— Я… эм, не особо слушал. Клал трубку, когда они начинали вопить…

Джесса хватает меня за предплечье:

— Могу я им позвонить?

— Как только мы сделаем остановку, ты сможешь воспользоваться одноразовым мобильником, — отвечаю я, потому что Нил где-то не с нами.

— Спасибо, — она отворачивается и смотрит в тонированное окно, нервно перебирая пальцы.

Тянусь и беру ее за руку:

— Все будет хорошо.

— Ненавижу казаться глупой, но что вообще происходит? Как ты там оказался, чтобы спасти меня? — продолжает она, глядя в окно. — Как Нил оказался втянут в это… чем бы это ни было? Я пытаюсь быть сильной, но уже начинаю немного паниковать. Я так запуталась, — заканчивает она шепотом.

— У нас есть где-то час до того места, где мы будем ночевать. Давай разместимся, и я расскажу тебе все, что знаю, — пожимаю ее маленькую руку.

— Ладно.

Поглаживаю ее руку большим пальцем, надеясь, что это ее немного успокоит. Я знаю, столько всего произошло, чего она не знает или не понимает. Никогда в жизни не думал, что мы окажемся в таком положении. Но раз уж так произошло, надо все ей объяснить.

Гул двигателя и звуки, издаваемые Нилом, печатающем на своем ноутбуке, это все, что мы слышим, пока не доезжаем до старой заправки. Достаю из бардачка телефон и протягиваю его Джессе:

— Две минуты, детка.

Она кивает и набирает номер подрагивающими пальцами. Ее лицо излучает радость насколько это возможно в данной ситуации.

— Лэндон. Да, это я. Я в порядке. Послушай, — она прерывается и качает головой, — Нет, все хорошо. Пожалуйста, у меня не так много времени. Я в порядке. В безопасности, — Джесса кивает, — Малыш тоже в порядке. Прошу, скажи маме и папе не волноваться, и пусть приглядывают за клиникой. Проведайте собак, — теперь она вытирает глаза. — Я не знаю.

— Время заканчивается, детка, — шепчу я.

— Пока. Люблю тебя. Скажи маме и папе, что тоже их люблю. И Кэт.

Она отключается и закрывает лицо руками. Я оборачиваюсь к Нилу и даю ему знак выйти. Он вздыхает и открывает дверь, выглядя раздраженным тем, что я только появился и уже все взял в свои руки. Обычно он был рядом с ней. Но теперь все по-другому. Он знал, на что идет, когда Джей обратился к нему. Когда он вышел, я тяну ее к себе, заключаю в объятия, где она и должна была находиться все это время, и позволяю ей выплакаться.

— Почему это произошло?

— Я рассказывал тебе мою историю, но есть то, чего ты не знаешь. В семнадцать лет я был завербован ФБР. Я стал их информатором, и тогда они стали пытаться поймать Марко. Одно за другим, и они наняли меня для работы под прикрытием. Нашей целью было посадить этого изворотливого засранца. Он делал такие вещи, от которых тошнило. Но Марко был очень умен. Ублюдок был всегда на шаг впереди. Поэтому, даже теперь, когда он мертв, он продолжает преследовать меня. Он заказал мое убийство до своей смерти. Он хочет, чтобы я страдал и чувствовал боль, даже из своей могилы.

— Он говорил, что ты не знаешь того, что знает он. И, что никто не предает его, — сказала она, располагаясь у меня на груди.

— Как я и говорил, ублюдок был хитрым. Предполагаю, что он узнал обо мне. И использовал тебя против меня, преследуя свои цели.

— Может кто-нибудь остановить это или что-то еще? Лэндон при деньгах. Да и я могу достать нужную сумму.

— Не хочу вовлекать твою семью. Но дело не в деньгах.

— Мне все рвано. Я хочу жить своей чертовой жизнью. С нашим ребенком. Я хочу быть с тобой, Тай.

Эта женщина разбивает мое сердце.

— Я тоже этого хочу. Но мне нужно поговорить с тем, кто стал главным после того, как Марко не стало. У него есть кузен, который был его заместителем, и у меня с ним не было проблем. Но как обстоят дела после смерти Марко, я не знаю. Особенно с тех пор, как я встал по другую сторону.

— В чем его хотели обвинить? Наркотики?

