— Но…не все тут это умеют, — возразил Никита.

— Значит, проседаем максимально. А в конце занятия сделаем традиционное упражнение на растяжку, — хмыкнул я, наблюдая, как вытягиваются лица у парней.

Да уж, для них такие тренировки сродни испытанию, ведь они уверены, что садиться на шпагат должны уметь лишь девчонки. Просто они с Демидом не занимались — его постановки на сорок процентов состоят как раз из таких элементов, а еще на сорок — из поддержек и прогибов. Собственно, поэтому он и преподавал у дам.

— Ну, и на финалочку снова разбиваемся на пары и изображаем небольшой спарринг. Никита — ты знаешь, что делать.

Уже чуть более уверенно, чем в начале занятия, парень подошел ко мне и внимательно следил за элементами, которые я ему показывал. Юный танцор зацепил меня с того самого момента, как перешагнул порог зала — в обычных спортивных штанах и толстовке, потрепанных кроссовках. Его глаза так горели, что это невольно притягивало взгляд. Он впитывал, как губка, всё, что я говорил и показывал в течении этого часа, и я был уверен, что его ждет большое будущее в танцевальном мире.

— Готов? — спросил я негромко.

Парень кивнул, усмехнувшись, и я, вернув ему эту ухмылку, скомандовал ребятам начинать, врубая музыку погромче.

Прогнав программу еще три раза — от начала и до конца — и проследив, чтобы все хорошенько потянулись, я, наконец, отпустил своих мокрых, но, кажется, довольных учеников. Последним шел как раз новенький, и я, не выдержав, окликнул его:

— Никита?

Парень остановился и повернулся, бросив на меня вопросительный взгляд. В нем явно читалось еще и какое-то опасение, словно он боялся, что я велю ему больше не приходить. Но нет, я только улыбнулся ему и сказал:

— Ты — большой молодец. Так держать.

Окрыленный моей похвалой, парнишка буквально упорхнул к двери — и чуть не врезался в заходящего Демида. Извинившись, он ловко просочился между фигурой моего друга и дверью. А Котов, посмеиваясь, приблизился ко мне, наблюдая, как я вытираю мокрый от пота лоб.

— Что за фрукт? — поинтересовался брюнет, — И чем заслужил похвалу от самого Грозного?

— Никита Князев, — ответил я, снимая футболку и закидывая ее в сумку, — Новенький. Способный парнишка, с непростой судьбой.

— Что, снова твоя благотворительность? — понимающе улыбнулся друг.

Я кивнул. Учить детей мне нравилось, наверное, больше, чем танцевать самому. Было в этом что-то такое, по-настоящему теплое — понимать, что ты помогаешь детям стать чем-то большим.

Стас знал об этой моей черте и иной раз мне казалось, что он просто нещадно эксплуатирует меня, но я никогда не отказывался. Правда, у меня было одно условие — в моей группе было несколько бесплатных мест, и тех, кто не будет мне платить, я выбирал сам. Не знаю, как я натыкался на детей, которые зарывали свой талант. Иногда мне казалось, что это они находили меня. Будто нас что-то вело друг к другу.

Так было и с Никитой — мне просто приспичило купить газировки, и я остановился у ближайшей палатки. Которая располагалась возле самой обычной общеобразовательной школы. И вот там, на заднем дворе, я и увидел парнишку, который дрался с двумя ребятами, явно постарше. Драку он безнадежно проигрывал, поэтому я бросился на помощь. Ребенка я отвоевал, всего лишь дав парочку подзатыльников, после чего отвел его — грязного и мрачно сопящего — к своей машине. Отмыв мальчишку, я насколько мог строго поинтересовался:

— Ну и за что они тебя так?

Тот бросил на меня колючий взгляд, и промолчал. Пришлось зайти с другой стороны:

— Знаешь, если ты обратишься к руководству школы — они могут понести заслуженное наказание. Тебе нужно лишь сказать.

— Не надо, — буркнул парень.

— Почему? — искренне удивился я.

— Я сам начал драку, — неохотно признался тот, — Спровоцировал их.

— Так, становится интереснее. И зачем ты это сделал?

Тот только неопределенно пожал плечами, продолжая смотреть в одну точку. А у меня внутри в этот момент что-то встрепенулось — какое-то далекое чувство, родом из детства. Я тоже часто дрался, и нередко оказывался в такой же ситуации — когда противник был больше и мощнее меня. И я также не мог ответить на вопрос — зачем мне это. Но потом я нашел выход, научился подавлять свою агрессию и направлять ее по иному пути.

— Хм…а что ты скажешь, если я предложу тебе направить энергию в более мирное, но не менее интересное русло?

— И какое же? — спросил мальчик с подозрением.

— Танцы.

— Что? Танцы — это для девчонок! — фыркнул ребенок.

Я только улыбнулся:

— Смотря какие. Я преподаю стили, которые требуют большой концентрации, а также жесткости и силы. Всё это у тебя есть.

— У меня нет денег, — покачал головой парень, — Мне нечем платить за ваши уроки.

— Насчет этого можешь не волноваться, — хмыкнул я, извлекая из кармана визитку и протягивая мальчику, — Просто приходи — а дальше я разберусь.

Бросив на меня неуверенный взгляд — я ободряюще ему улыбнулся и кивнул — тот всё же взял кусок картонки и сжал его в маленьком кулаке, на котором еще были видны следы драки.

Так, Никита и оказался у меня. Демид знал, что я питаю слабость к таким вот потерянным детям — в конце концов, когда-то Кот и сам был таким. Мальчиком, которого я вытащил из-под толпы беснующихся детей, зажатым и испуганным. Который стал моим первым и самым лучший другом.

— Знаешь, я не понимаю, благородно это или глупо, — заметил Демид, садясь прямо на пол, — Какой смысл в этих твоих бюджетниках? Ну поможешь ты им сейчас, но ведь таких, как ты — единицы. Жизнь их в любом случае нагнет, если они не научатся давать отпор обидчикам. А ты лишаешь их такой возможности.

— Не согласен, — покачал я головой, — Каждый из тех, кого я беру под свое крыло — уникален и неповторим. Я просто не хочу, чтобы этот огонек потух. Они сильные, Дэм, очень. Помнишь, каким был ты, когда мы встретились?

— Сложно забыть, — усмехнулся Кот горько, — Запуганным пацаном, которого все считали геем и ненавидели за это.

— Я тебе, может быть, открою великую тайну, но многие и сейчас так думают, — хмыкнул я, — Но сейчас не об этом. Этих детей также, как и тебя когда-то, не принимают и не понимают. Но они талантливы. Им просто нужно немного удачи. И я хочу дать им это.

— Черт, поверить не могу, что ты — мой друг. Я бы точно не стал никого учить просто так, — улыбнулся Демид.

— Да нет, думаю, стал бы. Если бы видел то же, что и я. Тем более — в деньгах я особо не нуждаюсь. С прошлого заказа еще не всё спустил.

— Да, я и забыл, что вы, художники, всё видите в ином свете. Так, ладно, я зачем вообще пришел — у тебя какие планы? Куда-то собираешься?

Я кивнул, натягивая на себя свежую футболку:

— Забираю Лену.

— О, точно. Вы сколько не виделись?

— Две с половиной недели.

Да, после похода в клуб и ночной прогулки прошло семнадцать дней. На этом настояла сама девушка — ей показалось, что нам стоит взять паузу. Нет, её не поймали на лжи, муж ничего не узнал, и наша шалость осталась незамеченной. Об этом Волкова сообщила мне в сообщении, которое прислала в тот день, когда я по плану должен был забрать её. В этом же послании она также добавила, что нам лучше, что называется, залечь на дно. Просто на всякий случай — вдруг её муж всё же был чуть более внимательным и подозрительным, чем нам казалось.

Сказать, что я был недоволен — это ничего не сказать. Но я понимал, что давить бесполезно. Так что, единственное, что я мог сделать — смириться и окунуться с головой в работу. Благо, дел действительно было много. И с результатом некоторых из них я и хотел сегодня познакомить подругу.