Только такая сильная натура, как мать Самвела, в состоянии была после всех этих терзаний и колебаний сохранять достаточно хладнокровия, чтобы не выдать себя перед гостями. Однако же положение ее было весьма сложно, и она не знала, как разрубить этот запутанный узел.

Княгиня старалась вести разговор о предметах посторонних. Несколько раз в разной форме она выразила соболезнование по поводу ссылки католикоса Нерсеса Великого, отца Саака.

— С того дня, как слуха моего коснулась эта горестная весть, — говорила она с дрожью в голосе, — я лишилась покоя: стоит вспомнить — и слезы выступают на глазах. Армения осталась без духовного пастыря... ах, какое несчастье!

И она, действительно, поднесла к глазам платочек. Саак принялся утешать ее.

— Не огорчайся, княгиня, не надрывай сердце тяжелыми думами! Моему отцу выпало на долю немало испытаний, и всякий раз всемогущий творец даровал ему избавление. И от этой беды Господь спасет его, я верю.

— Спасет... — повторила княгиня, выразив на лице некоторую успокоенность. — Святые молитвы спасут его.

Саак перевел разговор на другую тему.

— А ты, тетушка, имеешь ли известия от дяди? Я что-то слышал — не помню, правда, откуда — будто он вскорости возвращается домой?

Княгиня несколько смутилась, но тут же взяла себя в руки.

— Есть слухи, что возвращается... но наверное ничего не известно, Не иначе, как за грехи наши — дороги перерезаны. Со всех сторон дурные вести... ничего утешительного... Что творится в Тизбоне, что с государем — Бог весть... Только совсем на днях прибыл человек из Тизбона — беглый воин, надо полагать — говорит, будто дядя твой возвращается. И ни письма, ни знака какого-нибудь... Уж не налгал ли в надежде на награду? А ты как думаешь, дорогой Саак? Я как-то совсем растерялась, не знаю, что и делать...

— Не думаю, чтобы вестник посмел обмануть тебя, дорогая тетушка. Откуда он родом?

— Здешний... из наших поселян.

— Стало быть, нечего сомневаться: он свою госпожу не обманет.

— Я тоже склонна считать, что это может правдой оказаться... собираюсь вот выслать Самвела навстречу отцу.

— Само собой, надо послать! — сказал Саак, подчеркнуто выражая свою радость, и обратился к остальным, делая общим этот притворно-дружеский разговор.

— Слышишь, Месроп? Дядя мой возвращается! Самвел поедет его встречать. Осушим же чаши, чтобы дорога его была удачной.

Месроп занят был шутливой перепалкой со стариком Арба-ком и не расслышал, что сказал Саак. Тот повторил свой тост.

— Выпьем, вьпьем, как же! — подхватил Месроп и повернулся к певцам. — А ну — новую песню!

Певцы запели языческую песнь о ночном свидании богатыря Ваагна с богиней Астхик в ее золотом чертоге на вершине горы Астхонк:

Померкло солнце. Ночь темна.

Над тихою рекой Рассыпал бог земного Сна Дремоту и покой.

Волны полночный перекат Чуть слышен в тишине,

Чтоб забытье речных Наяд Не нарушать на дне.

Не слышно камышей ночных Над сонной Арацани, —

Тяжелый Сон у водяных —

Пусть мирно спят они.

Лес, не шумя листвой, стоит,

Как вымер тихий мир.

В замшелом гроте крепко спит Парик — лесной Сатир.

Молчат земля и небосвод,

Повсюду тишина,

Трава и гладь прохладных вод В объятьях томных Сна.

И только на горе Астхонк Богине спать невмочь.

И слышит тяжкий долгий стон Отзывчивая ночь.

Богиня мечется томясь, Покров ее измят,

А пламя глаз летит, стремясь В далекий Аштишат.

Вдруг задрожал, трясясь, Тарон,

Объял все души страх,

Гром загремел со всех сторон,

В лесах и на горах.

Светловолосый то Ваагн

Рукой богатыря

Потряс, как грозный ураган,

И горы и моря.

Богиня дрогнула, бледна,

И грусть сошла с лица,

Когда почуяла она,

Что Витязь у дворца.

Мир снова погрузился в Сон,

Земли спокоен лик, —

Умолкнул Витязь, заключен В объятия Астхик!

