— Понятное дело, — вполне серьезно кивнул Малышев. — И все же? Мало ли какую информацию надо будет сообщить.

— В самом крайнем случае пришлешь гонца. Повторяю приказ: "В эфир не выходить!"

— Ладно, Корнеев, ты командир — тебе виднее. Давай уточним маршрут…

— Резонно. Гляди. Мы начнем со сторожевой башни. Из всех интересующих нас объектов она одна находится на восточном берегу. Обследуем и еще нынешней ночью переправимся через речку. Потом переберемся к свечному заводу. Из-за новенького причала, именно он кажется мне наиболее перспективным. Это займет все вторые сутки. Ну и напоследок — осмотрим монастырь.

— Не слишком ли долго? Фрицы могут не дать нам столько времени.

— Вообще-то, время работает на них. Чем дольше мы возимся, тем больше у них возможностей перебросить груз в другое место. Приглядывать будут, но торопить не станут. Хотя ты прав, Андрей, возиться нельзя. А вдруг, все это и в самом деле липа? Что предлагаешь?

— Позволь мне осмотреть монастырь.

— Не успеете. Маршрут длинный. Начнешь торопиться — наследите, шум поднимете.

— Мы аккуратненько. Разреши, командир. Обещаю, на рожон не лезть. Успею — целые сутки выиграем. Ну, а нет — тогда, там и встретимся.

— Ладно, действуй. Только прошу тебя…

— Не надо лишних слов, Николай… — остановил его Малышев. — Лучше, покурим и будем разбегаться. Как там в песне: "Дан приказ ему на запад, ей в другую сторону, уходили комсомольцы на Гражданскую войну…"

Путешествуя пешком, обычный человек шагает со средней скоростью четыре-пять километров в час. Особенно, если туфли не жмут, руки и плечи не оттягивает кладь, а небо над головой чистое и прозрачное, аж до самого донышка. Но благодаря тому, что солнце прикрылось от летнего зноя облачным флером, идти совсем не жарко. Дышится легко, привольно. Закроешь глаза и будто плывешь над землей в легком мареве дурманящих запахов, стрекотанья кузнечиков и высокого перезвона простодушных жаворонков. Благостно на душе, и в радость такая дорога… Даже не скатертью стелется она, а самодвижущимся эскалатором. Ноги сами выбирают шаг, и уже никакое расстояние не страшит путника, тем более, что идти-то ему всего ничего — вот он, горизонт, рукой подать.

Разведгруппа могла бы двигаться гораздо быстрее обычного гражданина, но не получается. И не потому, что на ногах у диверсантов вместо удобных туфель тяжелые сапоги, или у бойцов плохая физическая подготовка. Они вынуждены таиться, выбирать самые неприметные, а значит — непроторенные тропки. Молниеносные броски и перебежки чередуются с длительной, порой — многочасовой неподвижностью. А время поджимает, за спиной непрерывно грохочет, словно там растянулась на многие километры переполненная товарняками железная дорога, и в небе, вместо беззаботного щебетанья птиц, слышится нарастающий гул авиационных двигателей.

Наши… "пешки". Идут неторопливо, уверенно, целеустремленно. Но вот к их ровному гудению примешивается другой, более хриплый и хищный рев. Со стороны солнца на стайку бомбардировщиков бросаются четыре сухопарые, быстрокрылые тени. Надсадно кашляют авиационные пушки, захлебываются скороговоркой пулеметы. Мимо!..

"Худые" проскакивают вниз и начинают спешно разворачиваться, пытаясь зайти, ставшим вдруг такими неповоротливыми, медлительными, "пешкам" в хвост. Но им навстречу скользит чуть отставшая шестерка "мигов" из группы прикрытия. Это уже не беззащитная добыча. Эти остроклювые "птички" и сами готовы выдрать хвост зазевавшемуся стервятнику.

Героям "люфтваффе" возможности краснозвездных истребителей очень хорошо известны, и четверка "мессеров" торопливо, на форсаже уходит прочь, уклоняясь от неравного боя, бессильно ругаясь в эфир и скрипя зубами. Наверняка вспоминая свою былую безнаказанность и полное господство в небе первых лет войны. Но сейчас не сорок первый. Улетай ощипанное воронье, недолго вам каркать осталось. Уж недалече треклятое гнездовье…

И словно нет больше тяжести вещмешка и автомата за спиной, словно не сапоги, а балетки на ногах. Шаг у разведчиков становиться упругим, широким, по-волчьи скользящим. Хотя, куда там серому. Нет, так идет не зверь, а охотник за волчьей шкурой. Ловкий, бесстрашный и удачливый.

