— Добрый день, мадемуазель. Как ваш глаз? Надеюсь, лучше.

— Добрый день, месье, — удивленная, ответила она, затаив дыхание. — Спасибо. Гораздо лучше. Воспаление совсем прошло.

Казалось, что он доволен.

— Я вас удивил? Но ведь не могли же вы думать, что я не поинтересуюсь вашим самочувствием?

— Я, право, не ждала, что вы позвоните. Вы ведь оставили мне глазные капли, за которые я вам очень благодарна. Но с вашей стороны очень любезно позвонить и узнать, как у меня дела, — сказала она, уже придя немного в себя.

— Такова моя работа. Это входит в мои обязанности, — ответил он. — Не забудьте о нашем свидании в субботу. До встречи, мадемуазель Кендон.

— До свидания, месье Рансар. — Она положила трубку и почувствовала, как ее забила нервная дрожь.

Вскоре после этого позвонил Джерард:

— Привет, мисс Кендон. Не хотите ли поужинать со мной сегодня? Если вы, конечно, не заняты чем- либо другим. Есть довольно приятный отель, совсем недалеко, если ехать на автомобиле, и у них отличное меню.

— С удовольствием, — ответила она.

Когда Джерард заехал за ней, дождь прекратился. Звезды сверкали на чистом небе, и воздух, омытый дождем, пьянил, как шампанское. Ей нравились его дружеская улыбка и одобрительный взгляд, которым он окинул ее открытое платье из кремового джерси с жакетом. На нем были красивый коричневый костюм, бежевая рубашка и коричневый галстук. Его взгляд прояснился, а лицо казалось не таким напряженным, как раньше.

— Вы выглядите намного лучше, — сказала она, усаживаясь в машину позади него и наблюдая, как он включает зажигание.

— Я и чувствую себя лучше — ответил он. — Ги прописал мне новые таблетки, и они творят просто чудеса. Вы уже успели осмотреть окрестности?

Она рассказала ему о поездке на ферму, где перегоняли бренди, но не упомянула о случайно попавшей в глаз искре. Ей не хотелось говорить о Ги. Она собиралась получить этим вечером удовольствие и поэтому отбросила всякие мысли о нем, хотя, конечно, знала, что его имя так или иначе всплывет.

— А вы видели стеклодувов? Их фабрика расположена недалеко от фермы, где делают бренди.

Ей пришло в голову, что Ги, возможно, отвез бы ее туда, если бы не произошел тот несчастный случай.

— Нет, я не видела, — ответила она. — Это, вероятно, интересно.

— Это просто маленькая фабрика. Стекло, которое там производят, похоже на венецианское, но более прочное и тяжелое. А что вы вообще думаете об этой части Франции?

— Она мне очень нравится. Люди чрезвычайно приветливы, обстановка дружественная. И кроме того, климат. Он тоже очень дружелюбен.

— Не думали ли вы о том, чтобы осесть в этих краях?

— Нет, вряд ли. Меня здесь ничто не удерживает. А вы приехали с намерением остаться? — спросила она с любопытством.

Он свернул с главной дороги, и машина начала подниматься в гору.

— Когда-то я преподавал математику в средней школе и на летние каникулы отправился во Францию. Мне так здесь понравилось, что я не поехал дальше. Мне было двадцать четыре. Я прочел в местной газете объявление о том, что нужен учитель. Позвонил, и мне предложили эту работу.

— Я знаю, что вы были учителем Ги Рансара, но как получилось, что вы учили также Робера и Жанеру Молино?

— Дед и бабка Ги считали, что мальчику будет полезна компания во время занятий. Ему было двенадцать лет, когда его родители и прежний учитель погибли в авиакатастрофе. Его отец был опытным пилотом, у него был собственный самолет. Я не знаю подробностей, но все трое погибли, когда самолет разбился в Альпах. Робер и Жанера были соседями.

Викки, хотя и была заинтересована, воздержалась от дальнейших расспросов, и Джерард стал говорить об английских семьях, которые оседают в гористой местности. Наконец они остановились перед отнюдь не шикарным, но симпатичным отелем, расположенным на узкой улочке.

