Я рассказала ему о Бали, о том, как нашла себя в глубинах своей души, как нуждалась побыть в одиночестве. Мы посмеялись над тем, что Сьюзи работала в Нью-Йорке теперь, и он рассказал мне, как поживают его мама и Мэттью. Мы не обсуждали Холлис Хаус и его будущее, как и ту апрельскую холодную ночь. Спустя какое-то время Натан встал:

— Через двадцать минут у меня урок по гостеприимности. Я так рад видеть тебя…

Казалось, он хотел сказать что-то ещё. Будто хотел высказать все свои чувства, которые я знала и тоже испытывала.

Но вместо этого он сказал:

— Я хотел бы пригласить тебя на ужин. Поболтать побольше.

Бабочки закружились у меня в животе, я почувствовала, как краснею. Он звал меня на настоящее свидание.

— С радостью.

Нейт улыбнулся и закинул рюкзак на плечо:

— Хорошо. Я зайду за тобой в восемь сегодня. У тебя сохранился мой номер? Напиши мне свой адрес.

Он ушёл прежде, чем я успела сказать «нет», и я рассмеялась, качая головой.

И вот так просто я задумалась о романе. С одним особенным парнем. 

Когда в августе я впервые за долгое время увидел в кампусе Камиллу, я был шокирован. Я встал будто вкопанный, словно громом поражённый, все в груди стянуло тугим узлом. Она казалась мне нереальной: улыбчивая, святящаяся будто ангел, просто гуляющая по кампусу Корнелльского университета.

Мне хотелось подойти к ней тогда. Притянуть к себе, запустить руки в эти золотисто-каштановые волосы и почувствовать в своих объятиях её идеальное, стройное тело. Но я стоял на месте, спрятавшись за стеной студентов, идущих в свои классы, и просто наблюдал за ней.

Она выглядела счастливой, по-настоящему светилась от счастья. Я должен был подождать, нужно было дать ей время приспособиться к жизни в колледже, завести друзей и почувствовать себя уютно в этой среде до того, как я вернусь к ней. Потому что, когда я приду за ней, я верну её, какие бы стены или препятствия она ни воздвигла передо мной. Так что я выжидал, сосредоточившись на уроках, ради которых мне приходилось ежедневно ездить из пригорода и обратно. Корнелльский университет стоил немало, и, хоть я и мог позволить себе плату за обучение, я не мог бросить дом и свою жизнь там. Каждые понедельник, среду и пятницу я тратил час на дорогу только в одну сторону, но по-прежнему жил в своем лофте в амбаре. У меня оставались два дня выходных, которые я проводил, работая на дому в отделе мамы и помогая ей с документацией. Этой работой я занимался до окончания ускоренного обучения и получения степени.

Сегодня, когда я увидел Камиллу, сидящую в одиночестве в кампусе университета, я понял, что момент настал. Не раздумывая, я направился к ней и начал эту глупую игру про знакомство.

Как же я рад был видеть её. Я скучал по ней, оплакивал её потерю с тех пор, как она ушла, забрав с собой моё сердце. Я был влюблён в неё и до сих пор люблю. Она выглядела хорошо, чертовски счастливой и, казалось, находилась в гармонии с собой, чего раньше в ней не было.

Разговаривая с ней, просто сидя рядом на том же клочке травы, я впервые за последние месяцы почувствовал себя лучше. Её уход опустошил меня. Я понял её, но всё же она отломила кусок моего сердца и оставила меня в моём маленьком городишке. Именно тогда я понял, что должен лучше познать мир… или хотя бы попытаться. Вот так я и оказался в Корнелле.

Но простого общения с ней мне было мало. Я хотел вернуть её, вернуть нас. Камилла вошла в мою жизнь и навсегда изменила её, и я не собирался отпускать её сейчас, когда она снова буквально ворвалась в нее обратно. Я мог бы прийти к этому не спеша, но она должна была знать, что в конце концов будет со мной. Она была моей.

Выжидая на улице рядом с общежитием, я проверил своё дыхание. Приятное и ментоловое, учитывая, что я почистил зубы трижды.

