— Я могу еще долго тут распинаться, все будет впустую, — сказал мужчина, поднимаясь на ноги. Теперь он смотрел на Майкла сверху вниз. — Вы все отвергнете… ничему не поверите.

— И что мне делать с этим кольцом? — изумленно осведомился парень, искоса глянув на неприятного ему гостя. — Хранить как символ своего мнимого склероза?

Людовик усмехнулся:

— Можно и хранить… А вообще, если это кольцо не воскресит ваши воспоминания, ничто другое не поможет.

И он ушел, на сей раз — даже не прощаясь, не обещая будущих встреч, как было в прошлый раз. И Майкл, провожая его хмурым взглядом, почувствовал досаду и облегчение одновременно. Отрадно было сознавать, что этот тип оставит его в покое, но, с другой стороны, парню не хотелось думать, что на нем поставили крест как на «не имеющем шансов».

Хлопнула входная дверь, Людовик наконец-то покинул его квартиру. Оставшись наедине с собой, Майкл с опаской протянул руку к коробочке и вынул из ее шелковых недр изящное колечко. Рассмотреть ювелирное изделие получше он не успел — как только золото коснулось пальцев, в голове словно взорвался фейерверк. Перед мысленным взором всплыла яркая картина прошлого — разноцветного прошлого! Это было не сном, нет. Это было самым настоящим воспоминанием.

…Я заранее узнал, какой у моей девочки размер пальца (так, кажется, говорят?). Я сделал это очень просто: стащил у нее из шкатулки любимое колечко и сделал нужные замеры. Помню, Барбара потом жаловалась на забывчивость: мол, куда-то задевала перстенек, не видел ли? Я старательно изображал неведение, а внутренне посмеивался. Эх, не знаешь ты, моя милая, какой сюрприз я тебе подготовил.

Я был уверен в своем решении. Кое-кто из моих приятелей удивлялся, чего это мне приспичило жениться, но я твердо знал, что поступаю правильно. И правильно не в каком-то высшем смысле (никогда не страдал подобной чепухой), а чисто для самого себя. Барбара сделала меня намного счастливее… не знаю, как и почему. Просто с ней, как частью моей жизни, я чаще улыбался, чаще был в хорошем настроении… и мне хотелось это счастье узаконить.

Будь Барбара типичной домашней клушей, я бы никогда не стал затевать все это. С чего бы? И без того никуда не денется! А моя рыжая ведьма — совсем другое дело. С ней я никогда ни в чем не был уверен. Пусть уж будет моей «легально».

Нет, меня не понимали… ну и черт с ними! Они не встретили свою Барбару, им же хуже.

В своем воображении я представлял, как подарю ей это кольцо… почти видел, как засияют ее чудесные глаза… как она улыбнется… и, конечно, скажет «ДА». В ее ответе я нисколько не сомневался.

Надо устроить какой-нибудь романтический вечер… свечи, музыка, ужин с вином… та атрибутика, которую обожают все женщины без исключения, даже столь трезвомыслящие, как моя Барбара…

…Воспоминание вспыхнуло в его сознании яркой картинкой… за ним робко последовали прочие, больше напоминающие отдельные впечатления, не вполне согласованные друг с другом. Но эта сцена из прошлого была отчетливой и живой, настоящей, Майкл помнил каждую ее деталь, более того — помнил свои мысли и чувства. Это было, было, было!

— Черт, черт, черт… — прошипел парень, со злостью сжимая кольцо в ладони.

Он не хотел ничего помнить. Он хотел обратно свою жизнь, понятную и простую. Ладно бы память вернулась в полном объеме, а так… зачем ему одно одинокое воспоминание?! Оно лишь породило в душе сомнения и больше ничего не дало.

И где Людовик, когда он в порядке исключения нужен? Мог бы не торопиться уходить… теперь его совет был бы кстати!

Ничего для себя так и не решив, парень снова поместил кольцо в бархатную коробочку, а ту спрятал в тумбочку, подальше от глаз… жалея, что воспоминания удалить гораздо сложнее.

Артур примерно представлял, где можно отыскать Людовика в этот час… он давно изучил привычки давнишнего недруга и знал его любимые местечки.

