— Из чего?

Опять же, эта полуулыбка.

— Копье?

Мое сердце остановилось.

— А...

Я слегка дотронулась до синяка, тяжело глотая.

— Смазанный фэбейном. Мой щит блокировал большую часть — но удара избежать не удалось.

Страх скрутил мой живот. Но я наклонилась и поцеловала его синяк.

Рис сделал глубокий вдох, его тело, кажется, расслабилось. Успокоилось.

Так что я снова поцеловала его синяк. Перемещаясь ниже. Он лениво вырисовывал круги на моем плече и спине.

Я почувствовала, как он окружил щитом нашу палатку, когда я расстегнула его штаны. Когда я проделала дорожку из поцелуев по его мускулистому животу.

Все ниже. Руки Риса скользнули к моим волосам, когда остаток его одежды исчез.

Я провела рукой по нему раз, второй — наслаждаясь его ощущением, знанием, что он здесь, что мы оба здесь. В безопасности.

Затем я повторила движения своим ртом.

Его рык наслаждения заполнил палатку, заглушая отдаленные крики раненых и умирающих. Жизнь и смерть — парящие так близко, шепчущие нам на уши.

Но я наслаждалась Рисом, удовлетворяя его своими руками, ртом, а затем и своим телом — и надеялась, что этот осколок жизни, который мы вознесли, этот приглушенный свет между нами, уведут смерть немного подальше. Хотя бы на день.

Лишь несколько иллирийцев умерли за ночь. Но высоко на холмах, крики и вопли людей Тарквина поднимались к нам вместе с вихрями дыма от все еще пылающих пожаров, которые устроил Хайберн. Они продолжали гореть, когда мы в ранние рассветные часы рассеялись обратно в Веларис.

Кассиан и Азриэль остались, чтобы возглавить новые иллирийские лагеря на наших южных границах — и они уйдут оттуда, чтобы полететь в Степи. Чтобы выразить свои соболезнования нескольким семьям.

Нэста ждала нас в фойе городского дома, а Амрен грызла себе локти в кресле перед незажженным камином в гостиной.

Ни следа Элейн, но прежде чем я успела спросить, Нэста спросила:

— Что случилось?

Рис посмотрел на меня, потом на Амрен, которая поднялась на ноги и теперь наблюдала за нами с таким же выражением лица, как и у Нэсты. Мой мейт сказал моей сестре:

— Там была битва. Мы выиграли.

— Мы знаем это, — сказала Амрен, ее маленькие ноги были почти бесшумными, когда она подошла к нам по ковру. — Что случилось с Тарквином?

Мор вздохнула, чтобы сказать что-то о Вариане, что, скорее всего, не закончилось бы хорошо для нас, так что я вмешалась:

— Ну, он не пытался убить нас сразу, как увидел, так что... все прошло мило?

Рис озадаченно посмотрел на меня.

— Королевская семья жива и здорова. Армада Тарквина понесла потери, но Крессеида и Вариан не пострадали.

Что-то сжатое на лице Амрен, кажется, расслабилось от его слов — его осторожного, уклончивого ответа.

Но Нэста смотрела на нас, ее спина все еще была напряжена, а рот сжат в тонкую линию.

— Где он?

— Кто? — промурлыкал Рис.

— Кассиан.

Не думаю, что вообще когда-нибудь слышала его имя из ее уст. Кассиан всегда был им или этим. И Нэста... вышагивала в фойе.

Будто она волновалась.

Я открыла рот, но Мор перебила меня.

— Он занят.

Никогда не слышала ее голоса таким... резким. Ледяным.

Нэста посмотрела на Мор. Ее челюсть сжалась, потом расслабилась — будто она сражалась в какой-то битве, решая, задать вопрос или нет. Мор не отвела глаз.

Мор никогда не казалась обеспокоенной при упоминании бывших любовниц Кассиана. Возможно, потому что они никогда много не значили — не так, как можно было это считать значительным. Но если этот иллирийский воин больше не был физическим и эмоциональным ограничением между ней и Азриэлем... И, что еще хуже, если Нэста вызвала такое поведение...