XIII ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ОСЛОЖНЯЮТСЯ

Обед кончился, и гости снова перешли в зал для приемов. Там их ожидали разнообразные шербеты и прохладительные напитки, которые должны были ослабить действие крепких вин. Слуги без устали суетились вокруг гостей, а у дверей, с оружием в руках, застыли как вкопанные телохранители Саака и Месропа. Княгиня Мамиконян казалась еще веселее и привечала своих гостей еще ласковее. Она даже снизошла до бесед и шуток с Месропом, которого прежде не удостаивала особого внимания: он был, на ее взгляд, всего лишь ничтожный дворянчик, который с кровли своего плохонького родового гнезда мог без труда обозреть все свои владения, от края до края.

Старый Арбак незаметно исчез сразу же, едва обед кончился. Самвел был по-прежнему мрачен и подавлен. Если бы не гости, он тоже покинул бы зал вслед за своим пестуном и ушел бы к себе, чтобы хоть немного успокоить растревоженную душу. Он сел на самую дальнюю тахту в конце зала и сделал вид, что задремал. На самом деле отяжелевшая голова его раскалывалась под натиском смятенных мыслей. Не спрашивая его согласия, Самвелу под звон кубков пожелали счастливого пути. Итак, он должен ехать встречать своего отца, должен принять с распростертыми объятиями изменника родины. Но как встречать, как раскрыть объятия?.. Горькие, беспросветные мысли теснились в его мозгу.

Княгиня тем временем неутомимо продолжала свои расспросы; теперь она повернулась к Сааку и осведомилась, как обстоят дела в его родовых владениях.

— Не очень утешительно, милая тетушка, — откликнулся Саак, несколько смущенный неожиданным вопросом. — Тебе ли не знать, что за пройдохи наши управители! Они ухитряются погреть руки при каждом удобном случае. После несчастья с моим отцом кое-кто из них совсем было решил, что владения патриарха, всего лишь вверенные их заботам, перешли в полную их собственность. Докатились до того, что перестали высылать вовремя доходы с имений. Мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы пресечь эти безобразия и навести порядок.

Итак, Партев не проговорился. Пытливая хозяйка не замедлила с новым вопросом:

— Слава Богу, что тебе удалось все-таки навести хоть какой-то порядок. Теперь, милый Саак, ты, конечно, отдохнешь от своих трудов в нашем замке, где все в родстве с тобою? Ты ведь доставишь нам эту радость?

— Я очень бы не прочь, милая тетушка, но, как ни прискорбно, более одного дня остаться не смогу. Очень спешу.

— Что так? Останься, по крайности, до приезда отца Самвела. Ты ведь знаешь, как он обрадуется.

— Но меня ждут дома — и с большим нетерпением. Маленькая Саакануш совсем расхворалось. Жена моя безутешна. Я не вправе медлить, дорогая тетушка.

Княгиня изобразила на лице крайнюю степень огорчения, хотя не поверила ни в болезнь маленькой Саакануш, ни в безутешность ее матери, ни тем более в то, что Саак приехал в Тарон, чтобы навести порядок в своих владениях.

Она перенесла внимание на Месропа, который во все время разговора стоял у окна и вертел в руках один из стоявших поблизости серебряных сосудов, любуясь искусной чеканкой.

— Чем же кончилась ваша тяжба с жителями Одза, Мес-роп?

— Я об этом и думать забыл, — беспечно отозвался ^тот- — Эти заботы я предоставил отцу. Недаром одз означает змея — со змеями лучше не связываться.

Ну, жители Хацика жалят не хуже, недаром хаиел означает кусать, а хоцел — язвить, — с улыбкой парировала княгиня.

— Потому-то их и прозвали скорпионовым племенем, — расхохотался Месроп.

Месроп Маштоц владел местечком Хацик, да и сам был его уроженцем. С городом Одз у него была тяжба из-за размежевания земель. Жители Одза слыли людьми змеиного нрава, а жители Хацика — скорпионовым племенем, то есть ехидными, злыми на язык. Своим намеком хозяйка дома хотела укорить молодого «скорпионца» за то, что он слишком остер на язык: жители Одза пользовались особым расположением и покровительством княгини Мамиконян.