Потом, вспомнив про Кристину, добавил:
А ты, оказывается ничего. Пыль пустить, правда, любишь, как все мы небесные. Короче, ужин за мной.
«Только этого еще не хватало!» с ужасом подумала Кристина.
Не стоит благодарности. Это вышло по инициативе твоего подшефного, и я тут вовсе не причем.
Да ладно тебе, говорю, не ломайся. Тут так принято. Вечером погрешим и точка.
И он развернул машину обратно к пыльному центру цивилизации.
* * *
Мойша замер, мертвой хваткой вцепившись в прутья интернатского забора. Скупые слезы прокладывали себе дорожки по его немолодому лицу, изможденному морщинами презрения к миру.
Перед входом в интернат стоял автобус. Новенький, блестящий, сияющий яркими свежими красками и стеклянными окнами. Со всех концов двора с криками восторга к нему бежали дети от трех до пятнадцати лет. Они прыгали вокруг автобуса, словно это была настоящая летающая тарелка, чудом приземлившаяся во дворе интерната. Дети залазили внутрь, высовывались из окон и даже пытались забраться на крышу.
А за оградой детского дома стоял сильно постаревший маленький еврейский мальчик. И плакал. От жалости, зависти и сожаления. А к себе или к шустрой ребятне, вряд-ли мог сказать точно даже самый сострадающий ангел.
Слово и магия
Хьюго Боос был боссом. Крестным отцом столичной шантрапы. Его должность, вакансия на конкурсной основе, была завоевана по справедливости – силой и хитростью. Двух конкурентов он пришиб на ринге, третьего пришлось прирезать в темном переулке – не фиг в конкурсный период по любовницам шастать, четвертого Хьюго объегорил в «очко», пятый продул ему интеллектуальную(!) викторину, шестой счел разумным добровольно снять свою кандидатуру. В итоге Боос был признан единственным и самым достойным кандидатом.
С тех пор Боос пахал на правительство – руководил мелким воровством, рэкетом и хулиганством в Андервилле. Подлатал в нескольких местах сети, посшибал бошки нескольким зарвавшимся «спортсменам»[87], возвернул вспять несколько ограблений без разрешительной грамоты[88] и его признали. И свои и выше. Оклад плюс проценты. Лицензия плюс периодические госзаказы. Почет, деньга, уважение!
Но сейчас Хъюго пребывал в глубоком потрясении. В ушах до сих пор раздавались гудки – абонент на той стороне линии отключился уж полчаса как, а свою трубу он так и не свернул. Перед глазами воровского лидера стояла ОНА, позвонившая ему без секретарей и службы Цербер-охраны. Ее голос был уникален, узнаваем и впитан на генетическом уровне, он обволакивал и душил, вдохновлял и травил одновременно:
Мне нужна твоя помощь, Хъюго.
Я всегда к вашим услугам, госпожа Президент-демонесса!
Нет, Хъюго, мне нужна от тебя иная помощь, помощь мужчины женщине.
Госпожа, располагайте мной, как вам заблагорассудится!
Спасибо, я знала, что могу на тебя рассчитывать. Завтра в час ночи, в Квадратном кабинете. Охрана предупреждена. Жду.
И отключилась. А он до сих пор не мог заставить себя нажать на сброс.
Не сказать, чтобы он ни разу не бывал в Красном Дворце. Раз в год все чиновники независимых служб появлялись там с отчетным государственным докладом о состоянии дел собственных департаментов. Но скучная процедура заслушки и последующего сканирования (демонократия, как-никак) не шла ни в какое сравнение с тем предложением, которое прозвучало сейчас. Личная аудиенция. По ее высочайшей просьбе. Вот будет повод ввернуть что-то типа: «мы как-то раз с госпожой Президент-демонессой…» или «сидим мы как-то в Квадратном кабинете…».
Да разве только это! Зачем мельчить? Личная помощь действующему президенту Андеграунда. Связи, положение, средства, наконец. Все к его ногам, если справится. А он справится. Должен. Обязан! Иначе… Нет, об этом лучше не думать. В этом случае ему никакая защита клана не поможет. Легче сразу на пункт развоплощения, добровольно, может по блату безболезненно и в котлы с рапсовым маслом. Там говорят не так людно и вонь поменьше…
Хъюго тряхнул головой, сбрасывая наваждение. Полезет же чушь всякая в голову! Он отключил, наконец, телефон и полез в Сеть накопать слухи и новости. К завтрашнему разговору нужно подготовиться. Что же все-таки ей от него нужно?