Конечно, он не ошибся. Клондайкс пил свой утренний эспрессо в очаровательной кофейне и одновременно просматривал какую-то газету. Причем вид у него был до того самодовольный, что Артур едва удержался от смеха.

— Весьма старомодно, как и всегда, — громко произнес он, остановившись возле его столика на открытой террасе.

Людовик недовольно вскинул голову и безо всякого удовольствия воззрился на того, кто решил испортить ему утренний ритуал… в очередной раз.

— Это становится плохой традицией, — буркнул Клондайкс, снова опуская глаза и демонстративно возвращаясь к чтению газеты.

— Что именно становится традицией, твоя старомодность? — фыркнул мужчина, без спросу усаживаясь за тот же столик. — Не спорю… это вообще дурной тон.

Людовик бросил на него неприязненный взгляд поверх края газеты:

— Я говорю о твоей новообретенной привычке портить мой завтрак.

— Ты давно не заглядывал в словарь, — желчно заметил Артур. — Традиция — это то, что имеет историю… новообретенной быть не может.

— Все сначала является новообретенным, — огрызнулся Клондайкс, складывая газету. — И вообще, ты что, пришел читать мне лекции о происхождении слов? Или есть конкретное дело?

Артур забросил ногу на ногу и с удобством откинулся на спинку стула.

— Есть, есть… мы к нему перейдем… сначала скажи: кто сегодня читает газеты? Это устаревший способ получения информации!

— Я, как видишь, читаю… когда мне не мешают.

— Ну, по поводу кто кому мешает, мы еще поговорим. Это, видишь ли, большой вопрос… но газеты — черт, до чего же старомодно! Этот мир, конечно, лишен многих красок, но даже тут есть свой аналог Интернета… так читать куда удобнее.

Щеки Людовика залил багровый румянец — правда, черная, как смоль, кожа скрыла подобное проявление чувств. Что ж, и у трехцветной реальности имелись свои преимущества…

— Ты сегодня настроен учить меня жизни, как вижу, — зло обронил он. — С чего бы такая заботливость?

Артур издал презрительный смешок:

— Вот еще! Я менее всего настроен учить тебя… тем более после того, что ты сделал.

— И что же я сделал? — искренне удивился Клондайкс. — Не припомню…

— Я поясню, не волнуйся, — холодно уверил мужчина, поджимая тонкие губы. Его белое вымороженное лицо слегка порозовело — мертвенная бледность плохо маскировала эмоции. — Я не пытался вмешиваться в твою игру с Майклом… но ты решил спутать мои карты с его бывшей подружкой. Спрашивается: зачем?

Людовик сразу повеселел, а в его черных глаза мелькнул живой огонек.

— Вот как! — удовлетворенно причмокнул мужчина. — Неужели она послушалась моего доброго совета? Я боялся, она решила… хм… нас с тобой совместить.

— Совместить? — брови Артура поползли вверх.

— Ну, решила помочь мне и при этом остаться твоей… как бы назвать? Протеже? Любовницей? Но Барбара оказалась умнее. Молодец, девочка!

На скулах собеседника заиграли желваки, ноздри крупного, но красиво очерченного носа слегка задрожали.

— Вот уж не знаю, почему она молодец. Ты внушил ей ложные надежды и разрушил ее жизнь… а я пытался помочь.

— Мне-то не ври! — скривился Людовик, залпом допивая свой кофе. — Ты не собирался ей помогать… тебе просто нужно побольше жертв Мира Теней. Таких, знаешь, доноров энергии, которые и в своей реальности жить спокойно уже не могут, и сюда без твоей помощи проникнуть не в состоянии…

Эти обвинения не произвели на Артура особенного впечатления, он равнодушно пожал плечами:

— Да, план был таков… изначально. Но она проявила себя сильной личностью. У нее был реальный шанс стать вровень с нами.

— Не совсем так, — поправил его уязвленный Людовик. — Мной ей не стать. Я ведь родился тут, не забыл? Так что мой путь ей не повторить.

— Это уже детали, друг мой. Она была бы свободной, сильной… и она бы нашла своего Майкла.

— Как ты нашел свою… как ее звали?

Когда-то, годы и десятилетия назад, это замечание, возможно, стало бы ударом под дых, однако те далекие времена канули в Лету. И сейчас Артура нисколько не потревожило неделикатное напоминание о потерянной любви.