— Эй… Я не п… А чё было-то?

Блондинчик обратил на него взгляд своих обалденных (простите, не могу удержаться) глаз. И тут я со всей ясностью поняла, что пора бы нам, как говорится, и честь знать. Иначе выражаясь, рвать когти из сего гостеприимного заведения к чёртовой бабушке! Этот амбал меня сдаст с потрохами, недолго оставляя заинтересованные стороны в неведении относительно вопроса — а кто ж это тут так ловко всё затеял?

В умственных способностях светловолосого, как и его товарища, я не сомневалась. А потому, решительно схватив Морку за шиворот, тиснула со стула наши пожитки и энергично поползла к выходу, волоча за собой упирающуюся и мычащую что-то протестующее подругу и попутно оглядываясь на предмет — а есть ли ещё время для маневра? Или пора прикинуться ветошью, авось не распознают с лёту? А там ужо… Аль мы не великие разведчики с Моркой? Даром, что ль, все катакомбы у её бабушки возле деревни вдоль и поперёк на пузе облазили?

Мда… Кажется, чуть-чуть не успеваем. Остро ощущая своей многострадальной попой, что грядёт неминуемая расплата, я подхватилась с пола, резко вздёргивая на ноги дорогую подругу и придавая ей начальное ускорение путём контакта своей ноги с мягким местом соратницы.

Ой! Похоже, опять вместо первой скорости сразу врубила третью — Морка, распахнув лбом дверь зала, пулей вылетела в коридор. Я, не теряя времени, шмыгнула следом, проверяя на бегу, не забыла ли чего на поле боя.

Миновав таким любопытным способом охрану (и чем они тут только занимаются?! Там, понимаешь, людей убивают на корню, а эти…как бы поприличнее выразиться?… «секурити» ведут неспешные беседы на, по рожам видно, глубоко философские темы!), мы подлетели к гардеробу. Я резво сунула тётке за стойкой под нос номерок. Морка по инерции пролетела дальше, всё тем же экстравагантным манером (лбом, то есть) отворив уже входную дверь, и с переливчатым воплем скрылась в темноте. Я же, вырвав из рук обалдевшей гардеробщицы шмотки, рванула следом и, наконец, оказалась снаружи.

Воля-а!

И тут же споткнулась о растянувшуюся у входа подруженцию — видать, о порожек запнулась, бедняга. Да-а, высоковат, ничего не скажешь.

Привычно вздёрнув Морку за воротник, пока та не очухалась, придала ускорение уже рукой, сама дёрнув следом. Так. Вдоль стены. За угол. До дороги. Пересечь. Да не спотыкайся ты, Морка! Всё из-за тебя, дурынды!.. До домов. Забежать в тень деревьев. Углубиться в сквер. Ффу-у, кажется всё, теперь не найдут… На-ас не догоня-ат!!!

Мда, совсем я подурнела, от радости аж присядку довольно прилично изобразила (Морка окосела окончательно).

Всё. Успокоились. Отдышались. Теперь Мира… А то, смотрю, при попытке осмыслить моё не совсем адекватное поведение у неё аж из ушей дым пошёл от натуги. Оптимистка! Я сама-то это самое поведение осмыслить зачастую не могу. Пора устраивать ликбез и разъяснительную работу, а то последние мозги ведь растеряет, жалко, подруга всё-таки.

— Элька, ты чего, сдвинулась? — о, голос прорезался. Хорошо. — Что это было?!

— Так, подруга, спокойно. Дыши — вдох-вы-ыдох, вдо-ох-вы-ы-ыдох…

— Да дышу я! — выворачиваясь из цепких рук, порывающихся сделать несчастной искусственное дыхание (попрошу без пошлых намёков, метод «рот в рот» не практикую! С подругами), проревела соратница. — Ты что там устроила, иуда негуманистичная?! И на кой меня выволокла, вражина?!? Там жи ж мой… Моё… Там ж моя!..

— Так, только без истерик! — берёмся за политинформацию, то есть дезинформацию в войсках. — Вот скажи, ты что, хотела, чтобы тебе твой милый глаз подбил?

— За что?!

— За участие в заговоре с целью вовлечения его драгоценной персоны в кабацкую драку. В которых, как ты, надеюсь, помнишь из классиков… Что-то там про нож… В общем, под куда-то его засадили и, кажись, три раза провернули… Ка-ароче, избранник тебе этого не простит! А так, глядишь, и не заметит, что ты вообще присутствовала. Есть возможность всё отрицать по принципу «я не я и жо…хмм…пятая точка не моя». Поняла?

— Ну… В общих чертах. То есть ты хочешь сказать, что своей, мягко говоря, оригинальной выходкой спасла наши хрупкие чувства?

