— Здесь крысы, — тут же объяснил он свой поступок. И я промолчала, потому что прекрасно слышала их мерзкий писк.

Внутри ямы темно, но гадкий Манор специально опустил сквозь решетку факел, чтобы я смогла «полюбоваться», что делали с государственными преступниками в степи. Зрелище жуткое. Бывший советник сидел прямо в воде, не замечая ни плавающих фекалий, ни крыс, ловко карабкающихся по стенам. Я же не понимала, почему этих тварей здесь так много, будто их специально подкармливали. А может, их привлекала кровь, которая сочилась из мелких и крупных порезов на мужчине. Он осторожно придерживал левой рукой правую ладонь, на которой не осталось ни одной целой кости. Мне это прекрасно видно сверху и даже в неярком свете факела. К горлу подкатила тошнота, а в глазах замерзли слезы. Мне понадобилась пара минут, чтобы совладать со своими эмоциями.

— Господин бывший советник, — позвала я мужчину, запоздало вспомнив, что даже не знаю его имени. — Вы меня слышите?

Пленник поднял голову, демонстрируя избитое лицо и цепкий, несломленный взгляд. И я вспомнила его, вчера он так же находился среди свиты Джанжуура. Вот только вчера эта был подтянутый немолодой, но еще привлекательный мужчина, а сегодня грязный избитый старик.

— Леди Рибианна? — хрипло произнес он, сразу узнав меня. — Что вы здесь делаете? Неужели вас тоже сюда?

— Слава богу, нет, — ответила я, осенив себя знаком, отводящим беду. — Я пришла поговорить с вами. Вы же знаете, что через несколько часов вас казнят?

— Я уже все сказал Князю, мне нечего вам повторить, — прислонился затылком к стене мужчина. — Я был верен Джанжууру, но кому это интересно.

— Я верю вам, не зря же вы налаживали свою собственную агентурную сеть. — Мои слова заставили пленника вздрогнуть и по-другому посмотреть на меня. — Не знаю, как вы на это отреагируете, но Князь подарил мне ваш дом с имуществом и домочадцами. Не буду вас мучить и скажу сразу — я помогу вашей жене.

— Спасибо, — искренне произнес мужчина, но я видела, его еще что-то беспокоило. — Что ждет остальных?

— Наложниц продам или подарю кому-нибудь, вы же не будете отрицать, что эти женщины вряд ли приспособлены к чему-то другому. А вот что делать с детьми я не знаю. Некоторые из них совсем маленькие, продавать их в рабство, по-моему, будет бесчеловечно. — Я и в самом деле не знала, как поступить с детьми. Правда, собиралась поинтересоваться мнением жены советника, вдруг кого-то она захочет забрать с собой. — Вот если бы вы сказали, кто их отцы…

— Думаете, их бы это обрадовало? К тому же доказать отцовство невозможно. Но вы можете оставить их себе, вырастите из них преданных слуг, — усмехнулся уголком рта пленник. — Только не идете по моим стопам — не увлекайтесь политикой. Подумать только, держать столько ниточек в своих руках и так глупо попасться…

— А может, именно потому, что держали много ниточек? Кому-то могло не нравиться плясать под вашу дудку, — с намеком произнесла я.

Советник, видимо, и сам так думал, потому что лицо его исказила злая гримаса. Действительно, избавиться от советника по внутренней безопасности дело легкое, достаточно эту самую «безопасность» нарушить. И не просто так, а убив любимую наложницу Князя. Тогда смертный приговор советнику обеспечен. Конечно, это была одна из версий, но, на мой взгляд, самая вероятная, потому что советник пострадал больше всех.

— У одного древнего мудреца однажды спросили: «Сколько звезд на небе?» И он ответил: «Этот вопрос и меня волнует с давних пор. Но я думаю, что решить его можно только в том случае, если самому подняться на небо и сосчитать звезды. Однако тут возникают два препятствия. Если начать эту работу днем, то боюсь, что множество дел и толпы зевак помешают мне. Остается только подняться ночью на небо и заняться подсчетом звезд. Но это тоже опасно, потому что я не знаю, смогу ли найти на небе свечи или лампу, а в ночной темноте подсчитывать звезды невозможно. Вот эти два препятствия и мешают мне решить вопрос о количестве звезд на небе». Все вокруг глубокомысленно закивали головами, ведь мудрец был стар и очень умен, а значит, даже самые глупые его высказывания принимались за откровения богов. Тут же последователи и ученики мудреца принялись искать иносказательный смысл в изречении. Строили предположения, приводили доказательства, спорили. И только мальчишка-рыбак не участвовал во всем этом, он не знал, сколько звезд на небе, зато знал, что без улова его семья будет голодать. Но каждый раз, глядя в черные воды озера и видя отражения звезд, он думал: «А сколько их на самом деле?»

