Я лишь на мгновение бросила на него свой взгляд. Элигий Дюпре. Конечно, мне были знакомы эти милые подглядывания, и резкие просматривания, и я начинала злиться по-настоящему, и на него из-за всей этой ситуации в целом. Какого черта здесь происходит? Почему Элигий шел за мной, что случилось с трупом, и - черт! - я в полном смятении. Зачем Проповедник привел меня сюда? Как эти люди могут помочь Сету? И почему мне нельзя ничего говорить? Я посмотрела на Проповедника, как и я, не проронившего до сего момента ни единого слова, но я узнала этот взгляд. Он означал: «Делай, что я говорил, девочка». Наконец, я обратила свой взор к Жилю, который мягко улыбался. Ничего не оставалось, как ждать.

— Теперь, когда ты познакомились с ma famille, chиre (моей семьей, дорогая), прошу любить нас и жаловать. Так же, как мы любим и жалуем тебя. Мы все станем очень... близки, — он дотронулся до моего подбородка своим изящным пальцем, и я с трудом удержалась, чтобы не отмахнуться от него.

Он улыбнулся:

— Ах, oui (да), твой Проповедник сказал нам, что ты не любишь, когда к тебе прикасаются другие, — он фыркнул и снова провел пальцем по моему подбородку. — Могу тебя заверить, это не то, о чем ты могла подумать.

Остальные Дюпре тоже засмеялись — все, кроме Элигия, и, несмотря на данное себе ранее обещание, я не смогла удержаться. Прищурив глаза, я выпалила:

— Вы понятия не имеете, о чем я думаю.

Проповедник возле меня зашикал, чтобы я замолчала, и промямлил какое-то африканское слово, значение которого я не знала, но имела определенное представление, что бы оно могло значить. Я с любопытством посмотрела на него.

— Что? — спросила я еле слышно, хотя прекрасно понимала, что.

— Пойдем, моя свирепая расписная, — сказал Жиль.

Он схватил меня за локоть и осторожно потянул к креслу, которое оставил ранее, и по какой-то причине я позволила ему это.

— Садись. Нам нужно многое обсудить.

Я села, с любопытством посмотрев на Проповедника, который безучастно взирал на происходящее. Ждать долго не пришлось. Жиль встал у камина, опёрся на длинную, отполированную старинную каминную полку и начал:

— Твои братья Галла и моя семья знакомы друг с другом уже много лет, — произнес он с легким, изящным акцентом. — И с сожалением я должен признать, что мы слишком расслабились.

Он вздохнул, на короткое время закрыл глаза, затем снова посмотрел на меня.

— Нам не следовало ослаблять свою бдительность, ни на минуту, это было...

— Жиль, - нежным голосом сказала его жена, Элиза, — будь добр.

— Oui (да), ты права, любимая, — ответил он, — лучше всего обнаружить себя и рассказать все начистоту.

Он снова вздохнул.

— Между предками Проповедника и семьей Дюпре, много веков назад, был заключен договор, — продолжил он. — Они обязались обеспечивать нас... тем, что нам необходимо, а мы, в свою очередь - предоставить полную защиту городу и отдаленным островам. Опеку, если угодно.

Жиль смотрел на меня, ожидая, что я пойму его, хотя это было абсолютно невозможно. Я вообще не понимала, о чём он говорил. Я хотела спросить его, как старик, женщина средних лет, девочка-подросток и трое молодых парней могут продолжать выполнять многолетний контракт по охране целого города – и от чего. Но всё-таки я промолчала. Для меня это все длилось вечность, но, если мрачное выражение лица Проповедника могло означать что угодно, то сейчас я знала, что мне можно было остыть и послушать. Пока, во всяком случае. Это имело какую-то связь с тем, что, чёрт возьми, случилось с моим младшим братом. И, как ни странно, я почувствовала странную силу, исходящую от Жиля Дюпре. Я не могла объяснить это, но поняла, что оно заставило меня держать рот закрытым, а мой зад — прочно сидящим в кресле.

Жиль продолжил:

— Видишь ли, расписная моя, твой брат и его юные друзья разрыли могилу и неосторожно выпустили на свободу ужасные души двух братьев — Валериана и Викториана Аркос.

Он подошёл ближе и наклонил голову.

