Энн снова поразило его уважение к ней и ее желаниям. Как только она произнесла «да», язык Риса тут же начал прокладывать влажную дорожку по ее телу. Остановился, чтобы пососать ее груди, затем скользнул ниже, дразня нежную кожу живота.

Энн напряглась, почувствовав грубую щетину его подбородка на внутренней стороне бедра, и с трепетом ждала, когда он поцелует самое интимное место. К ее удивлению, он снова перевернулся на спину.

Хотя она сказала «да» и пообещала остановить его, сомнения у него остались. Рис слишком долго отделял «леди» от «любовницы» и не знал, сможет ли соединить их. Когда Энн вполне осознает, что ей нужно будет взять его член в рот, она может прийти в ужас от отвращения.

— Рис? — дрожащим голосом произнесла она, пытаясь сесть.

Боже, она была мечтой… Солнечный свет играл на ее обнаженном теле, делая похожей на богиню с картин великих мастеров. И он до боли хотел ее взять. Не просто доставить ей удовольствие, но взять по-настоящему. Входить в нее, на всю глубину, пока она не зарыдает от наслаждения и не поклянется, что до конца жизни будет любить только его.

Он слишком эгоистичен. Это правда.

— Я обещаю тебе, — прошептала она. — Я так хочу тебя, что у меня болит все тело. И я не только хочу получить удовольствие, Рис. Я хочу его дать. Если ты отказываешь мне во всем остальном, пожалуйста, не отказывай в этом.

Он даже приоткрыл от удивления рот. А потом был потрясен, когда жена слегка передвинулась, села рядом и обхватила его член.

Рис зажмурился. Сегодня утром одно прикосновение ее спины к нему чуть не лишило его рассудка, но это… Даже сквозь плотную ткань брюк ее рука жгла как огонь, и, почти не контролируя себя, он поднял бедра.

— Это правильно, — соблазнительно прошептала Энн, расстегивая его брюки.

Ее пальцы скользнули по бархатистой коже. Рис невольно выругался и мертвой хваткой вцепился в одеяло. Улыбнувшись, Энн повторила свои действия, пока не высвободила его член из заключения.

— Я твоя жена, так что имею на это право.

Рис хотел запротестовать, но ее рука уже обхватила твердый пульсирующий член, и он вообще потерял способность говорить и думать. Только застонал, когда Энн погладила его раз, потом еще и еще. Ослабев от удовольствия, он без возражений, без руководства позволил ей делать с ним что угодно. И хотя Энн была неопытной, с каждым движением она становилась все смелее и точнее. Казалось, она понимала его тело, давая ему больше, когда он хотел этого, или меньше, когда он был слишком близок к облегчению.

Но в тот момент, когда Рис думал, что не выдержит, он почувствовал на члене жар ее дыхания, затем влажность языка и открыл глаза. Его жена, женщина, о которой он всегда думал как о безупречной леди, взяла член в рот.

— Энн… — прохрипел он.

Она только взглянула на него. Зелено-голубые глаза расширились от удовольствия и желания, рот так бесстыдно и чувственно держал его плоть, что Рис лишь чудом сохранил над собой контроль.

— Ты не должна этого делать.

— Я делаю это неправильно? — спросила Энн, покраснев. — Тебе не нравится?

Он пытался говорить, думать, сделать что-нибудь, чтобы не умолять ее о продолжении.

— Все замечательно… но…

Энн снова взяла член в рот.

Нет, пока он еще в состоянии, он должен доставить ей такое же удовольствие, какое дарит ему она. Пробовать ее, как она пробует его. Энн сказала, что все правильно. К тому же половина этой фантазии уже осуществлена.

— Энн, ложись сверху, — с трудом выдавил он. — Над моим ртом, и позволь мне пробовать тебя.

Она медленно выпустила член.

— Ты это имел в виду, когда говорил, что хочешь, чтобы мы пробовали друг друга? — спросила она дрожащим голосом.

Когда Рис судорожно кивнул, она легла на него. Почувствовав опьяняющий запах ее желания, он взял Энн за бедра и притянул к своему жаждущему рту.

Она вскрикнула. Значит, ее возбудили собственные действия, и она тоже близка к экстазу.

