Глава 17

Чуть за полночь Раф внезапно проснулся от охватившего его ощущения, что Орхидея не спит. Он повернулся на бок и машинально потянулся к ней, прежде чем вспомнил, что ее нет рядом. Это была гостевая спальня в доме ее родителей. Орхидея же находилась в другой комнате дальше по коридору.

Накануне вечером Эдвард разъяснил, что в Нортвилле нет двух похожих домов, хотя все здания строились по одним и тем же эстетическим основам метадзен‑синергетики. Повсюду преобладали принципы простоты, гармонии и равновесия. Дом Адамсов представлял собой просто украшенное здание, построенное вокруг внутреннего дворика. В каждой комнате от пола до потолка тянулись окна, выходившие на центральный сад.

Раф откинул одеяло, встал, но уже по пути к двери запоздало вспомнил о брюках. Что‑то ему подсказывало, что если его в такой час застанут пробирающимся голым по коридору к спальне Орхидеи, то это будет выглядеть не очень‑то по‑метадзен‑синергетически. Нашлись бы такие, что посчитали бы подобные действия откровенно примитивными.

Раф натянул брюки, застегнул их и направился к двери, но на полпути снова остановился. Он больше не ощущал присутствия Орхидеи в ее комнате.

Посредством краткого выброса параэнергии он высвободил чувства, позволив им оценить колебания погруженного в сон дома. Два человека в спальне в конце коридора – мистер и миссис Адамс. Из другой спальни не исходило ничего.

Орхидея находилась где‑то в другом месте. Раф медленно повернулся и, подключив все свои способности, попытался определить ее местонахождение.

Она была снаружи, в садике, располагавшемся во внутреннем дворе.

Раф вернулся в свою спальню, подошел к застекленной стене и стал вглядываться в скрытую ночной тьмой картину. Орхидея, обхватив колени руками, устроилась на залитом лунным светом каменном сиденье, предназначенном для медитации. Вокруг нее складками лежало белое одеяние.

Раф про себя улыбнулся. У этой леди чутье на романтику.

Он открыл стеклянную дверь и, шагнув в благоухающую ночь, отправил пробный поток психической энергии в область подсознания. Краткое ощущение дезориентации продлилось лишь несколько мгновений. Когда чувства обрели равновесие, его внутреннему взору предстал чистый кристалл, сотворенный для него Орхидеей. Раф направил через него энергию, наблюдая, как тот замерцал, когда Орхидея принялась настраивать различные грани, чтобы с идеальной четкостью сфокусировать его талант.

Ему открыла свои объятия безграничная ночь. Какое‑то мгновение Раф упивался усилившимся уровнем восприятия, понимая, что связанная с партнером через кристалл Орхидея отчасти могла испытывать те же ощущения. Затем он оборвал поток таланта и прошел через садик, разбитый по канонам метадзен‑синергетики, туда, где его ожидала Орхидея. Раф размышлял, сколько времени ей потребуется, чтобы понять, что она его истинная пара.

Он знал, что Орхидея почувствовала его присутствие. Однако она промолчала и, повернув голову, взглянула на Рафа лишь тогда, когда он подошел к ее камню:

– Ты ведь толкнул Престона в пруд из‑за меня, да?

– Почему все так убеждены, что я столкнул Луса в пруд? Еще раз повторяю тебе: он поскользнулся и упал.

Она проигнорировала его объяснение.

– Как ты понял, что мне очень хотелось, чтобы он упал в пруд?

– На меня снизошло озарение.

Он примостился рядом с Орхидеей.

– Я серьезно, – сказала она. – Как ты узнал?

– Может, телепатия?

Она раздраженно отмахнулась:

– Признайся же, как ты узнал?

Его удивила прозвучавшая в ее голосе настойчивость.

– Вариантов было немного. Ведь зеркальный пруд находился тогда в двух шагах от вас, а Лус стоял так близко к тебе, что оставалось только толкнуть. И в твоих глазах появился характерный блеск, который лично мне хорошо знаком. Я уже знал, что ты не особо жалуешь этого парня. Не требовалось особой телепатии, чтобы догадаться, о чем ты думала.

– Ясно.

– Но синергетический результат был сходен с телепатией. – Он обнаружил, что предназначенные для медитации камни более удобны, чем казались на первый взгляд. Раф устроился на изогнутом сиденье и откинулся назад, опершись на локти. – Почему тебя беспокоит, что у нас могла развиться психическая связь, выходящая за пределы той, которая существует между талантом и концентратором?

Секунду Орхидея молчала:

– Я и так всю жизнь отличалась от других. Не уверена, что мне хочется отличаться от всех еще сильнее.

– Здесь, в Нортвилле, мне стало понятнее, почему ты чувствуешь, что немного не вписываешься в местную обстановку, – признал он.

– Пойми меня правильно. Я люблю свою семью, ценю то, чему здесь научилась, и даже с удовольствием возвращаюсь сюда и навещаю родных. Нортвилл всегда будет частичкой меня, но я не принадлежу этому месту.

– Что ж, понимаю.

– Я всегда знала, что разочаровала всех тем, что не стала делать карьеру в Институте Норт, как братья и кузены.

