— Вайолет, мне нужно с тобой поговорить, — мягко произнес Гевин.

Вайолет освободилась от его руки. Не потому, что ее тяжесть была ей неприятна. Скорее наоборот — была слишком приятна… Она постаралась взглянуть на него с неприязнью, но не смогла.

В своем темном, прекрасного качества костюме, безукоризненно белой рубашке и галстуке с голубыми точками, на фоне которых его глаза казались темнее и выразительнее, он был неотразим и — черт его возьми! — сексуален.

— О чем? — наконец спросила Вайолет, поняв, что она может просто стоять и смотреть на него. Бесконечно…

Гевин вгляделся в ее лицо — словно выискивал в нем что-то, какие-то ответы на свои вопросы, — и только потом сказал:

— Привет.

Чем, признаться, ошеломил Вайолет. Наверное, поэтому она повторила за ним:

— Привет.

После этого они оба замолчали. Чувствуя, как нарастает между ними неловкость, Вайолет торопливо спросила:

— Что ты здесь делаешь?

— Хотел с тобой повидаться, — просто ответил Гевин. — Я узнал, что тебя пригласили прочитать лекцию студентам — не помню, как она называется, — а так как у меня была недалеко встреча с клиентом, я решил спросить тебя, не захочешь ли ты со мной пообедать?

— А откуда ты узнал о лекции?

Гевин как будто сконфузился:

— Позвонил в издательство и спросил твоего редактора, не знает ли она случайно, где ты? Случайно она знала. После встречи я заехал сюда. — На его лице появилась легкая улыбка, и Вайолет с трудом перед ней устояла. — Может, начнем все сначала, как ты думаешь?

Вайолет хотела было сразу согласиться, но ее удержала осторожность.

«Зачем? — спросила она себя. — Если для Гевина важнее всего его имидж, его репутация, а не я, то чем это может для меня закончиться? — И сама же себе ответила: — Ничем».

— Вообще-то у меня еще есть дела, — солгала она.

— Просто пообедаем, — не отступал Гевин. — Я знаю здесь недалеко местечко, где подают отличные блюда средиземноморской кухни. Я тебя угощаю.

Откуда он узнал, что она любит средиземноморскую кухню? Как ей устоять перед двойным соблазном? Гевином и едой?

Самым благоразумным решением было бы вежливо отказаться. Вайолет это знала. Так почему ей так трудно быть благоразумной и отказаться? Тогда почему она слышит свой голос и понимает, что только что приняла его приглашение?

Спустя еще два часа, не зная, как это произошло, Вайолет сидела на кожаном сиденье урчащего «ягуара» Гевина, который вез ее в загородный особняк некоего мистера Уайтхолла, владельца коллекции антиквариата, которую надлежало оценить. Конечно, можно было бы свалить все на то, что она пьяна и Гевин этим воспользовался, если бы она не выпила всего лишь один бокал вина за ланчем.

«Все дело в пахлаве, которую нам подали на десерт, — решила она. — Вино и пахлава виноваты в том, что я согласилась со вторым предложением, сделанным мне Гевином за неполный день».

Особняк оказался настоящим поместьем — такие Вайолет видела только в кино, одна только веранда была размером с ее квартиру. Ровно подстриженные лужайки. Фигурно подстриженные кусты. Не многовато ли места для одной семьи? — чуть иронично подумала она.

Впрочем — Вайолет была с собой честна — она бы тоже не отказалась здесь жить. Если так, то, наверное, ей, как и владельцу особняка, не казалось бы, что она одна занимает слишком много места.

Гевин остановил машину рядом с журчащим фонтаном, вышел и открыл дверцу с ее стороны. Странно — или, наоборот, в этом не было ничего странного? — но Гевин отлично вписывался в этот пейзаж, особенно на фоне раскинувшегося позади него внушительного особняка.

Он протянул ей руку, и она машинально вложила в нее свою. Прикосновение к его руке тут же напомнило Вайолет о проведенной с ним ночи, и ее обожгло жаром от этих воспоминаний. Она попыталась было выдернуть свою руку, но Гевин ей этого не позволил.

