увидели, что след от удара стал наполняться водой. Вмятина

переполнилась, и чистая прозрачная вода потекла по земле.

- Родник! Родник! Это чудо! – закричали люди.

9

Восславим господа Исуса Христа! – завопил Илларион, но

внезапно крик его оборвался. В пяти саженях от себя монах увидел

удивительной красоты молодую женщину, наблюдавшую за

происходящим. От ее взгляда холод пробежал по телу Иллариона, как

будто сама смерть прикоснулась к нему. Красавица что-то

прошептала про себя, и, держа под уздцы груженую поклажей

лошадь, удалилась. С тех пор не мог монах спокойно спать. Ни

исповедь не помогала, не святое причастие. Видел он каждую ночь

лицо удивительной красоты, даже во время молитвы думал о ней,

понимая, что не хочет больше быть монахом, а хочет прожить всю

жизнь в лесу с этой неизвестной женщиной в землянке среди

поганых, есть сырую рыбу и молиться их Богам. Но что такое

страшное он увидел в ее глазах? Такое спокойное, величественное,

неминуемое, неотвратимое, внушающее ужас. Что за демон заглянул

через эти глаза в душу монаха? И как звучит его имя…

10

Костромская деревянная скульптура «Макарий Унженский»

предположительно 16 век - дает представление о том, как

выглядели языческие идолы.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

КРОВАВАЯ БАНЯ

Скрипя и подпрыгивая на торчащих из земли кореньях, обоз телег

груженых солью, сукном и прочим необходимым для жизни

медленно полз по лесной дороге. Купцам была назначена охрана из

пяти человек, за что они немало внесли в княжескую и монастырскую

казну. Последняя телега выглядела странно и привлекала всеобщее

внимание. Помимо жилистой и сильной молодой кобылы, что тащила

повозку, к бортам были привязаны два невысоких коренастых

покрытых плотной шерстью монгольских скакуна – черный и рыжий.

11

Они то и привлекали внимание, и прежде всего, воинов. Известно,

что такие кони очень выносливы и неприхотливы, способны добыть

себе корм даже из-под снега. Телега была укрыта дерюгой. Управлял

ею молчаливый человек, облаченный в просторное скрывающее

фигуру одеяние, голову покрывал куколь на подобие того, что носят

теперь монахи. Возничий отвечал на вопросы кивком головы и

прятал лицо. И хотя многие в обозе считали его божьим человеком,

одному из воинов такое поведение все же надоело: «Откуда кони?!

Эй ты, немой что ли?!» - воин приблизился к последней телеге и

протянул руку к капюшону путника.

Но в этот момент раздались истошные вопли: «Чудь! Чудь!»,

поднялась суета. Из леса вдруг выскочили вооруженные дубинами

оборванцы и окружили обоз. Мгновенно оглушенные московиты

оказались на земле, а, молящие о пощаде купцы, были поставлены на

колени. Сидеть остался только человек на последней повозке.

Большой бородатый оборванец (видимо главарь) вальяжно подошел к

нему. «Эй, чернец, слезай. Вешать тебя будем. Волой, отвязывай его

коней!» - сказал здоровяк с ужасным произношением.

Человек не двинулся с места, только правая рука его незаметно

скользнула под грубую дерюгу, укрывавшую повозку. Здоровяк

окончательно вышел из себя, ведь подельники уже начали

посмеиваться над ним. «Ах ты, тупой чернец, слышишь, что тебе

говорят?!» - прикрикнул оборванец и замахнулся поднятой с земли

палкой, намереваясь привести возничего в чувство.

Никто не успел понять, что произошло в следующее мгновение.

Вроде бы в воздухе что-то сверкнуло, и увесистая палка, ровно

срезанная в двух вершках от пальцев здоровяка, с лязганьем упала на

грубую ткань. «Не спеши, Емыш» - произнес красивый женский

голос. Возница поднялся, и скрывавшие его фигуру одежды упали к

ногам. На повозке стояла женщина удивительной красоты, одетая в

дорогие облегающие шелка. В руках у нее были два острых, как сама

смерть дамасских клинка.

12

«Анай» - заворожено прошептали оборванцы.

«Не спеши Емыш, все еще впереди» - Татарка откинула грубую

ткань, и все увидели, что телега загружена самым лучшим, самым

опасным в те времена оружием – клинки, копья, ненависть.

Тем летом великому московскому князю Василию была

направлена грамота о состоянии дел в обители и ее окрестностях:

«Монастырь во славу святой Троицы построен, большинство

местного населения или приняли православную веру, или погребли

себя заживо – туда им и дорога, проклятые невегласы, чудское

исчадие. Но остались в Поветлужье несколько деревень поганой

веры. Руководит чудью дева воительница по имени Аннушка, под ее

рукой и совершаются набеги на православные села. А еще жжет она

часовни, что ставим мы на местах языческих мольбищ. А поскольку

Ветлуга – может стать важным торговым направлением, просим

прислать отряд пищальников, чтобы святую веру укрепить на этой

богатой зверем и рыбой земле».

Тем летом, у московского князя не было дум в указанном

направлении. Дикие края конечно нужны Руси, ибо способствуют

пополнению казны, но когда войны много, воинов не хватает.

Вереница плененных, но непокоренных черемис - человек сорок,

связанных между собой до крови веревками, плелась по тропе,

угнетаемая конвоем. Были еще монахи и поп. Решено было свести

всех к реке, где они будут либо казнены, либо крещены в

зависимости от их выбора. Вот и холодная Шада. Выбрали открытое

место, где есть пологий спуск и поп зашел по пояс в мелкую речку.

Людей поставили на колени в траву. Первой отвязали молодую

женщину в сбившемся шарпане. Ей было велено идти к попу,

который уже запел что-то непонятное. Войдя в реку, она кинулась к

другому берегу, но рыжий выстрелом из лука мгновенно убил ее.

Черемисы завыли. Стали отвязывать другого.

13

«Аннушка!» - всхлипнула одна из женщин, устремив свой взор в

поле. И от этого имени холод пробежал по жилам московитов. В ста

саженях от себя они увидели саму богиню смерти. Женщина в

черных шелках поставила монгольского скакуна на дыбы. Из-за ее

спины рукоятками вверх крест-накрест торчали два дамасских

клинка. Как только передние копыта ее коня коснулись земли, из леса

сломя голову выбежала вооруженная чудь, впереди озлобленной

беспорядочной толпы неслись всадники. Черный конь Аннушки

сорвался в галоп. В мгновение ока, она оказалась рядом с