— Ну…так…как тебе сказать… А зато я печатку его помню, вот! Кажется… А скажи, там больше мужиков с рубиновыми перстенями не было?

Я почесала кончик носа:

— Не, Морка. Там всё больше с рубиновыми глазами были, (и ты в их числе, даром, что не мужик!). С перепою, надо полагать. А может от злости — ты-таки, под занавес, успела в одного из вновь прибывших кружкой с пивом запустить. И чем этот несчастный так тебе не понравился? Ну подумаешь, шлёпнул разок по заду, — агрессивное шипение над ухом. — Хорошо, хорошо — по заду это он зря. Так ведь не со зла же, парень свою симпатию выразить пытался. Словесно-то уже не мог, кроме восхищённо-одобрительного мычания. Ладно, кого я оправдываю? Надо было за такое хамство ещё и в глаз дать… О чём я? А-а… Так вот, кружкой ты промахнулась, конечно. Но вот равномерный разлёт жидкости в радиусе порядка трёх метров мужикам чем-то не понравился.

— Подумаешь!

— Вот и я говорю — подумаешь. Заодно освежились слегка. Причёску зафиксировали — ни один новомодный гель не сравнится… Короче, вовремя мы оттуда смылись, вот что я думаю, — рассеянное почёсывание поясницы, затем недовольный взгляд на подругу. — Ещё раз так напьёшься — больше в жисть с тобой в люди не пойду! Мне, как ни странно, чем-то неуловимо дорого собственное и без того изрядно подорванное — не без твоей посильной помощи, кстати — здоровье!

— Да ладно тебе, Элечка, — покаянно потупившись, пробормотала эта зараза мелкая. — Я честно-честно больше ни-ни, — невинно-искренний взор. Ну-ну… Кого обманываем? — Пойдём сегодня туда, а? Вдруг мой герой снова объявится?

— Снаряд дважды, как ты знаешь… Да и запомнили нас там о-очень хорошо — боюсь, не пустят. А даже если и попадём внутрь, встречаться с завсегдатаями после того импровизированного пивного душика меня почему-то са-авсем не тянет.

Морка лишь тяжко вздохнула.

— Ну чего тебе неймётся? Может, он извращенец какой-нибудь, этот твой избранник. Кто в здравом уме с нашей в дупель пьяной гарпией связываться будет, да ещё и танцульки разводить? Маньяк — мазохист, одно слово.

— Это уже два слова. И вообще, не наговаривай на хорошего человека! — и тут же, мгновенно меняя тактику. — Ну Э-элечка! Ты же такая до-обрая…

— Нет!

— Ну пожалуйста-а… Ну хочешь, я тебе…ну не знаю…посу-уду месяц мыть буду.

— Не вздумай! И так после твоей помывки вечно нескольких тарелок не досчитаешься. Кидаешься ими, что ли? Ох, ну ладно, что с тобой делать. Пошли. Только чур вести себя прилично! Не хватало ещё одного официанта-заики на нашей совести.

— Ур-ра! — запрыгала моя неугомонная подруга по квартире.

— Эй, тихо, у меня там на столе бока-а-а…а-а…у-у… Ну ладно. Всё равно новые покупать собиралась. Одно разорение от тебя, Морка!

Из кухни показалась виноватая физиономия подруги: — Я нечаянно, — и тут же под моим не самым добрым взглядом засунулась обратно. Из-за закрытой двери послышались характерные звуки роняемой впопыхах мебели и приглушённые ругательства (Ой, а такого я ещё не слышала!) — видимо, поиски веника с совком проходили бурно.

Вздохнув и мысленно посетовав на судьбу, коварно подсунувшую тихой и скромной Эле такую подругу на седую голову, я пошла собираться на сегодняшнее сомнительное мероприятие, вполголоса поминая всю Моркину родню до третьего колена (дальше фантазии не хватило).

— Ну-у??!

Морри под моим суровым взглядом ничуть не смутилась, ринувшись мимо брать приступом барную стойку на предмет меню, а я в очередной раз огляделась. С тем же результатом — свободный столик был только один, и находился он в опасной близости от давешних гориллоподобных знакомцев. Они что, каждую субботу тут зависают?

Смирившись с неизбежным, я прошествовала к означенному столику, по пути ещё раз для тренировки вспоминая большую часть известных ругательств и их производных на всех мало-мальски знакомых языках.

