В какой-то миг я замер над горой вещей, перемешавшихся в причудливом беспорядке, а потом пулей вылетел из

   квартиры. С пустыми руками.

    Я торопился.

    Меня ждали. И судя по всему, в данный момент я был единственным человеком, к которому Сидоров мог обратиться за

   помощью.

   Глава 9

    Я практически ничего не взял с собой, когда отправился в автосервис. Но на полу в машине лежала одна вещь, про

   которую я точно знал - она мне не помешает. Это был обрезок металлической трубы, и именно его я сжал в руке, когда

   распахнул дверцу «Оки» и вылез наружу. Я настраивался на неприятные неожиданности.

    Вокруг стояла влажная темнота. Метрах в ста одиноким светлячком дрожала электрическая лампочка над входом в

   гараж. Дождь закончился около часа назад, и я чувствовал себя так, будто находился на дне огромного бассейна, откуда

   только что спустили воду.

    Я сцепил руки за спиной, чтобы обрезок трубы, легший между лопатками, не был заметен. Это был мой неприятный

   сюрприз. Только почему-то никто не торопился его получить.

    Я преодолел расстояние от машины до гаража, напряженно всматриваясь и вслушиваясь в окружающую тьму, но оттуда

   не раздалось ни звука, там не было заметно ни малейшего движения.

    А потом я нырнул в пахнущий машинным маслом, бензином и паленой резиной провал гаража. Сначала я чувствовал

   только запахи, медленно двигаясь вдоль стены, на ощупь отыскивая электрический выключатель.

    Прежде чем нажать на панель, я поудобнее ухватил свое оружие и приготовился отпрыгнуть в сторону сразу же, как

   только зажжется свет.

    Что я и сделал, больно ударившись бедром о верстак, а потом скользнув под него и затаившись.

    Время шло, но ничего не менялось. Мои действия не вызывали ничьей реакции. Или же у этих людей было больше

   терпения, чем у меня.

    Я выбрался из-под верстака, взял в левую руку длинное шило и двинулся между машинами. В этот момент я был настроен

   очень серьезно.

    А потом я увидел телефонный аппарат. Он стоял на старенькой деревянной тумбочке рядом с холодильником. Здесь

   Сидоров имел обыкновение восседать в раскладном пляжном стульчике. Правой рукой он мог дотянуться до холодильника и

   вытащить оттуда очередную банку пива. Левой рукой он хватал телефонную трубку.

    Сейчас эта трубка висела на шнуре, чуть дрожа, не достигая нескольких сантиметров до грязного пола. Она тихонько

   попискивала, оплакивая наш с Сидоровым прерванный разговор.

    Я взял обрезок трубы под мышку, чтобы положить телефонную трубку на место. Мне пришлось чуть нагнуться, и, когда я

   это сделал, маленькие темные кляксы, усеивавшие пол вокруг тумбочки, бросились мне в глаза. Я коснулся одной из них

   кончиком указательного пальца. Вязкая жидкость. Возможно, масло. Но пролитое совсем недавно.

    Я пристально всмотрелся в свой испачканный палец, а потом лизнул его. Это оказалось не маслом. Я снова взял обрезок

   трубы в руку и пошел по следу - то есть по цепочке темных круглых клякс, которыми кто-то пометил пол гаража.

    У черной «Волги» я остановился и негромко позвал:

    - Сидоров.

    За грязными стеклами «Волги» мне почудилось какое-то движение, но быть уверенным при таком освещении я не мог.

    - Сидоров, - снова сказал я. - Не бойся. Свои.

    Ответ был таким же громким, как шелест последних листьев на облетевшей осине в конце ноября.

    - Я... Тут...

    Положив шило на крышу автомобиля, я потянул дверцу на себя и сразу же увидел Сидорова. Сначала подошвы его

   кроссовок, потом синие тренировочные штаны, потом руки, обхватившие тело. Странно. Сидоров будто боялся распасться на

   части. Он держал себя в руках. Колени были прижаты к груди. Сидоров лежал на полу и старался занимать там как можно

   меньше места.