— Как и мы, они происходят из древнего могущественного румынского семейства стригоев. Они ни перед чем не остановятся, чтобы заполучить то, чего захотят. И поверь мне, — он криво улыбнулся, — если они действительно захотят, то их будет непросто загнать назад в могилу.

Стригои? Что за чёрт? Отсутствующее выражение моих глаз было очевидно. Я не могла в это поверить. Я оглядела всю комнату, несмотря на просьбу Проповедника оставаться на месте и сохранять спокойствие. Мне было не по себе. Галла и Дюпре пристально смотрели на меня и молчали. Я поняла, что все ждут моего ответа. Я медленно поднялась с кресла, тряхнула головой и недоверчиво усмехнулась. Я всё ещё не могла поверить в это.

Повернувшись к Проповеднику, я спросила:

— Зомби, Проповедник? Вы серьёзно? Вы думаете, Сет и его друзья выпустили зомби из-под чёртового могильного камня? Я вас уважаю и ценю ваше предостережение – но зомби? Знаете, я не могу поверить в подобную чушь, и у меня нет на это времени. — Сказав это, я направилась к двери. — Пойду искать брата, — добавила я через плечо.

— Стой!

Знакомый голос заставил меня обернуться и открыть рот в полнейшем изумлении.

Элигий Дюпре преградил мне путь к двери и стоял так близко, что я могла почувствовать шедший от него сладковатый землистый запах. Как, чёрт возьми, он оказался здесь так быстро? Все Галла, находящиеся в комнате, включая Проповедника, двинулись ко мне. Комната наполнилась смесью африканского и французского языков. Меня обуяло желание закричать, заорать и бежать так, будто за мной гонится сам дьявол. Я с силой толкнула Элигия Дюпре.

— Подвинься, парень, — сказала я дрогнувшим голосом, который был мне несвойственен.

В фойе было свободно, поэтому я добежала до двери и выскочила наружу. Там стоял Элигий и ждал меня.

— Чёрт!

Я тут же остановилась. Ну, вот опять! Как же он так быстро перемещается? Дважды! Это было… невозможно! Мой мозг отказывался это осознавать. Даже не пытался. Ей-богу, я не придумала ничего лучше, чем спросить, едва дыша:

— Какого чёрта ты делаешь?

— Пытаюсь удержать тебя от совершения глупости, — сказал он тихо. Казалось, его мягкий голос звучал прямо у меня в голове. — А теперь, если ты хочешь найти своего брата, пойдём внутрь, — он сделал ко мне два шага. Часть его оставалась в тени. — Пожалуйста. — Должно быть, выражение недоверия на моём лице было более заметно, чем я думала, потому что Элигий слабо улыбнулся. — Да, прошлой ночью в аллее был мёртвый парень. Но я его не убивал. И мы не зомби. — Он наклонил голову. — Ну что, пойдём?

Когда кто-то другой, кроме меня, произносил слово зомби, это звучало гораздо глупее, чем когда это говорила я. О чем я думала? Но когда Проповедник уверен, ничто, включая зомби, не может стать исключением из правил. Проповедник и Эстель твердо верили им, несмотря ни на что.

— Возвращайся в дом, дитя моё, — сказал за моей спиной Проповедник. — Время идёт, а твой брат всё ещё не найден.

Мне пришлось послушаться Проповедника. Я последний раз взглянула на Элигия, поднялась по лестнице и молча проследовала мимо моего приёмного деда в фойе. Но от меня не ускользнул взгляд, который тот бросил на Элигия, прежде чем проследовать за мной. Этот взгляд я видела сотни раз.

Это был предостерегающий взгляд. Но мне было наплевать, я сделала, как он просил. Я вошла в комнату с надеждой, что это в последний раз, и удивилась, увидев всех там же, где их оставила.

Жиль вышел вперёд:

— Приношу свои извинения, дорогая. Я знаю, это слишком. Но прошу тебя, садись, — он указал рукой на кресло. — Есть кое-что, о чём тебе следует знать.

Я взглянула на Проповедника, он кивнул мне в ответ. Я пересекла комнату и погрузилась в кресло. Джози стояла рядом со мной и внимательно меня рассматривала. Я увидела двух других сыновей Дюпре, которые смотрели на меня с таким же вниманием, как и их сестра.

— Как видишь, нас нельзя назвать… обычными, — сказал Жиль, медленно расхаживая передо мной.