– Хочешь поговорить о всеобщем разочаровании? – Раф услышал, как позади открылась стеклянная дверь комнаты Анны и Эдварда, но не обернулся. – Попытайся сбежать из «Стоунбрейкер шипинг», когда все в семье ожидают, что сразу после окончания колледжа ты придешь работать в компанию.

– Могу представить, каково тебе было, но теперь ты вернулся, завершил круг. А вот я не могу, не могу вернуться сюда навсегда.

– И не надо, – донесся из сумрака со стороны пруда спокойный голос Анны. – Ты нашла свое собственное жизненное равновесие.

Орхидея повернула голову.

– Думаешь? – слабо улыбнулась она. – Звучит весьма метадзен‑синергетически, мама. Я всегда знала, что эта чепуха зачем‑нибудь пригодится.

– Главное, использовать эту чепуху к месту. – Анна села на медитационный камень и посмотрела на вышедшего в сад Эдварда. – Разве я не права, дорогой?

– Абсолютно права. – Эдвард присел на гладкий валун. – Кстати, о разговорах на важные философские темы… что тут вообще происходит? Уже почти час ночи.

– Не могла заснуть, – ответила Орхидея.

– А я знал, что она не спит, вот и пришел сюда, чтобы посмотреть, чем она тут занимается, – объяснил Раф.

Эдвард пристально посмотрел на него.

– Как вы узнали, что Орхидея не может заснуть?

– Не спрашивай, – тут же вмешалась Орхидея. – Раф считает, что у нас развилась своего рода телепатия.

Вместо того, чтобы рассмеяться от нелепости подобного утверждения, Эдвард просто кивнул. Раф решил, что отец Орхидеи выглядит странно смирившимся.

– Этого я и боялся, – признался Эдвард.

В лунном свете лицо Анны приняло задумчивое выражение:

– Прими неизбежное, дорогой. Синергетические силы уравновешиваются с нашей помощью или без нее.

– И что это, черт возьми, означает? – сердито уставилась на родителей Орхидея. – Не хотите ли вы сказать, что на самом деле верите в телепатию? Все знают, что это чушь. Метафизически такое невозможно. Психическая энергия так не действует.

– Не говори такого людям, которые женаты так долго, как мы с твоим отцом, – посоветовала Анна.

Орхидея сморщила нос:

– Ну ладно, признаю, что вы с папой можете заканчивать друг за друга предложения и знаете все шутки друг друга. Но это не то же самое, что чтение мыслей.

– Нет, конечно, нет, – примирительно подтвердила Анна и посмотрела на Рафа: – Что побудило вас сегодня столкнуть Луса Престона в воду?

Орхидея усмехнулась. Раф лишь развел руками:

– Ну почему все думают, что я столкнул Луса в тот пруд?

– Потому что мы видели, как Престон из него вылезал, – нарочито терпеливо разъяснила Орхидея. – Он насквозь промок. Ты можешь приводить какие угодно метадзен‑синергетические ссылки на равновесие и гармонию, но я‑то знаю, что он неслучайно упал в воду.

Раф оглядел умные лица троих людей, сидевших с ним в саду посреди ночи:

– Кто‑нибудь видел, как я толкнул, швырнул или как‑то иначе направил Луса Престона в пруд?

Орхидея и ее родители переглянулись.

– Нет, – медленно выговорила Анна. – Не думаю, чтобы была свидетелем этого инцидента.

– Я тоже, – признался Эдвард. – Та часть сада располагалась довольно далеко от места, где стояло большинство из нас.

Орхидея посмотрела на Рафа:

– Ладно, я не видела, как ты это делал, но других‑то объяснений нет. Почему ты стоишь на своем?

– Потому что меня это возмущает. Все считают, что раз я сталкер, то способен сделать нечто столь неловкое и вульгарное, как толкнуть парня в пруд на свадьбе, – сказал Раф.

– Ну, Раф, – начала было Орхидея. – Это не совсем то, что…

– Ваше предположение о том, что произошло между мной и Лусом лишь показывает, что даже у разумных, умудренных опытом, образованных людей подспудно имеются неправильные представления о нас, сталкерах. Неудивительно, что такой, как я, не может найти себе пару через агентство. Ну и кто из нас после этого примитивен?

В дворовом садике воцарилась напряженная тишина. Раф с удовольствием отметил, как от огорчения вытянулись лица Эдварда и Анны, и одарил всех самой невинной, по его мнению, улыбкой.

Орхидея закатила глаза.

– Возможно, вы правы, – сказала Анна. Она выглядела мрачно и немного обеспокоенно. – Неприятно признавать, но я поспешила сделать вывод, что Престон Лус упал в пруд не случайно. Не то чтобы у меня имелись претензии, ну, вы понимаете.

– Безусловно, он это заслужил, даже более того, – согласился Эдвард. – Но вы правы, Раф. Не следовало нам думать, что вы сделали что‑нибудь такое… ну, дикое, что ли, только потому, что вы сталкер.

– Именно ваша дочь собиралась толкнуть его в пруд, – сказал Раф. – Спросите у нее.

Анна с Эдвардом повернулись в дочери.

– Это так? – спросила Анна, ее глаза сверкали весельем.

– Ага, – тяжело вздохнула Орхидея. – Я решила, что при сложившихся обстоятельствах это меньшее, что я могла сделать. Мне плевать, насколько хорош Престон, когда дело доходит до вытягивания денег на финансирование, потому что он мерзкий, ничтожный паразит.