Ой, тащусь я от логики некоторых. Но, с другой стороны, почему и нет? Побудем героями, борцами за справедливость вообще и сохранение выдуманных отношений в частности, если кому-то приятнее считать именно так.

— Конечно, Мирочка, ты же знаешь, ка-ак я за тебя переживаю. А уж за ваши отношения с…со…хмм… Ну в общем с твоим избранником особо!

Побольше пафоса, немного дрожи в голосе, трагизм во взгляде, и — вуаля — Морка со слезами благодарности кидается мне на шею. Мгм… Даже как-то неудобно — всё-ж-таки в основном свою задницу из-под обстрела вытаскивала. Ну да ладно, мы девушки сильные, муки совести героически переживём.

Кое-как отлепила от себя эту рыдающую наивность.

— Всё, Морка, пора по домам. Любимого твоего теперь найдём, никуда от нас, гад, не денется. Так что со спокойной совестью на боковую!

— Не… Не поняла. Откуда такая уверенность? — с робкой надеждой заглядывая в мои бесстыжие глаза.

По физиономии расплывается торжествующая улыбка:

— А ты что ж думала, я зазря, что ль, во время драки в самую гущу полезла? Рискуя, между прочим, при этом своим драгоценным здоровьем! — страшно повращать глазами для пущего эффекту, одновременно запуская руку в карман.

— Ловкость рук и никакого мошенничества… И — внимание на экран! — визитка господина загадочного сердцееда для Вас! Из евойного собственного кармана честно стырила, пользуясь суматохой!

Я гордо продемонстрировала подруге маленький прямоугольный кусочек картона, покрытый золотым тиснением:

— Пользуйся и цени, на какие жертвы ради тебе иду!

Морка готова была заорать от радости, и даже раскрыла было рот. Но я, помня о её выдающихся вокальных данных, спешно заткнула рвущийся вопль средних размеров яблоком. И когда успела заначить? Запасливая! Подруга смачно захрустела фруктом и на время отвлеклась.

Пользуясь заминкой, я бодро поволокла её к противоположному выходу из скверика, затем — к дороге. Пара минут — и вот мы уже мчимся домой… Домо-ой! Счастье-то какое!

Но перед глазами почему-то всё ещё стоял многообещающий взгляд светловолосого, настигший меня уже в дверях. Мда-а… Если б он так же страстно хотел сделать со мной что-нибудь другое, а не укокошить на месте, было бы намного лучше. Не знаю почему, но пришла вдруг в голову нелепая мысль, что уж этот, если захочет, из-под земли достанет.

Отогнав жуткие картины возможной расправы, я поспешила скрыться в подъезде, благо, мы уже доехали. Не-ет, пора завязывать с такими гулянками, мне б ещё чуток пожить хотелось. И желательно с полным комплектом полагающихся от природы частей тела.

Всё ещё поёживаясь при воспоминании об этих холодных, как сталь, глазах, я по-быстрому затолкала Морку в квартиру и под её изумлённым взглядом заперлась на всё, что можно. Даже шваброй входную дверь подпёрла, для надёжности!

Наскоро умывшись, мы с моей обожаемой гарпией завалились спать, посмеиваясь и вспоминая всё новые и новые подробности произошедшего. Что ни говори, а опять оторвались на славу!

Неделя прошла в тишине и благоденствии. Мы усердно учились, вели себя примерно. Даже ни одной пакости в институте не провернули — во как стрессовые ситуации влияют на юные неокрепшие умы.

Морка пробила данные с добытой мною визитки и по-тихому решила, что ей и одной неплохо живётся — наш знакомец оказался весьма влиятельной, и, по слухам, невероятно мстительной фигурой. А подруга вдруг некстати вспомнила, что прямо перед заварушкой успела-таки, зарраза, обменяться с ним до-олгим взглядом. Соратница продолжала страдать, но уже, к счастью, молча, проявляя прямо-таки чудеса героизма и чуткости. Дело в том, что теперь утешать надо было меня.

Не знаю, как так получилось, но…я втрескалась в этого агрессивного альбиноса по самые ушки, и теперь тихо страдала под аккомпанемент тяжких Моркиных вздохов. Ах, мы, женщины, такие эмоциональные, влюбчивые! Короче, мы с подругой нашли друг друга в благородных страданиях души от неразделённой любви. Правда противная Зойка гнусно ухмылялась в ответ на очередной вздох и вспоминала неких молодых людей, по которым мы с Морри дружно сохли буквально месяц назад. Ну нынешние-то, ясное и совсем другое дело, это серьё-озно, издевательски изрекала она и начинала фальшиво орать что-то о сердце красавиц. Зарраза!