* * *
Секция метафизической экстрасенсорики собрала всяких медиумов, колдунов белой и черной магии, специалистов по Вуду и других «магов» с громкими наукообразными званиями. Она была центральной на этом съезде, традиционно проходившем в районе какой-нибудь аномальной зоны. В этом году с зоной повезло: город миллионеров и воплощенной американской мечты, мировой курорт Майами. Отдохнувшие и загоревшие магистры неземных цивилизаций, доктора мифических наук, академики липовых научно-образовательных учреждений лили воду своих открытий на алтарь блудливой науки.
Несмотря на некое сопротивление Демьяна Ганс все же затащил друга на это представление. Они сидели в конце зала и наблюдали, как околонаучные бредни ниагарским водопадом обрушивались на умы непосвященных. Последние внимали, затаив дыхание. Ганс тоже весь ушел в нирвану – с таким живым материалом можно было не только с десяток дипломов защитить, но и на соискание кафедральных ключей профессора претендовать.
Вампир оказался не одним таким умным. К концу первого выступления в зал вломилась толпа демонят-второкурсников. Сразу было видно, что в Среднем мире они впервые их восхищенный гомон нарушил благоговейную тишину, сопровождающую выступление докладчика, и «детей» быстро выставили с секции. Но буквально через минуту, подгоняемые элекроплеткой старшего лаборанта кафедры научных изысков Пшика, они вернулись обратно. Теперь это уже была стройная группа студиозусов под покровом глухой Незримой сети. Пшик кивнул Гансу с Демьяном, проследил, чтобы подопечные расселись по карнизам конференц-зала и испарился. Демонята нехотя подоставали дощечки со стилами и принялись прилежно конспектировать речи, толкаемые с трибун. Изредка они перешептывались и поглядывали на старших демонов, открыто присутствующих на конференции.
Председатель секции представил следующего участника. Потекли пространные рассуждения об оздоравливающей силе Космоса, нравственных мириадах Вселенной и этике Мироздания.
Ну и муть!
Что ты понимаешь в могуществе слова?!
Сила не сила, но кто-то здесь все же есть. – Демьян продемонстрировал другу кусочек слегка покрасневшего макмуса – распространенного индикатора-реагента магической силы. – Да не эти дети, Демьян отрицательно покачал головой в ответ на молчаливый кивок Ганса в сторону малышей. – Этот макмус на силу земов заточен.
– Подумать только, восхищался происходящим Ганс. На обеспокоенность Демьяна он не обратил серьезного внимания. Верят же. Толпы, миллионы верят. Нам даже усилий предпринимать не нужно. Махнул чудом тут, засветился там – и нате, пожалуйста – толпа адептов, желающих культ организовать, базис подвести. Stultorum infinitus est numerous[89].
Лучше перестраховаться, решил Демьян и пустил по рядам Счетчик[90]. Элементарное сканирование зала показало нулевой уровень силы. Зашкалили только показатели амбиций спецов по неизведанному. Ошибочка вышла, успокоил себя демон.
А зря.
Демьян откровенно скучал. Он уже устал поражаться глупости земов и их беспросветной тупости. Какая же это колыбель цивилизации[91] с верой в черную кошку, безграмотных шаманов, победу глобализации над интервенцией инопланетян и прочую дребедень.
От тоски он решил вспомнить свое проказливое отрочество. С помощью магического луча он нарисовал на потолке скалящуюся рожицу. На нее начали обращать внимание демонята. Демьян решил разыграть землячков – он начал делать вид, что хочет стереть рожицу. Последняя хмурилась, беззвучно, но вполне понятно ругалась и показывала язык. По рядам демонят пошел смешок.
Воодушевленный успехом у зрительской аудитории демон принялся рисовать живые карикатуры с преподавателями универа в главных ролях. Художник из него был еще тот, но общие черты, да еще и подкрепленные подписями, были узнаваемы. Вот заведующий кафедрой прикладного неестествознания – Луиджи Борджиа по ошибке вместо секретутки ректора Красной Шапочки опаивает любовным зельем самого Мицше. В ответ ректор ставит Борджиа в недвусмысленную позу и ... Или доцент кафедры словоблудия Стократ[92] лечит синяки на языке, полученные в интеллектуальном бою с Базарной Бабой. На язык Стократа накладывают гипс… Еще случай на кафедре катастроф и катаклизмов, когда преподаватели КАКИ хотели испугать сдающих сессию вулканом с девятым валом, да ненароком разбудили Океан с Аидом[93] и сами обкакались от ужаса.