Большой поселок или маленький городок Дубовицы возник перед группой ближе к вечеру.

Поднимающийся на поросшую молодыми елками возвышенность, в ста шагах впереди основной группы, капитан Пивоваренко, взобравшись на вершину, раздвинул ветки и тут же резко присел. Потом развернулся лицом к остальным и просигналил жестами: "Внимание! Всем стоп! Командир ко мне!"

Десантник не поднимал тревоги, поэтому Корнеев, не теряя времени на предосторожность, быстро взбежал на холм.

Низкорослые, вровень с человеком, пушистые зеленые деревца давали отличное прикрытие, и в то же время не загораживали обзор. Поселок в низине, распоротой по диагонали неширокой речкой, лежал перед глазами, как тренировочный макет. Отличаясь от учебного ящика исключительно самодвижущимися фигурками людей и жилым гомоном. Среди которого больше всего выделялся сварливый гогот, плещущихся в реке, множества гусиных стаек.

"Если хозяева их не загоняют на ночь, скрытно форсировать речку будет очень затруднительно. Эта сволочная птица не только римлян охранять берется…", — мимолетом подумал Корнеев, но задерживаться на этой мысли не стал. Прежде предстояло решать другие проблемы. И майор продолжил осмотр поселка.

Немногим больше двух сотен добротных, выбеленных известью одно- и полутораэтажных домов под черепицей, просторные дворы с хозяйственными строениями и пристройками. С южной стороны к подворьям, в обязательном порядке огражденные низким штакетником, примыкали сады в дюжину-полторы стволов и небольшие виноградники.

Две главные улицы достаточно широкие, чтоб разминуться груженым машинам или телегам, пересекались на противоположной стороне реки, образуя в месте скрещения небольшую площадь, с обязательным памятником. И только одна улица, добравшись до воды, длинным щупальцем перекидывалась через каменный мост на восточный берег, превращаясь в широкую магистраль, пересекающую поселок с востока на запад. Не забыв прихватить с собой еще полсотни домов и построек. Растыкав их главным образом вдоль подножья, нависающей над дорогой, скалы. Той самой, на вершине которой вечным часовым застыла каменная сторожевая башня. "Объект Љ1"…

У моста из мешков с песком оборудованы пулеметные гнезда, а чуть в стороне, указательными пальцами, целились в небо, замаскированные под кусты ивняка, 37-ми миллиметровые спаренные зенитные пушки. По две с каждой стороны. Полотном моста, поглаживая рукой высокие перила и сплевывая в воду, лениво прохаживался часовой.

Прожекторных установок Корнеев не заметил, но если были зенитки, то и без освещения мост немцы не могли оставить. "Ordnung über Alles!" (Порядок, прежде всего!)

От того холма, куда вышла разведгруппа, до башни оставалось примерно около двух километров. И при все еще по-летнему довольно ярком солнечном свете старинное блекло-серое здание можно было разглядывать в мельчайших подробностях, даже без бинокля. Особенно хорошо выделялась на фоне зеленовато-желтых холмов, ведущая к ней новая дорога. Черная, как не запылившийся эсесовский мундир. Она показывалась из-за противоположного склона, в половине высоты холма, охватывала его пологим полукольцом и исчезала под створкой закрытых наглухо ворот каменной ограды. Более всего напоминая жирного ужа, выползающего из трещины в боку разбитого кувшина.

— Чисто в сказке о прекрасной принцессе и злом драконе, — хмыкнул Пивоваренко. — Плачет красна девица у окошка, доброго молодца дожидаясь. И стережет ее…

— Охраны-то, как раз и не видать совсем… — проворчал Корнеев. — Странно это… Олег, распорядись: всем отдыхать. А сюда давай наших саперов. Пусть поглядят капитаны… Авось, присоветуют что дельное? Надеюсь, они не только ломать, но и строить умеют.