Викки была поражена размерами ресторана. Их проводили к столику. Официант усадил их так, что они могли видеть весь зал и вход. Столики быстро заполнялись, посетители были одеты очень изысканно. Официант принес им аперитив, и, пока Джерард изучал меню, Викки обратила внимание на вошедшую пару.

Жанера Молино направлялась в их сторону в черном облегающем вечернем бархатном платье. Ее волосы были высоко подняты и завязаны атласной лентой. Возле их столика она приостановилась, словно для того, чтобы Джерард мог бросить на нее оценивающий взгляд, а затем одарила их обоих сияющей улыбкой. В этот момент подошел и ее спутник.

— Папа первый раз выходит после своей болезни, — сказала она весело.

Викки с интересом посмотрела на низкого плотного мужчину с маленькими черными глазками и аккуратными черными усами. Его круглое лицо было липом прагматика. И еще он явно любил поесть. Месье Молино отлично говорил по-английски, поскольку три года проучился в университете в Эдинбурге, прежде чем стать врачом.

Он сообщил об этом Викки, когда Джерард представит их. Пододвинули еще два стула, и Жанера и ее папа уселись. Джерард сказал, что еда здесь отменная, а вино обладает именно той мягкостью, которой оно должно обладать. Кофе тоже был прекрасным. Доктор Молино с удовольствием развлекал присутствующих, иронизируя над своими проблемами с желчным пузырем, который теперь в результате лечения приходил в норму.

Викки слушала, замечая, что Джерард ни разу не посмотрел на Жанеру, если только этого не требовала вежливость, когда он отвечал на ее вопросы. Жанера же явно красовалась в своем черном платье, отделанном органзой, с длинными рукавами, заканчивающимися блестящими вышитыми манжетами. Викки подумала, что все это стоило достаточно дорого.

Отец ее был одет не менее изысканно. На его широких плечах отлично сидел хорошо скроенный темно-серый пиджак. Взгляд его часто останавливался на маленьком личике Викки, которое определенно можно было считать красивым. Он смотрел на нее с удовольствием, даже с восхищением.

Джерард, по-видимому, заметил его взгляд, потому что сказал об этом, когда они возвращались назад к машине.

— Доктор Молино обратил на вас внимание. Он просто не мог отвести от вас глаз, — сообщил он

— А что случилось с мадам Молино? — с любопытством спросила Викки.

— Она уже давно умерла.

— Он славный человек, не правда ли? — смеясь сказала она. — Достаточно начитан, и в его обществе интересно.

— Но он пробыл с нами недолго.

— Вы его не любите?

— Скажем, я ему не нравлюсь.

Она бросила на него быстрый взгляд:

— А почему?

— Он рассчитывает на более выгодную партию для Жанеры. Он хотел бы видеть своим зятем Ги Рансара.

Сердце Викки болезненно сжалось.

— А что такого особенного в Ги Рансаре?

— Его воспитание и его богатство. У него есть еще один замок в долине Луары, вилла в Каннах, квартира на Монпарнасе. Много лет назад Жанера была просто сорванцом. Когда она узнала, что Ги собирается изучать медицину, она поспорила с ним, что станет врачом раньше, чем он. Конечно, ей это не удалось, но она продолжала идти в этом направлении и достигла довольно многого.

— Я сказала бы, что у нее и сейчас дела идут хорошо, — доброжелательно отозвалась Викки.

— Жанера то, что из нее сделал ее отец.

— И значит, он не одобряет вас из-за притязаний на его дочь. Вам действительно нравится Жанера, Джерард, или мне не следует спрашивать?

— Она нравится мне. Она всегда будет мне нравиться, что бы ни произошло.

— Но что может произойти, если вы никогда не говорили ей о своем чувстве?

— Я мог бы сделать этого много лет назад, если бы не сознавал, что не подхожу ей.

— Почему? Потому что вы не богаты?

— Частично и поэтому. Но теперь слишком поздно. Ирония судьбы в том, что я ведь заработал довольно много своими сочинениями.

— Но тогда почему бы не сказать ей?

Она заметила, как скривился его рот, а ответ Джерарда стал для нее ударом:

— Это бесполезно. Мне действительно кажется, что она и Ги влюблены друг в друга.