Девушка снова поежилась, ей стало зябко, даже мелькнула мысль включить камин. Глупая идея, ведь уже весна!

— Я не поддамся! — упрямо сказала она.

— Ты уже поддалась, — печально возразил мужчина. — Ты не сможешь просто жить, как жила раньше. Тебя тянет туда… угадал?

Он был прав, Барбара не могла ничего возразить. Но и сдаваться так легко не собиралась:

— Я научусь без его помощи проникать в этот мир. Мне не будет нужен помощник.

— Что и следовало доказать, — картинно вздохнул Людовик. — Проникнуть в ту реальность самостоятельно способен лишь подобный ему, Артуру. А значит, ты либо превратишься в зависимое существо, либо станешь такой же, как он… а жаль.

— А может, я буду, как ты! — раздраженно парировала девушка. — Или себя ты тоже причисляешь к примерам, недостойным подражания?

Людовик равнодушно пожал плечами, то ли не услышав издевки в ее вопросе, то ли проигнорировав нарочитую насмешливость тона:

— Трудно сказать, какой из меня пример. Ты в любом случае не сможешь ему последовать… Ты, увы, права… я родился в Мире Теней. У меня иная история. Мне не пришлось превращаться в чудовище…

Барбара свирепо воззрилась на него:

— Ты что, пришел сказать, что для меня нет никакого выхода? Поиздеваться?

— Ты путаешь меня с Артуром, — поморщился мужчина. — Я пришел сказать, что выход есть.

— Ну и какой же? — недоверчиво прищурилась она.

— Любовь. Все всегда решает любовь.

Барбара с трудом сдержалась, чтобы не закатить глаза. Вместо этого она пренебрежительно повела плечом и презрительно заметила:

— Любовь? Звучит весьма мелодраматично! Как в сериалах… или сентиментальных книжках для женщин среднего возраста.

— Даже в таких книжках есть зерно истины, его лишь стоит найти.

— И это зерно — любовь? — фыркнула девушка.

— Она самая, — Людовик по-прежнему оставался серьезным. — И если тебе и правда интересно, я расскажу подробнее… например, за чашечкой кофе. Ты мне так и не предложила ничего.

— А я тебя и не приглашала, — пожала плечами Барбара, тем не менее, послушно поднимаясь и направляясь к плите. Спросила, начав возиться с молоком и чайником: — Кстати, а как ты нашел, где я живу? В прошлый раз мы пересеклись в квартире Майкла, я не называла свой адрес… вроде как, — последнюю фразу она произнесла с долей сомнения, поскольку та ночь растворилась в океане выпитого алкоголя.

— Это было легко, — раздался спокойный голос Людовика за ее спиной. — Тем более что я провел вечер с твоим Майклом…

Барбара так резко обернулась, что опрокинула на себя молоко из молочника, на что не обратила никакого внимания.

— Майкл?! Ты… видел его, он там?! — посыпались лихорадочные вопросы. Позабыв о кофе, девушка снова уселась за стол и нагнулась к собеседнику, впилась в него горячечным взглядом. Она сильно побледнела, брови буквально срослись на переносице. — И… какой он? Как себя чувствует?

— Кофе, похоже, не дождаться… — громогласно посетовал Людовик.

— Говори уже! — сердито настаивала Барбара, не сводя с него глаз. — Какой он сейчас? Майкл? С ним все в порядке?

Людовик склонил голову набок, казалось, всерьез размышляя над ее вопросами. Потом неторопливо заговорил, взвешивая каждое слово:

— Майкл относительно в порядке, насколько это возможно с учетом всех обстоятельств. Как он выглядит? Пожалуй, немного потерянным… и одиноким.

Внутри нее все сжалось, и она продолжила импровизированный допрос, не вполне уверенная, хочет ли знать всю правду:

— А он… спрашивал? Обо мне?

Людовик с грустью посмотрел на нее:

— Как он может спрашивать о том, кого забыл?

Девушка судорожно вздохнула и откинулась на спинку стула. К щекам ее прилила кровь, и лицо из бледного сделалось пятнистым.

— Забыл? Не мог он забыть меня… тем более так сразу.

— Он забыл всех, — пояснил Людовик резким тоном, как будто решил поступить, как с пластырем: сорвать его одним рывком, без ненужных нежностей. — Все ниточки с прошлым оборваны… теперь Майкл — пустой лист, и воспоминания о былом если и приходят, то во снах.