Когда она вышла из машины, он притянул ее к себе. Вайолет, скорее испугавшись реакции своего тела на его близость, чем самой близости, сделала шаг в сторону. Однако ее волнение нисколько не уменьшилось. Вайолет смятенно подумала, что хотя она и не возражала бы жить в таком месте, но она, в отличие от Гевина, сюда не вписывается. Если он вращается в таких кругах, то удастся ли это ей? Или она чересчур замечталась? Не слишком рано?

— Как тебе, нравится? — спросил Гевин, неверно истолковав реакцию Вайолет, повернувшейся к дому. — (Она лишь кивнула в ответ.) — Уайтхоллы принадлежат к высшему обществу Чикаго уже полторы сотни лет, и каждое поколение только умножало фамильное состояние. Можешь себе представить…

— Да уж, — пробормотала Вайолет.

Добавить к этому еще что-нибудь у нее не возникло никакого желания. Ей не хотелось чувствовать, что она другая, что чем-то отличается от этих Уайтхоллов. В конце концов, что эта семья богачей, что она — они все просто люди! Но доводы разума не помогали избавиться от возникшего ощущения… второсортности, что ли. Конечно, пример Гевина убеждает, что нет ничего невозможного, но ведь на все нужно время. И если честно, сама Вайолет, в отличие от него, не стремилась во что бы то ни стало взобраться по социальной лестнице, не говоря уже о том, чтобы приблизиться к самой ее вершине. Ей хотелось семьи, любви, дома. Наверное, еще поэтому она чувствует эту неуместную — или, наоборот, уместную, это как посмотреть, — неуверенность в себе.

«Что ж, — невесело подумала про себя Вайолет, — за Гевина можно только порадоваться, раз ему удалось пройти тот путь, который он себе наметил. Мой путь в жизни другой. А сейчас они просто пересеклись».

— Чатсворфа нет, — сказал Гевин, и то, что он назвал своего клиента по имени, говорило о том, что они состоят в дружеских отношениях. — Нас ждет его экономка.

Вайолет не знала почему — может, из ее собственного опыта, — но она тут же представила себе немолодую, аккуратную женщину в простой униформе, однако на женщине, что открыла им дверь, был дорогой костюм и золотые часы.

Неужели в таком виде можно работать? — мелькнуло у Вайолет в голове. — Командовать, чтобы работали другие, — да, а как работать самой, чтобы не думать о том, как бы не испачкать костюм?

— Миранда, — тепло приветствовал женщину Гевин. — Рад вас видеть снова.

Он что, со всеми в этом доме на короткой ноге?

— Здравствуйте, мистер Мейсон, — более формально ответила женщина, но улыбка на ее лице показала, что она также рада встрече. — Все те предметы, которые мистер Уайтхолл хочет, чтобы вы для него оценили, ждут вас в главном салоне.

Главный салон? — задала себе вопрос Вайолет и тут же на него ответила: — Значит, есть еще не главные. Впрочем, судя по размерам особняка, который внутри оказался не менее просторным, чем представлялся с фасада, это не удивительно.

— Если вы желаете, можно сначала пообедать, — предложила экономка, не глядя на Вайолет, словно ее не было или женщина ее просто не видела. — Все на ваше усмотрение.

— Спасибо, мы перекусили по дороге сюда.

— Как скажете, мистер Мейсон. Вы знаете, куда идти?

Несмотря на вопросительную интонацию, это прозвучало скорее как утверждение, и Гевин кивнул.

Вайолет шла за ним, чувствуя, словно она оказалась в музее, по крайней мере, салон, куда привел ее Гевин, можно было смело принять за один из залов музея.

— Я лучше у двери постою, — сказала Вайолет, оглядывая мебель, картины, какие-то безделушки, даже на ее непрофессиональный взгляд стоящие баснословных денег. — Если это антиквариат, то я не хочу что-нибудь случайно задеть и разбить — мне же потом за какую-нибудь безделушку за всю жизнь не расплатиться!

— Разумеется, все застраховано, — заверил ее Гевин.

— Надо думать, — кивнула Вайолет.

— Ну, как хочешь, — уступил Гевин.

Некоторое время Вайолет смотрела за тем, как он работает, и потому не сразу сообразила, что стала думать вслух.

— Конечно, приятно среди всего этого жить, но, с другой стороны, пусть даже все застраховано, наверное, немудрено все время бояться потерять такое богатство.