Я хотел проводить её от самой двери до машины, но ключевые коды и строгая безопасность помешали мне сделать это. Так что я последовал плану «Б» и подошёл ко входу, не желая сидеть в машине, пока она пройдёт через всю просторную лужайку. Желудок сводило от переживания, и я нервно постукивал пальцами по ноге. Спустя несколько минут дверь открылась, и наконец вышла самая красивая девушка на свете.

Камилла была в простом чёрном платье, обтягивающем её грудь и бёдра, но при этом развевающимся у колен. Её кожа блестела, волосы были светлее и длиннее, чем в последний день нашей встречи. В тот день, когда я стоял на кухне в том старом коттедже и позволил ей уйти.

Я знал, что ей это нужно, знал ещё до того, как Гарретт напал на неё, и расследование закрыли. Я знал, что ей необходимо было уйти и найти себя, но решил захоронить эти мысли в глубинах своего мозга, молясь, чтобы она никогда к этому не пришла.

— Привет, — Камилла улыбнулась, и моё сердце заколотилось.

Я не стал тратить время на странные приветствия и поспешил обнять её, потому что именно это советовали мне мои инстинкты. Сегодня я следовал своим инстинктам, а не догадкам.

Она ответила мне объятием, и я почувствовал её сердцебиение на своей груди, задержав её в своих руках на секунду дольше положенного. Она пахла по-другому, некий пряный аромат заставлял мою кровь вскипать, а то, что ниже пояса, думать лишь об одном. Её кожа по-прежнему была шелковистой, и в её объятиях я чувствовал себя как дома. Полностью. Я не мог найти другого слова, чтобы описать свои чувства.

Я первым отступил, и в тот момент, когда я положил руку ей на спину, чтобы провести к машине, она заговорила:

— Куда мы едем?

Я ухмыльнулся, не выдавая секрета:

— Есть у меня одно местечко на примете.

Одной из причин, почему я поступил в Корнелльский университет, были связи… разумеется, кое-кто из моих знакомых в Харлин Фоллс владел тут гостиницей и помог мне в процессе поступления. Не то чтобы мои оценки и опыт не говорили сами за себя, но хорошие связи всегда пригодятся. И этот мой знакомый оказался владельцем винодельни тут при университете; его программа и винодельня были известны во всей континентальной части США.

Немного уговоров и обещание оказать ответную услугу, и мне позволили устроить частный ужин в самом сердце винодельни. Идеальная романтичная атмосфера, чтобы попытаться заставить девушку моей мечты снова влюбиться в меня.

Поскольку, учитывая наше душераздирающее расставание, наши взаимодействия были теперь далеки от любви. Разговор в поездке получался приятным и дружеским, если избегать слона, сидевшего на заднем сиденье.

— Как поживают Арчи и Фоун? Я мечтаю об их пирожных всё время! — Камилла рассмеялась, и я понял, что она вспоминала тот день, когда мы ходили в их кафе.

— У них всё замечательно, весёлые, как всегда. Мне придётся привезти тебе что-нибудь от них и сказать, что ты интересовалась ими. Они часто спрашивали о тебе. Как и каждый, с кем ты там познакомилась.

Я не хотел, чтобы она чувствовала вину, но, боюсь, именно это у меня и получилось. Улыбка сошла с её губ, и Камилла физически пыталась отделаться от этого ощущения.

Я быстро постарался исправить свою ошибку:

— А как Клинтон поживает? Всё такой же энергичный, как всегда?

Она улыбнулась и посмотрела на меня, её глаза блестели при свете солнца, заполняющего кабину пикапа:

— У него всё хорошо, конечно, как всегда, выполняет очередную миссию. Его новая задача — вести дела, пока я учусь. Не то чтобы я не помогаю ему, именно поэтому я здесь. Я получаю ускоренное бизнес-образование для того, чтобы улучшить мои навыки, необходимые для управления компанией или совместного управления с кем-то на мой выбор. Это наследие моего отца, и я хочу, чтобы он мной гордился.

Сердце моё переполнила гордость за неё и любовь к ней. Конечно, её отец гордился бы ею. У неё золотое сердце, и я был уверен, она понимала смысл семьи, потому что только человек, любящий и уважающий своих родителей, хотел бы продолжить семейное дело.