Этого человека наняли уже после того, как Дэниел был здесь в последний раз, вероятно, на время Сезона, пока постоянный мажордом графини находился с ней в деревне. Этот парень выглядел так, словно прошел ту же самую школу дворецких, как и все остальные накрахмаленные, надменные, элитные слуги высшего эшелона общества. В той школе, где их учили перенимать положение от семьи, в которой они служили, смотреть сверху вниз на обычных смертных и засовывать кочергу себе в…

– Ага, – проговорил в этот момент мужчина, уголки его рта едва заметно приподнялись. – Должно быть, вы – мистер Стамфилд. Леди Кора сказала, что ожидает вас. Добро пожаловать в Ройс-Хаус.

Он вытянул руку в белоснежно-белой перчатке. Дэниел понятия не имел, зачем дворецкий это сделал – не то чтобы он испытывал отвращение к рукопожатию со слугой, но даже в его недавнем окружении это посчитали бы странным. Возможно, парень ждет шляпу Дэниела, которую он потерял несколько месяцев назад во время безрассудной скачки.

Перчатки? Дэниел носил эти досадные предметы одежды только в середине зимы, и оставлял их где-нибудь чаще, чем приносил домой.

Трость? Жеманная уловка светских щеголей для важной походки.

Хлыст для верховой езды? Гидеон всегда шагал в собственном темпе, так что зачем беспокоиться?

Несомненно, этот хлыщ не ждет взятки – только не в резиденции матери Дэниела, где дворецкий еще ничего не сделал для ее сына, и выглядел так, словно никогда ничего не сделает, если будет иметь выбор.

Ноздри слуги раздулись от надменного презрения.

– Ваша визитная карточка, сэр. С тем, чтобы я мог отнести ее леди Коре.

Дэниел готов был многим пожертвовать ради своей матери. Но подбирать навоз за напыщенной жабой – этого в списке не было. Дэниел схватил дворецкого, который был намного меньше его, за плечи – к тому же еще подбитые ватой – и поднял его в воздух.

– Как тебя зовут? – потребовал он ответа.

– Д-Добсон, сэр.

– Ну что ж, тупица Добсон, ели я собираюсь жить здесь, то нам нужно прийти к соглашению. На моих условиях. Никаких чертовых визитных карточек, никаких пунктуальных ритуалов – и не совать свой нос в мои дела.

– Слушаюсь, сэр. Вы замечательно выглядите таким, какой есть. Идеальный джентльмен. Делаете честь Ройс-Хаусу и графскому титулу. Для меня служить вам – удовольствие, мистер Стамфилд.

Дэниел чувствовал, как у него на затылке появляются красные полосы, но он не доставит удовольствия дворецкому тем, что станет чесаться на улице. Он снова поставил слугу на ноги.

– И никакой чертовой лжи!

– Я только пойду и объявлю о вас леди Коре. – Добсон бросил один взгляд на Дэниела, все еще маячащего слишком близко, чтобы с легкостью продемонстрировать еще одно появление грубой силы, и отступил назад, вне пределов его досягаемости. Дворецкий одернул сбившийся на бок фрак, пригладил напудренный парик, чтобы убедиться, что тот должным образом располагается у него на голосе, и произнес: – Я уверен, что миледи не хотела бы, чтобы вы застали ее врасплох. Я объявлю о вас, хорошо?

В этом не было необходимости, потому что леди Кора стояла у открытой двери, широко раскрыв объятия своему сыну. Пока они обнимались, до того, как Дэниел смог извиниться за то, что пошел на конфликт с кем-то меньше, старше и слабее его, да еще и ниже по рангу, его мать прошептала:

– Мне все утро хотелось надрать уши этому человеку. Спасибо тебе, дорогой. Знаешь ли, его наняла леди Ройс. Милая Маргарет всегда была графиней до кончиков ногтей.

Дэниел улыбнулся. Его матушка могла быть разряжена в шелка и драгоценности, как и подобает леди Коре – она даже украсила себя тюрбаном – но все равно она оставалась простой миссис Стамфилд, которая крепко обнимала его и Рекса, и не важно, сколько грязи приносили в чистый дом два неряшливых школьника, или какие неприятности они не затевали по соседству. Судя по накрытому столу, поджидающему в утренней гостиной, она все еще помнила, как много еды требует такое большое тело, как у Дэниела, и как он любит пироги с малиной. Несомненно, матушка поймет его отвращение к высшему обществу и его абсолютную непригодность к тому, чтобы занять там место. Он изложил свою просьбу за чаем и пирогами в залитой солнцем комнате.