— И в чем же смысл этой притчи? — спросила я. Никогда не любила загадки, а тут явно какой-то намек.

— Разве я похож на мудреца, леди Рибианна? — рассмеялся кашляющим смехом бывший советник. — Скорее, я тот мальчик-рыбак, который выуживал рыбку и слишком замечтался о звездах, что не заметил, как его съел аспид Пашута. А кто вы, леди Рибианна? Не отвечайте, мне это уже неинтересно, потому что свою битву я проиграл. Дело за вами.

— Пойдем, Анна, он больше ничего не скажет, — тихо произнес Саид, поднимая меня с края ямы.

— Да, вы правы, князь Мансур, — с достоинством сказал пленник. — Поэтому заберите леди отсюда, здесь ей не место.

— Да не оставят вас духи предков в этот недобрый час, — проговорил Саид и понес меня обратно. Он хоть ничего не сказал о глупости моей затеи, но ему явно не нравилось, что я настояла прийти в тюрьму.

Мне и самой посещение этого мрачного и гадкого места не доставило удовольствия. Я надеялась хоть на какую-нибудь информацию, ведь не мог приговоренный к смерти человек не попытаться оправдаться? Или мог? Что он вообще сказал? Почти ничего, если не считать странной притчи и упоминания аспида Пашуты. Мог советник просто сойти с ума от пыток? Мог, но не сошел, слишком ясный взгляд. А если он о чем-то хотел рассказать этой притчей? О чем там было? Звезды, небо, рыбак, озеро, змей. Может, нужные мне документы нужно искать в пруду? Сомнительно, во-первых, бумаги от влаги могут испортиться, а защитить их от воды так, чтобы даже капли не попадали, сложно, во-вторых, неудобно доставать незаметно, а ведь компромат может понадобиться срочно. Но пруд надо проверить, и весь сад с домом, вдруг в какой-нибудь беседке есть звездное небо или аспид Пашута. Кстати, а кто он такой? Какой-нибудь монстр из этноса степняков? Надо будет спросить у Саида.

Мы как раз поднялись на уровень выше, пол стал суше, а пробегающих крыс значительно меньше.

— Саид, дальше я сама.

Пользоваться нежными чувствами мужчины мне претило, да и надоело ловить ухмылку Манора.

— Анна, здесь ужасный смрад, я вижу, ты пытаешься задерживать дыхание, но делаешь только хуже. От недостатка воздуха ты можешь потерять сознание, я быстрее донесу тебя на поверхность, чем ты дойдешь сама, — взывал к моей логике Саид, а сам весьма быстро нес меня дальше.

Я уже хотела плюнуть на все и позволить князю доставить меня к нашей коляске, как к решетке одной из камер подскочил арестант — грязный седой старик. Он что-то кричал, протягивал ко мне руки, мычал. Я его не понимала, и не только потому, что он говорил на языке степняков, но и потому, что у него были какие-то серьезные нарушения в дикции. Но не это меня зацепило, а след силы.

— Стойте! — резко окликнула сразу всех: Саида, Манора, Пазыла и еще парочку его людей, которые сопровождали меня к темнице советника.

Князь растерялся, чем я и воспользовалась, шустро соскочив с его рук. Вернулась на пару шагов назад, чтобы посмотреть на узника. Тот упал на колени и что-то отчаянно зашептал, шепелявя и коверкая слова, по его изможденному лицу текли слезы, а взгляд о чем-то молил.

— Кто это? И что он говорит?

Посмотрела на Манора, на душе было тяжко, хотелось кричать и разнести эти застенки на мелкие камешки. Но я понимала — без тюрем спокойная жизнь невозможна, потому что только боязнь наказания заставляет многих людей исполнять законы.

— Это сумасшедший провидец, ему не повезло озвучить старому Князю свое пророчество. Никто не знает, что он ему такое сказал, но отец Джанжуура рассвирепел, приказал отрезать старику язык и закрыть в клетку. С тех пор и сидит, лет тридцать уже, — равнодушно ответил Манор.