— Как поэтично, — пробормотала Барбара, хмуря брови. Мысль о том, что человек, ради которого она готова пожертвовать столь многим, ее забыл, неприятно уязвляла. — Ах, да, я обещала кофе… — вдруг вспомнила девушка и поспешила к плите, причем Людовику показалось, что она вовсе не стремится проявить запоздалое гостеприимство, а просто пытается скрыть собственное разочарование и досаду.

Он дал ей возможность успокоиться и «вернуть лицо» и заговорил вновь, лишь когда Барбара подала ему кофе:

— Ты приходишь ему во снах. И это уже немало, правда?

— Немало? — пробормотала девушка с горечью и сделала глоток кофе. — Мы собирались пожениться… создать семью… а теперь я ему разве что во снах прихожу. А ты говоришь — немало!

Людовик осторожно коснулся ее ладони, словно утешая. Девушка вздрогнула и подняла испуганный взгляд, но руки не отняла.

— Но он жив, он не умер. И есть реальный шанс его вернуть… ты и только ты можешь ему помочь.

Но эти слова ее не успокоили, а обозлили. Она выдернула руку из бережной хватки его пальцев и желчно сказала:

— Вот как! Значит, речь о том, чтобы помочь ему? Мне думалось, мы обсуждали помощь МНЕ. Как быстро все поменялось!

И опять ей не удалось ни смутить его, ни сбить с него спесь.

— Эти вопросы взаимосвязаны, — ответил он на ее упреки. — Помочь ему — значит, помочь себе. Понимаешь?

— Вовсе нет! Не понимаю.

— Воспоминания о том, кого ты любила, помогут тебе держаться в минуты слабости. Воспоминания и вера, что любимого можно вернуть.

Какое-то время Барбара молчала, размышляя.

— Минуты слабости — это те, когда мне захочется посетить Мир Теней? Или когда я буду особенно тосковать по Майклу? — наконец, пасмурно уточнила она.

— Любая форма слабости. Любая… даже просто плохое настроение.

— Понимаю… — шепнула Барбара, не поднимая глаз от собственной чашки.

Людовик присмотрелся к девушке, то ли пытаясь угадать ход ее мыслей, то ли отыскивая следы облегчения (как-никак, он попытался успокоить ее на свой лад!). Увы, ничего подобного не обнаружилось, и мужчина с досадой спросил:

— Ты любишь его? Любишь?

— Кого? — все еще не поднимая головы, пробормотала девушка.

— А есть варианты? — язвительно осведомился Людовик. — Неужто у Майкла появился соперник… дай угадаю… некий Артур, не так ли?

Барбара выпрямилась и с ненавистью уставилась на него, ее щеки заалели. Тем не менее, девушка старалась держаться с достоинством:

— Я не понимаю, о чем ты говоришь! В моей жизни есть только Майкл. И я сделаю все, чтобы его вернуть… все!

Людовик прищурился, вглядываясь в ее покрасневшее лицо:

— Ловлю тебя на слове! Докажи. Докажи, что готова на все.

— И как я это докажу? — настороженно спросила девушка. — Я и так лезу из кожи вон, чтобы оказаться рядом с ним…

— Есть разные способы оказаться рядом. Ты стремишься попасть к нему, а лучше помоги вернуть его.

Лицо Барбары осветилось невольной надеждой.

— Это… возможно? — в голосе звучало недоверие. — Но как?

— Мне нужен какой-нибудь символ вашей любви…

— Символ? — ее брови поползли к линии роста волос. — Не было никакого символа!

— Ну, не символ… — Людовик нервно защелкал пальцами, подыскивая верную формулировку. — Что-нибудь памятное для вас обоих… подарок или еще что.

Барбара, и без того не слишком довольная, нахмурилась еще сильнее.

— Я так сразу не припомню… — она помолчала, честно воскрешая в памяти все, мало-мальски связанное с их романом, потом с подозрением спросила: — А что ты с ним сделаешь? С этим символом, если я найду его?

— Мир Теней, он не копирует наш, — с нудноватыми менторскими интонациями произнес Клондайкс. — И нельзя вот так просто взять, например, эту чашку с кофе и пронести ее в трехцветную реальность. Дай бог себя самого пронести…

Барбара подавила вздох. Мало ей лекций Артура, этот тоже взялся жизни учить!