– Но её отец об этом не узнает, – заметила Пандора.

– Не ради него, – пробормотала Хелен, взяв руку младшей сестры и ласково её похлопав. – А ради неё самой. 

ТЕЛЕГРАММА

МИСТЕРУ РИСУ УИНТЕРБОРНУ

КОРК-СТРИТ ЛОНДОН

ТОЛЬКО ЧТО УЗНАЛ: УМЕР ОТЕЦ МОЕЙ ЖЕНЫ, ЛОРД КАРБЕРИ. ХОТЯ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА И ДАЛЕКИ ОТ ИДЕАЛЬНЫХ, ТВОЁ ПРИСУТСТВИЕ В ГЭМПШИРЕ КРАЙНЕ ПРИВЕТСТВУЕТСЯ.

БУДУ ПРИЗНАТЕЛЕН, ЕСЛИ ТЫ ПРИШЛЁШЬ СОЛЁНЫЙ МИНДАЛЬ ДЛЯ ЛЕДИ ТРЕНИ.

ТРЕНИ

– Фернсби, – резко бросил Рис, отрывая взгляд от телеграммы. – Освободите моё расписание на неделю и закажите два билета на следующий поезд до Гэмпшира. Пусть кто-нибудь сбегает к Куинси и скажет, чтобы он собирал свои и мои вещи. И передайте работнику продуктового отдела, надо упаковать весь солёный миндаль, что у нас есть, в ручную кладь.

– Весь?

– Весь до последней банки.

Когда секретарь выскочила из кабинета, словно умалишённая, Рис уткнулся лбом в поверхность стола.

– Diolch i Dduw, – пробормотал он. Слава богу.

Если бы приглашение не пришло в ближайшее время, у него бы не было выбора, кроме как ворваться в Приорат Эверсби, словно армия захватчиков. Он сожалел о смерти отца Кэтлин, но отчаянно хотел увидеть Хелен вновь. Казалось невозможным, что она для него вне досягаемости, когда так сильно ему необходима. Оставалось только ждать, а это выходило у него хуже всего. Хелен писала по три или четыре письма в неделю, рассказывая последние новости о семье и событиях в деревне, о реставрационных работах в доме и об успехах по добыче руды. Она подробно описывала процесс изготовления свечей или сбор выгоночного ревеня, выращенный в теплице. Сдержанные, но вместе с тем весёлые и многословные письма.

Он сходил с ума от тоски по ней, был болен ею.

Его работа, универмаг, всегда отнимал у него всю энергию, но теперь этого было мало. Рис сгорал от желания, от постоянного зуда под кожей. И не был уверен, являлась ли Хелен болезнью или всё же исцелением.

Как выяснилось, следующий поезд отбывал через три часа. Так как подготовить личный вагон времени не оставалось, и подходящего локомотива, куда можно было бы присоединить его, тоже не предвиделось, Рис был счастлив уехать на обычном поезде. Каким-то чудом невозмутимый Куинси умудрился упаковать их чемоданы с такой расторопностью, что они смогли успеть добраться до вокзала вовремя. Если у Риса и оставались сомнения в целесообразности иметь личного камердинера, то они отпали навсегда.

В течение двухчасового путешествия от Лондона до станции в Альтоне Рис обнаружил, что наклоняется вперёд, сидя на месте, будто пытаясь придать скорости тяжело идущему локомотиву.

Массивный якобинский особняк находился в процессе реставрации ещё с тех времён, когда Девон его только унаследовал. Богато украшенный парапетами и сводчатыми галереями, с множеством рядов дымовых труб, дом обозревал окрестности, словно величественная вдовствующая герцогиня на балу. Обнаружение гематитовой руды в поместье пришлось как нельзя кстати, без вливаний денежных средств особняк разрушился бы окончательно ещё до того, как его успели бы унаследовать следующие поколения.

Риса и Куинси встретил дворецкий Симс, который проговорил какие-то слова о том, что так быстро их не ожидали. Камердинер согласился с фактом их поспешного прибытия, и двое слуг обменялись быстрыми сочувственными взглядами, говорившими о трудностях, связанных с безрассудными и требовательными работодателями.

Пока Рис беспокойно бродил по приёмной в ожидании появления кого-нибудь, ему пришло в голову, что окружающая его обстановка в данный момент была намного уютнее, чем в его новомодном доме. Он всегда предпочитал всё современное, а старые вещи ассоциировались у него с упадком и безвкусицей. Но увядающие чары Приората Эверсби успокаивали и создавали ощущение радушного приёма. Дело было в мебели, уютно расставленной на цветистом ковре, в книгах и периодических изданиях, разложенных на маленьких столиках, в диванных подушках и пледах, лежащих повсюду. Пара спаниелей забрели в комнату и обнюхали его руки, но выбежали, услышав какой-то отдалённый звук в доме. До него доносился сладкий запах выпечки, возвещающий, что скоро подадут чай.

Рис не знал, чего ожидать от приглашения посетить Приорат Эверсби во время траура. Всё, что он знал о ритуалах по такому случаю, а это было совсем немного, не считая атрибутики, которая продавалась в универмаге, что семьи, только что потерявшие близких, не звали гостей и не принимали приглашений. Выражать соболезнования было принято после похорон.

Однако, Куинси, который был сведущ в таких делах и знал Рэвенелов не одно десятилетие, объяснил всю важность такого приглашения.

– Как оказывается, сэр, лорд и леди Трени решили относиться к вам, как к члену семьи, несмотря на то, что вы ещё не женились на леди Хелен, – отворачиваясь, он добавил с оттенком неодобрения в голосе. – Новое поколение Рэвенелов не всегда придерживается традиций.

Мысли Риса вернулись к настоящему, когда в комнату вошёл Девон.

– Боже, Уинтерборн, – Девон выглядел ошеломлённым и немного уставшим. – Я же только утром послал телеграмму, – но он непринуждённо улыбнулся, как в былые времена, и потянулся, чтобы крепко пожать руку Риса. Казалось, разногласия отошли на второй план.

– Как чувствует себя леди Трени?

Девон замешкался, будто размышляя, как много стоит рассказать.

– Уязвимой, – в итоге признался он. – Она тоскует не по умершему отцу, а по тому, которого у неё никогда не было. Я послал за леди Бервик, она приедет завтра из Леоминстера. Кэтлин будет спокойнее с ней, Бервики приняли её после того, как родители отослали её из Ирландии.

– Похороны пройдут там же?

Девон кивнул, слегка нахмурившись.

– В Гленгарриффе. Мне нужно её туда отвезти. Не стоит и говорить, что время чертовски неподходящее.

– Ты не можешь найти для неё приемлемого компаньона?

– Не в её нынешнем состоянии. Мне нужно быть с ней. У Кэтлин начались утренние недомогания, и сейчас она, как никогда, находится во власти своих эмоций.

Рис задумался над тем, как лучше всего им добраться до места.

– Если вы сядете на пароход в Бристоле и доплывёте до Уотерфорда, а потом заночуете в Гранвилле, это очень хороший отель рядом с железнодорожной станцией, то доедете быстрее всего. Если хочешь, я пошлю телеграмму в мою контору, и там обо всём договорятся. Они знают расписание движения всех кораблей и пароходов, прибывающих или отбывающих из Англии вместе со всеми существующими железнодорожными станциями и остановками.

– Я был бы очень признателен, – сказал Девон.

Рис молча взял чёрный кожаный саквояж, который он принёс с собой, и передал ему.

Приподняв брови, Девон расстегнул замки и, раскрыв сумку, заглянул внутрь. По его лицу расползалась медленная улыбка, когда он увидел две дюжины баночек солёного миндаля, упакованные в слои тонкой обёрточной бумаги.

– Я так понял, леди Трени испытывает слабость к нему? – спросил Рис.

– Непреодолимую тягу, – уточнил Девон, продолжая улыбаться. – Огромное спасибо, Уинтерборн. – Закрыв сумку на замки, он дружелюбно добавил: – Пошли в библиотеку, выпьем по бокалу бренди.

Рис заколебался.

– А где все?

– Уэст в каменоломне и скоро вернётся. Близнецы на прогулке, а моя жена отдыхает наверху. Хелен, скорее всего, в теплице со своими орхидеями.

От мысли, что Хелен одна, неподалёку в теплице, сердце Риса забилось быстрее. Бросив тайный и отчаянный взгляд на каминные часы, он произнёс:

– Сейчас четыре часа, не рановато для бренди?

Девон скептически глянул на него и тихо рассмеялся.

– Боже. Что ты за валлиец? – прежде, чем Рис успел вставить слово, он продолжил: – Ладно. Я отнесу это, – он взвесил сумку в руке, – жене. В награду за твоё великодушие, я не буду интересоваться твоим местоположением, как можно дольше. Но если вы с Хелен опоздаете на чай, ты ответишь. – После паузы Девон добавил: – Она в первой теплице за садом, обнесённым стеной.