Его любящая родительница изучала сына поверх ободка чашки.

– Ерунда. Ты можешь быть идеальным джентльменом, когда пожелаешь. Я сама воспитала тебя, не так ли? Хотя твой отец и был сельским сквайром, но он с таким же комфортом мог бы состоять при королевском дворе.

– Король безумен, – пробормотал Дэниел, понимая, что ничего не добился, кроме того, что съел все до последнего пироги с малиной. Так что он напомнил ей о своем фиаско в «Олмаке» и о множестве других социальных ошибок, которые совершил, и еще может совершить в будущем. Ад и все дьяволы, да его выбрасывали из б ольшего количества баров и борделей, чем он может вспомнить, но эти истории не предназначены для ушей его матушки. – Знаешь, от меня не будет никакой помощи, когда ты начнешь вводить Сюзанну в общество. Я никогда не посещаю светские приемы и не вожу компанию с кем-то достаточно респектабельным, чтобы считаться подходящей партией для благородно воспитанной женщины, не говоря уже об их мамашах. Никто, с кем бы ты желала поддерживать знакомство, больше не присылает мне приглашений.

Леди Кора поставила чашку на стол и вздернула подбородок.

– Уверяю тебя, имени Стамфилдов будет достаточно, чтобы моя дочь получила доступ по все лучшие дома. А если нет, то свое дело сделают связи Ройсов. Никто не захочет оскорбить графа или графиню.

Боже, нет. Тетушка Ройс была самой чопорной женщиной из всех, кого Дэниел когда-либо знал. Рядом с ней даже патронессы «Олмака» напоминали поденщиц, разговаривающих на кокни.

– Вот. Видишь, учитывая поддержку тетушки Ройс, я тебе совершенно не нужен.

– Конечно, нужен. Мы не сможем выезжать только со слугами в качестве сопровождения. Ты хочешь, чтобы люди подумали, будто Сюзанну некому защитить? В самом деле, каждый повеса и охотник за приданым поверит, что они могут воспользоваться в своих интересах юной леди, и некому будет призвать их к ответу.

Его маленькой сестрой? Дэниел подавился последним куском выпечки, и пожелал, чтобы у него под рукой оказалось что-то покрепче чая, чтобы избавиться от дурного привкуса во рту.

– Я вздую любого, кто осмелится нанести ей хотя бы малейшее оскорбление.

Его мать нежно улыбнулась.

– Вот именно. Конечно, я не думаю, что тебе придется это делать. Но самой возможности будет достаточно, чтобы у кого угодно отбить охоту переступать черту приличий. К тому же ты должен присутствовать и быть готовым отказывать респектабельным, но нежелательным поклонникам. Ты же не хочешь, чтобы Сюзанна сама имела дело с их неловкими предложениями. Или я. Боже, только не это.

Его матушка могла справиться с любым количеством неоперившихся юнцов и помимо этого угостить их печеньем и советом.

– Они все будут нежелательными, – проворчал Дэниел, разглядывая пустое блюдо. – Сюзанна слишком молода.

– Ерунда. Мне было столько же лет, когда я встретила твоего отца. В действительности, это произошло в этой самой комнате. Он пришел с визитом вместе с одним из его друзей, с которым я танцевала. Я поняла, что этот мужчина создан для меня в тот же момент, когда его увидела. Знаешь, у тебя его мощное сложение и его мягкость. Я ощущала себя окруженной заботой даже когда просто сидела рядом с ним. Конечно же, здесь был и мой отец, чтобы изучать и отвергать нежеланных посетителей. Любой, у кого были бесчестные намерения, никогда не прошел бы сквозь парадную дверь.

Ее отцом был тот Ройс, у которого ложь вызывала головную боль. Конечно же, он немедленно посылал всех негодяев к дьяволу.

– Добсон может просто не впускать всех нежеланных гостей. Приличный лондонский дворецкий всегда отделяет зерна от плевел. И если тетя Ройс наняла его, то он должен воспользоваться тем же самыми надменными манерами, чтобы осадить любые претензии.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: