Оба удалились, невозмутимо. А я сел и записал все это.

Сижу на заднем сиденье такси неподалеку от Дома правительства и записываю это на клочке бумаги [записанное было позже перенесено в дневник]. Сейчас 9:13 утра. Меня спешно затребовали к Герцогу, для разговора, и провели в его кабинет. Герцог чопорно стоял перед книжными полками.

— Спасибо, что пожелали увидеть меня, сэр, — сказал я. — Эти два никчемных дурака из Майами ни больше ни меньше, как…

— Они сказали мне, что вы отказались помочь им.

— „Помочь“? Вы знаете, что они просили меня сделать?

И тут он как будто немного спятил. Голос его зазвучал, как высокий полупридушенный визг, лицо побагровело.

— Если я не могу попросить друга, британского офицера, о помощи в наихудшем кризисе, какой когда-либо видел этот остров!.. Я заверил их, что они могут на вас положиться, Маунтстюарт. Они сказали, что им нужен надежный человек, и я ответил, мгновенно: коммандер Маунтстюарт. И вот как вы со мной поступили! Вы бросили меня в беде! Я глубоко оскорблен, я разочарован в вас.

— Одну секунду, сэр. Они просили меня бросить тень на…

— Они высоко профессиональные полицейские следователи, которые точно знают, что делают, и точно знают, что должны сделать, чтобы привести это отвратительное дело к скорому и надлежащему завершению. Де Мариньи убил сэра Гарри Оукса — точка. Чем скорее этот человек окажется за решеткой, тем легче будет острову.

— При всем моем великом уважении, сэр, вы ошибаетесь. Это до конца циничные, нечистые на руку люди. Они вовсе не то, что вы думаете.

— Не смейте говорить мне, что я думаю! Убирайтесь! Убирайтесь! Вы мне не нужны!

И я ушел. Таким, дословно, был наш разговор.

В пятницу ночью. По всему Нассау разлетелась новость: Де Мариньи арестован этой ночью за убийство сэра Гарри Оукса. В комнате убитого найдены отпечатки его пальцев. Баркер и Мелчен отыскали нужного им человека.

Все еще несколько ошарашен случившимся. Вполне законченная картина у меня из кусочков не складывается, но и в том, что получается, хорошего мало. Сегодня на площади Виктории происходил сбор средств в пользу Красного Креста. Команда II22 развлекалась кеглями, „тяни на счастье“, сбиванием кокосовых орехов и прочими играми, ну я и отправился посмотреть, как они там справляются.

Герцогиня, которая состоит в патронессах Багамского Красного Креста, открыла праздник и прошлась по площади, здороваясь с людьми, осматривая лотки и выставленные на продажу вещицы, — она была, как обычно, изящна и дружелюбна. Приближаясь к моей команде, Герцогиня заметила меня и поступь ее сразу замедлилась. Она избегала смотреть мне в глаза, но и проигнорировать нас, конечно, не могла. Пожала мне руку и улыбнулась, не разжимая губ.

— Как чудесны ваши британские моряки, — сказала она и почти уже двинулась дальше, когда я негромко спросил:

— Ваша милость, как Герцог?

И тут я увидел в ее глазах бездонное озеро ненависти.

— Иуда, — прошептала она и повернулась ко мне спиной.

[ПОЗДНЕЙШАЯ ВСТАВКА. Декабрь 1943. Эти заметки составлены с помощью командира эскадрильи Сноу, который посылал мне газетные отчеты о суде над де Мариньи (состоявшемся в октябре), и младшего лейтенанта Кроуфорда Макстея, в июле и в августе навещавшего де Мариньи в тюрьме.]

Некоторое время назад, в ранние часы четверга, 8 июля 1943 года, был убит сэр Гарри Оукс — спящим, в спальне своего дома „Уэстберн“. Его ударили по голове каким-то имеющим острый шип орудием, которое оставило четыре глубоких, проникающих, треугольной формы ранения перед и за его левым ухом. Череп в нескольких местах треснул. Затем тело было частично сожжено, большая часть пижамы сгорела, как и москитная сетка над кроватью. Подпалины покрывали матрас, стоявшую у кровати раскладную китайскую ширму и ковер. Все тело было осыпано перьями из разодранной подушки. На стенах комнаты остались, расположенные довольно низко пятна крови и отпечатки окровавленных ладоней.