В паб нас, как ни странно, пустили. Но, к огромному моему сожалению, явно признали. И теперь мы с Морти нервно елозили по сиденьям ж…филейными частями, старательно делая вид, что с интересом изучаем меню, и попутно слегка поёживались под впивающимися со всех сторон взглядами. Весьма эмоциональными, кстати. Равнодушных после нашего последнего визита, похоже, не осталось. Кое-кто тихонько посмеивался и ехидно щурился — сторонние наблюдатели. Ещё бы, сама тот вечер спокойно вспоминать не могу. Другие угрюмо зыркали — видимо, непосредственные участники событий недельной давности, а местами и пострадавшие. В общем, вечер проходил в тёплой дружественной обстановке.

Вот к столику осторожно приблизился наш, буквально ставший за прошлое посещение родным, официант. Немного заикаясь и старательно держась подальше от моей неуравновешенной подруги, он всё же принял у нас заказ и спешно удалился, временами переходя на лёгкий бег.

Я ещё раз огляделась. Заведение было относительно небольшим — столиков на двадцать, с танцполом посредине. Оформление выдержано в стиле кантри, на стенах — портреты Пресли, над входом — флаг конфедерации, которого в прошлое посещение я в упор не заметила. Что немудрено, в таком-то состоянии. Публика разнообразная, в основном от 27 до 40 лет, среднего и выше среднего достатка. Из напитков явное предпочтение отдавалось пиву, изредка совмещаемому с традиционной в таких случаях водкой — русский национальный коктейль Ёрш, как всегда, пользуется популярностью. В колонках играет, естественно, рок-н-ролл.

— Ну что, раба любви безответной и коварной? Где твой несчастный избранник? — грозно сдвинула брови я.

— Да ладно тебе, Эль. Рано ж ещё, — слегка нервно мотнула головой подруга, исподтишка зыркая на соседний столик с недружелюбно настроенными амбалами. — Может, и придёт.

— Да уж хорошо бы. И поскорее! А то как бы нам сегодня не пришлось его коронный фокус повторить. На бис. С некоторыми вариациями.

— Это который? Сбацать танго?

— Это вылететь в окно на средне-быстрой скорости и бреющем полёте! Кстати, так и не поняла, как он это проделал. Или мне всё же показалось? Но не суть… Вон у тех бугаёв на нас с тобой силёнок однозначно хватит, — не удержалась и тоже глянула на угрожающе притихший столик я.

— Не переживай. Я тебя защитю!

— Ага. Бодигард ты мой недоделанный. Метр пятьдесят в прыжке плюс 47 кэгэ чистого веса, считая ботинки и пристёгнутую к штанам метровую собачью цепь с ключами… Да-а, теперь я за себя а-абсолютно спокойна. Такой Терминатор рядом — Шварценеггер удавился бы на собственных трусах от зависти!

Нервно покуривая, мы настороженно оглядывали зал, дабы вовремя заметить приближающуюся опасность, буде таковая решит возникнуть. Мало ли кто за прошлую субботу посчитаться надумает?

Как ни странно, но шкафоподобным бугаям вскоре наскучила игра в гляделки (хорошие мальчики), и они опять занялись содержимым своих кружек, сдабривая сие нехитрое действо весьма содержательной беседой на тему «Ты меня уважаешь?». Кондиция для этого у парней уже была самая подходящая.

Мы с Моркой аж чуть на стол не повалились от облегчения — вроде опасность миновала.

И тут… Как это традиционно принято говорить? А! И тут вошёл Он! Нет, на самом деле. Я обалдела… Ка-а-акой мущ-щина-а. Амн…ммм…так, где тут моя большая кружка? Надо срочно что-то в себя залить, а то сгорю ведь в расцвете лет! Ой! Чуть сигаретой штаны не прожгла, так засмотрелась.

Мда-а… Парень как будто вышел из девичьих грёз, как сказала бы романическая героиня. Или, как выражается одна моя более циничная подруга, у меня на него встаёт… Эль, ну вот о чём ты?!

Так вот. Вошедший был прямо абсолютным воплощением моих невинно-девичих мечтаний (невинных…кого обманываю?). Высокий, широкоплечий и подтянутый, даже немного худощавый. Густые платиново-белые — редкий оттенок, если не крашеные — волосы до плеч. Серо-стальные, как лезвие клинка, глаза (дак это ж мой любимый цвет!). Плавная неслышная поступь. Горделивая осанка. Одето это ходячее совершенство было во всё чёрное, лишь на груди светлым пятном во мраке выделялся серебряный медальон круглой формы и абсолютно непонятного рисунка. В левом ухе — серебряная же серьга-колечко, безумно ему шедшая. Короче, слабонервных просим удалиться.