Энн выгибалась под его ласками, пока он пробовал ее, упиваясь каждым стоном, каждым вздохом. Она все еще держала член в руке и, когда он стал подергиваться, опять взяла его в рот. Она не была уверена, правильно ли все делает, но старалась повторять действия мужа, то втягивая член в рот, то выпуская.

Энн не чувствовала ни малейшего стыда. Это доставляет ее мужу удовольствие, и это возбудило ее почти так же, как его ласки. Она была уже на грани экстаза, страстно желая облегчения. И когда оно вдруг наступило, заставив ее содрогнуться, Рис со стоном отпрянул от нее. Его член уже пульсировал, и он успел излить семя на траву, не шокируя неопытную жену.

Как только она в изнеможении упала на него, он сразу передвинул ее, и теперь они лежали рядом, прижавшись друг к другу. К ее удивлению, Рис не сделал попытки отодвинуться от нее. В этот раз уже не было прежней неловкости, только ощущение покоя, и Энн закрыла глаза, слушая, как сильно колотится сердце мужа. Но мало-помалу оно стало биться в унисон с ее сердцем.

Она улыбнулась. Если их сердца могут биться в унисон, значит, они тоже могут соответствовать друг другу и в остальном. Взглянув на Риса, она увидела, что он улыбается ей с ленивым удовлетворением. Да, их близость сегодня была не только физической, но и духовной. Пусть она была не полной, соединение душ убедило Энн, что между ними может возникнуть и большее. Она может завоевать сердце мужа. Когда-нибудь он полюбит ее, и все это станет лишь воспоминанием.

— Поможешь мне?

Рис, стоявший у окна, повернулся и обомлел, когда жена вошла в главную комнату маленького дома.

На ней было желтое платье с красивыми цветами, вышитыми по белому и зеленому шелку. Теплые летние краски подчеркивали золотые блики ее обычно темных волос и яркость зелено-голубых искрящихся глаз. Один взгляд на нее вызвал у Риса улыбку, ему страстно захотелось просто быть рядом с ней, коснуться ее, впитать ее свет и радость, обладать хотя бы частицей этого.

— Боже мой, — выдохнул он, пока шел к ней. — Ты прекрасна.

Энн вспыхнула и прижала руку к его груди.

— Ты слеп. Без горничной я выгляжу просто ужасно. Ты застегнешь мне пуговицы на спине?

Она повернулась спиной, и Рис с трудом сглотнул, увидев шелк сорочки и голые плечи. Минуло два дня с их неожиданной и в высшей степени приятной схватки на одеяле у ручья. Несмотря на свои клятвы, он, похоже, не мог отказать себе в удовольствии быть рядом с женой и радовался каждой минуте, проведенной вместе.

Много лет он убеждал себя, что леди не может, не должна быть объектом его желаний, но каждый раз Энн доказывала его неправоту. Она была страстной любовницей, позволяла учить ее, как доставлять ему удовольствие, без всякого отвращения или жеманства. И она была такой же отзывчивой, как те женщины, с которыми он спал. Он начал понимать, где его ласки принесут ей почти мгновенное облегчение или как дразнить ее и продлить удовольствие на часы.

Он бы сказал, что всецело удовлетворен, если не считать, что по-настоящему он ее так и не взял. А он хотел этого. Мечтал об этом по ночам. Стремился к этому. Несколько раз даже чуть не поддался искушению.

Но это единственное, чего он не мог сделать.

Теперь, глядя на ее обнаженную кожу, вдыхая аромат ее свежевымытых волос… он умирал от желания. Он хотел упасть вместе с Энн на их узкую кровать и заставить ее снова и снова выкрикивать его имя.

— Это всего лишь деревенский праздник, — сказал он, возясь с пуговицами. Его пальцы вдруг стали непослушными. — Ты наверняка затмишь там всех.

Энн повернулась, и улыбка осветила ее лицо.

— Спасибо, Рис. Теперь позволь мне поправить твой галстук.

Он зачарованно смотрел, как ее тонкие пальцы колдуют над галстуком. Он так долго обходился без подобного украшения, что теперь оно казалось ему лишним.

— Какие мы с тобой неухоженные! — засмеялась Энн, смахивая нитку с его сюртука. — Весьма неприятно сознавать, что не можешь позаботиться о себе. Я даже не знала, насколько завишу от Мэлли и других слуг, пока не лишилась возможности позвать их.