Гарольд Кристи, друг и деловой партнер сэра Гарри, проведший ночь в гостевой, расположенной через две комнаты от спальни, утром обнаружил тело и вызвал помощь. Местные полицейские и представители иных заинтересованных сторон расхаживали по дому и по месту убийства, никем, практически, не удерживаемые.

Де Мариньи, получив сообщение о смерти сэра Гарри, явился в четверг утром в дом, однако на верхний этаж его не пустили и тела он не увидел.

Сразу после полудня из Майами прибыли и приступили к расследованию два детектива, капитаны Мелчен и Баркер, вызванные Герцогом. Отпечатков пальцев Баркер снимать не стал, сочтя воздух на месте убийства слишком влажным для этого. Около 4 часов дня тело сэра Гарри перевезли в морг Нассау для вскрытия.

Под вечер де Мариньи было приказано явиться в „Уэстберн“, где детективы допросили его и подвергли телесному осмотру. С бороды и с рук де Мариньи было срезано несколько опаленных волосков. Затем Мелчен и Баркер, в сопровождении местных полицейских, отправились в его дом, где конфисковали в качестве улик одежду, которая была на де Мариньи предыдущей ночью (именно после этого детективы и посетили меня в отеле „Британский Колониальный“). Всю эту ночь при де Мариньи находился местный полицейский.

На следующий день, в пятницу 9 июля, де Мариньи был доставлен в „Уэстберн“, поднялся наверх, на лестничную площадку, где стояли столик и несколько кресел, и здесь Мелчен допросил его. В какое-то из мгновений допроса Мелчен попросил де Мариньи налить стакан воды из стоявшего на столике графина. Затем поинтересовался, не хочет ли де Мариньи курить и, когда тот сказал, что хочет, бросил ему пачку „Лаки Страйк“. В тот же миг появился Баркер, спросивший все ли „о-кей“. Мелчен сказал, что все, допрос был прерван и де Мариньи разрешили покинуть дом.

Около четырех пополудни в „Уэстберн“ приехал и поднялся наверх герцог Виндзорский. У него состоялся конфиденциальный, без свидетелей, разговор с Баркером, продлившийся двадцать минут.

В шесть часов вечера того же дня де Мариньи снова доставили в „Уэстберн“ и там арестовали по обвинению в убийстве сэра Гарри Оукса. На китайской ширме был обнаружен четкий отпечаток мизинца его левой руки.

В ходе суда над де Мариньи его адвокатом было доказано, что (а) Баркер, в качестве так называемого эксперта-дактилоскописта, продемонстрировал поразительную некомпетентность и (б) представленный в качестве улики отпечаток пальца, — доказывавший, что де Мариньи был на месте убийства, — никак не мог быть снят с китайской ширмы. Его определенно сняли с другой поверхности (Со стакана? С целлофановой оболочки сигаретной пачки?) и подсунули в качестве обличающей улики. Дело против де Мариньи, по существу, развалилось, он был признан невиновным и официально оправдан.

Позволю себе лишь следующие замечания.

Баркера и Мелчена переполняла решимость разрешить дело в рекордные сроки. Они определенно верили в виновность де Мариньи и намеревались доказать ее любыми средствами, чистыми или нечистыми. Я предназначался для того, чтобы снабдить их необходимыми отпечатками пальцев (тогда бы им не пришлось разыгрывать фарс с графином и пачкой сигарет). Ночью в четверг они поняли, что „доказательство“ им придется добывать самостоятельно. Вопрос Баркера — „Все о-кей?“ — означал в действительности: „Есть у нас четкие отпечатки?“.

Позволю себе лишь следующие вопросы.

Почему герцог Виндзорский вызвал детективов из Майами (одного из самых продажных подразделений полиции США), когда прямо за порогом его дома находилось вполне компетентное полицейское управление?

О чем разговаривали Герцог и Баркер во время их приватного совещания в пятницу 9 июля? (На суде этот вопрос намеренно и подчеркнуто не задавался.)