— Да, и за другие дела. Он был хитрым подлецом и делал город опасным местом для жизни. Всем станет лучше без него. Плюс, это стало моим личным делом, когда у моей матери случилась передозировка рядом с ним. Он подмешал в ее наркотик крысиный яд.

Она вздыхает:

— Тай, мне так жаль.

Никогда не забуду, как я получил письмо от него, находясь в камере: «Мамочка приняла немного больше, с чем она могла справиться». Чертов ублюдок.

— Это не твоя вина. Так лучше для нее. Вся ее жизнь была болью. Сейчас она в лучшем месте.

— Он не выглядел как человек, который заботится о ком-то, кроме себя, — она подняла голову и положила мне на плечо.

— Он и не был таким. Однако, имидж был для него всем. И когда я убил его отца, это дало ему больше власти, он проявил милосердие, — я смеюсь, вспоминая тот разговор. — Он сказал, что позволит мне жить, но по его правилам. Мне было все равно, серьезно. Но когда он втянул мою мать, тогда я осознал, что нахожусь на крючке.

— А что твоя мать?

— То же самое. Он сказал, что не убьет ее, если она станет работать проституткой на него.

— Боже. Но он нарушил свое слово, когда дал ей наркотики.

Слово, которое должно было что-то значить на улицах тоже:

— Знаю. В этом весь Марко. Или был Марко.

Она погладила мою щеку:

— Мне так жаль, Тай.

— Чертовски прекрасна, — склоняюсь и целую ее, потому что не могу устоять. Мой мир становится правильным, когда соприкасаются наши губы. Только когда я с ней, чувствую себя нужным. — Теперь ты понимаешь, что я всегда имел в виду? Почему это было опасно? Почему я бросил тебя?

— Да.

— Поэтому, когда ты застрелила того парня, спасая наши жизни, мне нужно было время, чтобы сохранить свою работу под прикрытием.

— Почему ты просто не убежал со мной той ночью?

Запускаю руку в ее волосы:

— Моя мать. Я не мог бросить ее. И, честно говоря, надеялся, что мои действия расценят как самооборону, — когда Джей нанимал меня, он говорил, что никто в департаменте не будет знать обо мне, и я буду обычным гражданином для полиции. Думаю, что был наивным, полагая, что смогу выбраться сухим из воды. Но, к сожалению, мне пришлось выучить этот урок. — В любом случае… все уже закончилось.

— Что же теперь будет с нами? Теперь?

Я вздыхаю и стараюсь подобрать слова:

— Сейчас, мы должны исчезнуть, пока я разберусь с твоей безопасностью.

— А как же ты?

Не отвечаю, потому что дело не во мне.

— Нет, — она садится верхом на меня и заставляет посмотреть в глаза. — Не оставляй меня снова.

— Я буду делать все, что потребуется, для твоей безопасности.

— С тобой я в большей безопасности!

— Мне нужно разобраться с некоторыми вещами. Не хочу давать тебе обещаний, которых не смогу выполнить. И, если будет лучше уехать, я это сделаю, — ее дыхание становится затрудненным, и я присоединяюсь к ее чувствам. — Это самая последняя вещь во всем гребаном мире, которую я хочу сделать, детка. Но я живу для тебя. Ты единственный свет в моей жизни, наполненной грязью, сквозь которую трудно видеть. Я сделаю все, что потребуется, чтобы убедиться, что ты и наша дочь защищены.

Я просыпаюсь, когда Тай проводит рукой по моей щеке:

— Мы на месте.

Он выходит, отстегивает меня и несет в небольшой двухэтажный дом синего цвета. Мы в уединенном месте, другие дома находятся на расстоянии. Если я закричу, то меня не услышат. Высокий забор с воротами окружает собственность, и я не слышу, как он их открывает. Я выросла в пригороде, но у моих дедушки и бабушки была ферма площадью десять акров с фруктовыми деревьями. Здесь конечно не столько земли, но определенно больше, чем городские участки.

Тай вводит код на сигнализации, поворачивает ручку и открывает ногой дверь, каким-то образом одновременно удерживая меня. Как только мы оказываемся внутри, он ставит меня и вкладывает в мою руку пистолет:

— Если увидишь кого-то, кроме меня, стреляй.

— Что?