новое.

Вид он имел взволнованный, но решительный. Сердце подпрыгнуло.

— Что же?

Ян расправил плечи, встретил его взгляд.

— Я люблю тебя.

Джеймс оторопело вытаращился, несмотря на то что Ян говорил нечто похожее во время ливня.

«Мне нельзя тебя любить».

«Ты меня не любишь».

«Люблю. И это сводит меня с ума…»

Почему-то сейчас все иначе. Недвусмысленно. Откровенно.

Не спутаешь ни с чем.

Во рту пересохло. Ян шагнул к оцепеневшему Джеймсу, взял большими руками за предплечья.

— Я не поеду в Индию.

— Что? — еле слышно сказал Джеймс.

— Я останусь в Англии. Я хочу быть с тобой, если ты меня примешь.