Мор решительно сказала:

— Когда он вернется, держи свой раздвоенный язык за зубами.

Мое сердце бешено забилось, мои руки сжались по бокам от ее выпада, угрозы.

Но Рис сказал:

— Мор.

Она медленно — так медленно — посмотрела на него.

На лице Риса был лишь бескомпромиссный приказ.

— Мы отправимся на встречу через три дня. Отправь сообщения другим Высшим Лордам, чтобы они знали об этом. И я не собираюсь больше спорить о месте встречи. Пусть выберут место и покончим с этим.

На мгновение она пристально посмотрела на него, потом ее взгляд вернулся к моей сестре.

Лицо Нэсты не изменилось, ее холодность была непреклонной. Она была так неподвижна, что казалась едва дышащей. Но она не уклонилась. Не отвела глаз от Морриган.

Мор исчезла через мгновение.

Нэста лишь повернулась и направилась в гостиную, где я заметила книги, лежащие на низком столике у очага.

Амрен последовала за ней, бросив взгляд через плечо на Риса. От этого движения ее серая блузка достаточно сместилась, чтобы я заметила вспышку красного под тканью.

Ожерелье из рубинов, которое она носила под своей рубашкой, подарил Вариан.

Но Рис кивнул Амрен, и женщина спросила мою сестру:

— На чем мы остановились?

Нэста села в кресло, так сжавшись, что ее побелевшие суставы просвечивались через кожу.

— Ты объясняла, как формируются границы между дворами.

Слова были сдержанными — хрупкими. И — Они занялись еще и уроками истории?

Я потрясен так же, как и ты, что дом все еще стоит.

Я проглотила смех, переплетая наши руки и утаскивая его в коридор. Я уже давно не видела его таким... грязным. Нам обоим нужна ванна, но сперва мне нужно кое-что сделать.

Позади нас Амрен пробормотала Нэсте:

— Кассиан много раз был на войне, девочка. Он не просто так является генералом армии Риса. Эта битва всего лишь перепалка по сравнению с тем, что ждет впереди. Пока мы говорим, он, скорее всего, навещает семьи погибших. До встречи он вернется.

Нэста сказала:

— Мне все равно.

По крайней мере, она опять заговорила.

Я остановила Риса посреди коридора.

Из-за того, что в доме столько слушающих ушей, я сказала по связи, Отведи меня в тюрьму. Сейчас же.

Рис не задавал вопросов.

ГЛАВА

40

У меня не было кости, чтобы я взяла ее с собой. И, хотя каждый шаг вверх по склону, а затем вниз в темноту разрывал и ложился тяжким грузом на меня, я продолжала двигаться. Продолжала переставлять ноги.

У меня было ощущение, что Рис испытывает те же чувства.

Через два часа я стояла перед Костерезом, древний бог смерти все еще был в облике моего будущего сына, и я сказала:

— Выбери другой предмет, который ты хочешь получить.

Фиолетовые глаза Костереза вспыхнули.

— Почему Высший Лорд остался в коридоре?

— Ему не очень-то хочется видеть тебя.

Частичная правда. Рису было интересно, сработает ли удар по его гордости в нашу пользу.

— От тебя разит кровью — и смертью.

Костерез сделал глубокий вдох. Моего запаха.

— Выбери что-то другое, а не Уроборос, — сказала я.

Хайберн знает наши истории, истории наших возможных союзников. Оставалась надежда, что он не предвидит приближение Костереза.

— Я ничего не хочу, кроме своего окна в мир.

Я сдержала желание сжать руки в кулаки.

— Я могу предложить тебе так много других вещей.

Мой голос понизился, становясь льстивым.

— Ты боишься завладеть зеркалом, — Костерез склонил голову. — Почему?

— А ты не боишься его?

— Нет, — маленькая улыбка.

Он наклонился в сторону.

— Ты тоже испугался его, Рисанд?

Мой мейт не потрудился ответить, хотя он вошел, оперевшись на дверную раму, скрестив руки на груди. Костерез вздохнул, увидев его — грязь, кровь и смятую одежду, и сказал:

— О, вы мне больше нравитесь побитыми.

— Выбери что-нибудь другое, — повторила я.