    Он пытался стать незаметным. Что при его комплекции было весьма непросто.

    - Ты чего тут прячешься? - спросил я. Напряжение спало. Сидоров был жив, оставалось только выяснить причины его

   странного поведения, потом предупредить его насчет «Европы-Инвест», а потом отвезти, скажем, к его подруге...

    Сидоров не спешил отвечать. Он медленно вытягивал шею, чтобы рассмотреть меня. Сначала я увидел его всклокоченные

   волосы, потом лоб... Лоб пересекала свежая кровоточащая царапина.

    - Где это ты так ободрался? - продолжал задавать я свои риторические вопросы. - Наследил ты тут на полу, друг...

    Сидоров опять промолчал, а я вдруг подумал о том, что царапина на лбу не может дать такое сильное кровотечение,

   результаты которого привели меня от тумбочки с телефоном к черной «Волге».

    Тут Сидоров окончательно приподнял голову от пола, я увидел его глаза... Он все еще молчал, его толстые губы были

   раскрыты и дрожали словно от холода. Он все еще молчал, но его взгляд...

    Я никогда еще не видел у Сидорова такого взгляда. У других людей - видел. Неоднократно. Такой взгляд являлся

   симптомом того, что человека поразил страх - насквозь, с ног до головы, в оба полушария, в сердце, в печень, в позвоночник,

   в подколенные мышцы, в мочевой пузырь, пробежал по артериям и венам вместо крови. Страх дал зрачкам Сидорова какой-

   то особенный цвет, и особенно жутко они выглядели на мертвенно-бледном лице моего приятеля. А бледность такая говорит

   либо все о том же безумном страхе, либо о серьезной потере крови. Либо о двух вещах сразу.

    В любом из этих двух вариантов надо было вытаскивать Сидорова отсюда. Я понял, что дело обстоит вовсе не так

   хорошо, как мне казалось две минуты назад. Однако вопрос «что случилось?» был явно второстепенным, главное - «что

   делать?».

    - Давай, вылезай, - решительно проговорил я и протянул ему руку, поймав себя на мысли, что не далее как вчера мне

   пришлось делать нечто подобное, только тогда вытаскивать человека нужно было из багажника. Что-то слишком часто жизнь

   загоняет людей в неудобные укрытия, а мне слишком часто приходится вытаскивать их оттуда на свет божий. Если бы я был

   чуть в более веселом расположении духа, я мог бы спросить у Сидорова: «Давно обосновался?»

    Но почему-то сейчас я не хотел шутить.

    - Давай, поторапливайся, - нетерпеливо повторил я и собрался влезть внутрь «Волги», чтобы привести Сидорова в

   чувство.

    Тут случилось нечто неожиданное.

    Сидоров разжал свои объятия, развел дрожащие руки в стороны и протянул их ко мне. Я увидел, что его майка испачкана

   в крови. Нижняя половина букв «СССР» уже не была белой. Пятно шло дальше вниз, и я не мог понять, где оно

   заканчивалось.

    - Черт, - тихо сказал я.

    Обрезок трубы я положил на крышу «Волги», чтобы освободить руки. Было ясно как божий день, что Сидорова придется

   вытаскивать обеими руками, как младенца, правда с весом явно немладенческим.

    Когда я снова склонился к Сидорову, что-то дрогнуло в его взгляде. Я не сразу понял, что он смотрит мне за спину, я

   слишком поздно услышал звук шагов...

    У этих людей и вправду было терпения хоть отбавляй.

    В следующую секунду меня смыло волной и унесло в открытое море.

   Глава 10

    Последний раз я был на море, когда мне было то ли двадцать один, то ли двадцать два. Сказать, что там было хорошо, -

   значит, ничего не сказать. Я едва не женился на девушке, с которой познакомился тем летом. Но не об этом речь.

    Как-то мне пришлось купаться в шторм, небольшой, балла два-три. Подкатывала волна и уносила вверх, словно я ничего

   не весил, а потом столь же легко сбрасывала вниз... Я чувствовал себя щепкой в потоке воды. Двигать руками и ногами было